Авиатор: назад в СССР 12+1

— Позывные у всех простые. У моих лётчиков от 301го до 308го. У вас 309й и 310й, — подошёл к нам представитель от связистов.

Я затянул завязки на штанинах костюма ППК. В планшете записал позывные и условные команды из переговорной таблицы. Всё делалось быстро.

— Может сработать. Но вам нельзя вступать в бой, так? — спросил Аден и я утвердительно кивнул.

— Это повлечёт за собой слишком большие последствия, — появился рядом с нами Бурченко.

Давно не было такого «предстартового» волнения. Смотрю на ливийского капитана и в глазах вижу непонимание происходящего.

— Готов? — спросил я у Назара.

— Они нас увидят раньше, чем мы. Шансов немного, но страну нужно защитить.

— Запомни, если лётчик идёт в полёт как на подвиг, он к этому полёту не готов, — похлопал я его по плечу.

Ливийский капитан ушёл к своим, а Морозов решил выразить свою позицию.

— То есть, мы где-то позади, а парни будут рисковать? — возмутился Коля.

— Это правильное решение, — парировал Бурченко.

— С чего это правильное? Мы просто спрячемся за спинами ливийцев?

— Уймитесь, Морозов. Готовьтесь лучше к вылету, — настойчиво Бурченко осадил Николая.

Мужики разошлись по самолётам, а я обнаружил в сумке кое-что очень интересное и… сладкое. Небольшой кулёк конфет «Дубок». Наверное, остались после того, как мне передали гостинцы. Много воспоминаний связанных с этими сладостями в зелёно-жёлтой обёртке.

«Знаю, что они для тебя важны. Люблю!» — лежала записка от Веры в пакетике.

Я достал несколько штук и положил в нагрудный карман.

— В воздухе американцы не будут разбираться, ливийцы это или советские лётчики. Будут сбивать всех, — перекрикивал шум запускающихся двигателей Бурченко.

— Можете меня этим не пугать. Я сказал своё слово, — ответил ему Витя.

— Сергей есть приказ. Как раз примените новые ракеты. Я не понимаю, чего вы добиваетесь?!

Я достал из кармана присланную женой сладость и протянул Бурченко.

— Это что?

— «Дубок». Очень вкусная конфета, — ответил я, похлопав по плечу Андрея Викторовича.

Время на часах уже 0:50. Угостив техников и Николая, я занял место в кабине. Быстро пристегнулся и застегнул шлем.

— От двигателей, — сказал я техникам и начал запуск.

Двигатели загудели, многофункциональные экраны заработали, стрелки дублирующих приборов начали показывать расчётные параметры.

— Давление… в норме. Обороты левого… норма, — продолжал я проговаривать по внутренней связи.

Чувствуется, что самолёт совсем новый. Органы управления отклоняются плавно. Хочет лететь. И неважно, что на дворе ночь, а рядом два звена его «старших братьев» МиГ-23.

В эфире начали перекличку ливийцы, докладывая каждый о готовности.

— Внимание, всем 11, — дал условную команду Назар.

Вся группа начала друг за другом движение к полосе. Тронувшись с места, я отдал воинское приветствие технику. Он же, в свою очередь, от души похлопал самолёт по левой консоли крыла.

— Погладил так погладил, — сказал по внутренней связи Николай.

Выстроившись на рулёжках, мы были в ожидании команды с пункта управления. До расчётного времени удара совсем ничего.

Начинаю уже переживать за успех всего дела. А вдруг ошиблись с расчётами?

— Серый, сейчас будет настоящая свалка. Появятся Ф-14е или Ф/А-18е. Бомбардировщики без прикрытия атаковать не будут.

— Знаю, — ответил я, убрав руку с рычага управления двигателями.

Больше меня сейчас интересует, как там дела у авиагруппы Реброва. Вот у них основные события разворачиваются.

В эфире прозвучала громкая команда на арабском. На полосе взревели силовые установки первой пары МиГ-23. В темноте разгорелись две ярких свечки из сопел истребителей. Следом вторая пара. Всё происходило очень быстро. Никаких команд в эфире. Каждый знает, что делать.

Замыкающей была наша пара. На полосе задерживаться не стали.

— Внимание, 12, — сказал я на ломанном арабском. Цифра означала взлёт.

Разгон по полосе на максимале. Скорость подходит к отметке 260 км/ч. Выдерживаю направление, ручку управления плавно на себя. Переднее колесо отделилось от полосы, а затем и самолёт полностью оторвался.

— Пристроились справа, — подсказал мне Николай.

Локатор заработал. Пока никаких помех. Перед собой в нескольких километрах наблюдаю две группы МиГ-23.

На установленном рубеже Белевский отделился от меня и направился в свою зону дежурства. Сектор, за которым мы должны были следить — тот самый коридор, куда предположительно должны ворваться бомбардировщики Ф-111.

— Что там, Коль? — спросил я у Морозова, выполняя вираж с креном 30°.

— Высота у нас 4 000. На локаторе ничего. Пока даже нет помех.

Вывожу самолёт из виража и делаю первый проход в сторону береговой линии. Сильно близко подходить к водам залива нельзя. На наш локатор могут спокойно навестись «Хорнеты» и выполнить пуск с дальности в 80 километров.

— Пока всё спокойно. Может запросим тех, кто над морем? — задал вопрос по внутренней связи Николай.

— Даже если они над морем, им сейчас не до нас.

Время на бортовых часах было уже 0:25. Приближалось расчётное время удара. Я уже и Морозову дал поуправлять, а сам следил за обстановкой.

Над нами как раз промчался самолёт Белевского и Тутонина. Работали мы в одной зоне, но на разных высотах. На пару секунд оторвал взгляд от экрана локатора, чтобы полюбоваться арабской ночью.

Завораживающее зрелище! Безоблачно, в кабину проникает лунный свет. В этом сиянии прекрасно просматривается земная поверхность. Слева видны огни ливийской столицы, а впереди — гладь пустыни. Звёзды кажутся желтоватыми с проблесками белого цвета. Ковш Большой медведицы будто касается земли, уходя на территорию соседнего Туниса.

В эфир поступали отдельные доклады от Назара об обстановке в заливе. Ему доводили с командного пункта нужную информацию. Знать бы какую. Арабский-то никто не понимает из нас.

— Что-то не так. Слишком всё спокойно, — сказал я.

— Передумали атаковать? — спросил Николай, передав мне управление.

Ответить я не успел. На локаторе появился засвеченный сектор. Вот оно!

— 1й, начали слепить, — доложил я.

Взглянув в сторону, обнаружил, как первое звено ливийцев взяло курс в сторону тунисского пролива. Там как раз и стоял основное сектор помех.