Авиатор: назад в СССР 9

— Разнарядка пришла, а наш полк на МиГ-29 пересаживается сейчас. Только в моей эскадрилье остались 21е. Комэска спросил кто хочет. Я вызвался. У меня же дружбан там погиб в прошлом году. Тоже в Качу поступал на год раньше меня, да только не прошёл туда. Поступил в Барнаул.

Если Барнаульское училище заканчивал его товарищ, то в Афганистане летал либо на истребителях-бомбардировщиках Су-17, либо на штурмовиках Су-25. В памяти всплыло одно имя, которое я решил назвать Альберту.

— Его не Юра Орлов звали? — спросил я и Алик тут же закивал головой, выдыхая табачный дым.

— Он самый. В закрытом гробу привезли. Посмертно орден Красной Звезды получил, — сказал Альберт и посмотрел куда-то в сторону.

Тот самый парень, которого подстрелил снайпер в Шинданде. Помню, что нам не сразу разрешили его и ещё нескольких человек должным образом на Родину проводить.

— Сергей, ты будешь докладывать о произошедшем в полёте? — спросил Альберт.

Не пришлось мне самому задавать этот вопрос. По-хорошему надо бы ещё пару раз с Аликом слетать и удостовериться в его пригодности или непригодности.

— Пока не буду. Но если подобное повторится, не обижайся. В Афганистан ты не поедешь, — ответил я и Алик поблагодарил меня, бросившись обниматься.

Ещё несколько дней полётов, и вот настал крайний этап — работа по полигону. Альберт летел со мной в крайнем вылете в смене.

Взлёт произвели без отклонений. Тубин весьма резво пошёл в набор высоты, чтобы выскочить сразу в район полигона на нужной высоте для работы.

— Подходим к полигону. Параметры ввода помнишь? — спросил я.

— Да. Выполняем переворот и пикируем, угол 40°, высота сброса 800, — сказал Альберт и начал запрашивать у руководителя полётами на полигоне разрешение на работу.

Через минуту Алик обнаружил цель и начал выполнять заход. Среди нескольких сопок стоял замаскированный муляж танка. Боевая зарядка у нас две ФАБ-250 не давала ему шанса на сохранение целостности.

— Главный включил. Готов к работе, — доложил он по внутренней связи.

— Угол прицеливания? — запросил я.

— 6.30 установлен. Оружие выбрал, — сказал Алик.

Ещё несколько секунд и мы вышли на цель.

— Переворот. И рааз! — подсказал я и Альберт начал выполнять манёвр. Я повис на ремнях головой вниз, а самолёт устремился к земле. Началось пикирование на цель.

В этот раз Алик проговаривал каждое своё действие. По внутренней связи был слышен его прерывистый голос, но пока всё хорошо. Перегрузка росла, скорость подошла к 800 км/ч.

— Угол… 40, цель вижу, — сказал Тубин, но слышно было, как ему тяжело.

Перегрузка на выводе при включении форсажа будет около 7. А высота вывода будет в пределах 300 метров.

— Высота 1500, — подсказываю я.

— По… понял, — вяло отвечает Алик.

Я положил левую руку на рычаг управления двигателем, а правой слегка держался за ручку управления. Стрелка высотомера подходила к значению 1000 метров, скорость 900.

Самолёт слегка подбросило вверх, будто что-то от него отвалилось. Вот же, Алик! Слишком рано нажал на кнопку сброса и бомбы ушли вниз, а самолёт продолжал пикировать. Я не стал ждать, пока он соберётся выводить его.

Включил форсаж, ручку управления отклонил на себя и перевёл самолёт в набор. В наборе высоты бросил взгляд влево и обнаружил небольшой недолёт до центра круга.

— В горах каждые пятьдесят метров высоты будут иметь значение. Чем отвеснее пикирование, тем точнее, — сказал я по внутренней связи, но в ответ тишина. — Алик, ты меня слышишь? — запросил я Тубина, но тот снова не ответил. — Алик?

Прошло несколько секунд, прежде чем Альберт откликнулся на мой вызов.

— Сам сможешь посадить самолёт? — спросил я, занимая курс на аэродром.

— Смогу. Нам поговорить нужно, Сергей. Тут такое…

— Вот на земле и поговорим. Управление возьми, — прервал я его и отпустил органы управления.

Но после посадки Алик очень быстро решил от меня скрыться. Когда я пытался его окликнуть, он сделал вид, что ничего не слышал.

Бубко увидел этот эпизод, когда я кричал вслед Турбину и тоже удивился.

— Я так понимаю, Сергеич, полёт не удался? — спросил сержант.

— Трудно сказать, Вениамин Александрович, — ответил я.

— Сергеич, ты меня вот так не называй. Я себя директором завода чувствую, когда слышу своё имя и отчество от тебя, — неуверенно сказал Бубко, протягивая мне журнал подготовки самолёта.

— Даже не расписался. Вот же Алик! — воскликнул я.

— Если честно, мне кажется, что не надо ему в Афган. Расшибётся это как пить дать, — шепнул Веня, утирая свой маленький пушок под носом.

— Саныч, ты бы меньше такое говорил. Накаркаешь ещё, — сказал я, протягивая технику журнал. — Мне бы на «высотку» побыстрее попасть.

— Так вот, же АПАшка! — воскликнул Бубко, указывая на отъезжающий автомобиль со стоянки.

Прыгнув на подножку, я быстро домчал до нужного места. Надо сразу рассказать всё Гнётову. Вот только обойти самый щепетильный момент — возможную потерю сознания Алика. С таким недугом из лётной работы попрут сразу. С другой стороны, жив останется, поскольку нельзя ему с большими перегрузками летать.

Войдя в класс предполётных указаний, своего врио командира эскадрильи я там не обнаружил. Зато сразу же увидел беседующего Алика со своим старшим. Это был заместитель командира его полка. Что-то он ему там очень интересное рассказал, что зам. на меня волком посмотрел.

— Идите-ка сюда, старший лейтенант, — грубо произнёс подполковник в камуфлированном лётном комбинезоне.

Такие сейчас редко у кого встретишь. Через пару-тройку лет начнут их всем выдавать.

— Старший лейтенант Родин, — подошёл я и представился.

— В чём у вас проблема с моим лётчиком? — спросил он с неким наездом.

Альберт в этот момент прятал глаза и смотрел куда-то в сторону. Эх и зачем этот цирк нужно было ему устраивать?! Спокойно бы всё решили и поехал бы он обратно в свою часть. А теперь конфликта нам не избежать.

— Я не понимаю вашего вопроса, товарищ подполковник, — ответил я.

— Тубин утверждает, что вы не дали ему выполнить как следует бомбометание. Мол сами ещё не совсем научились это делать…

Ну, Альберт! Как только у тебя язык повернулся такое сказать.