Авиатор: назад в СССР 9

Вертикальное положение зафиксировал. Скорость уже 410 км/ч.

Добрал ручку управления на себя и попался на слепящий луч солнца. Надо тянуть дальше и переложить самолёт на спину. Есть! МиГ-29 при выполнении таких фигур покладистый и лёгкий.

Посмотрел на высотомер — стрелка на отметке в 1100 м. Ручку отклонил влево и начал выполнять «бочку».

Начал пикирование. К земле нужно подойти поближе, чтобы большие гости оценили полёт самолёта.

Земля приближалась, перегрузка росла. И вот он момент вывода! Резко выдохнул и потянул самолёт на «косую петлю». Выполнил и этот элемент.

— Не ниже 100 метров работай, 505й! — слышу я предостережение от заместителя начальника Центра в эфире.

— Понял. Не ниже 100.

Ручку управления самолётом опять на себя и в верхней точке выполнил переворот. Вираж с креном больше 60° и снова потянул самолёт на «косую петлю». Осталось ещё пара элементов.

Бросил взгляд вниз, а на стоянку уже постепенно зарулили все самолёты, участвовавшие в проходе над полосой.

Снова начал пикировать вниз, выполнив «бочку» на нисходящей вертикали. Выровнял самолёт, разгон на «Максимале» и снижаюсь как можно ниже над полосой.

— Выше! Выше 505й! — кричит в эфир заместитель Просвирнова, но он явно плохо изучил мой комплекс.

О таком проходе было договорено. И как раз сейчас ко мне на хвост садятся два МиГ-23х.

— 505й, я 001й. Начинаем работу, — услышал я голос Иванова в эфире и заметил пару атакующих у себя сзади.

Топливо хватает на несколько минут интенсивной работы, а потом спокойно можно сесть с визуального круга.

Подпустил противника ближе. Выровнял самолёт и стал ждать, когда первый атакующий выйдет сзади.

— Атакую. Прикрывай слева, — сказал в эфир Иванов, следуя за мной вниз.

Бажанян окончательно отвалился и слишком широко начал обходить меня. Пора уже начать и… закончить всё.

Переворот и ушёл вниз под Иванова. Тот последовал за мной. Бажанян пошёл в разворот, но быстро переложить самолёт не успел.

Снова переворот и резко ушёл вверх. Выполнил «бочку» влево и дал проскочить мимо себя Иванову. Прицел включён. Секунда и противник в захвате.

— Пуск один! Пуск два! — громко сказал я в эфир и командир отвернул на аэродром, на посадку.

Остался Араратович, который тут же берёт меня на прицел. Ушёл вверх и тут же выполняю переворот на горке. Ручку отклонил от себя и спикировал вниз. Не тут-то было. Бажанян снова на хвосте и несётся за мной к самой земле. Ладно! Есть ещё одна штука.

Выровнял самолёт над землёй. Араратович сверху. Ручку управления самолётом на себя и показываю всем видом, что ушёл на мёртвую петлю. Перегрузка начинает расти. Нутром почувствовал, что Бажанян уже близко. Силуэт его МиГ-23 промелькнул в одном из зеркал в кабине.

Ручку отклонил влево, но потом на себя и вправо. Управляемая бочка получилась, как всегда, эффектно. Во время перевёрнутого положения заметил, как проскочил мимо меня Араратович.

Выровнял самолёт и теперь мой противник прямо по курсу. Бажанян решил не бегать, и я легко его условно сбил.

— 505й, задание закончил. Прошу вход к третьему на 300, — запросил я заход на посадку с визуального круга.

Посадка получилась мягкой. Тормозной парашют решил не выпускать, поскольку скорость загасил очень быстро.

Не успел я зарулить на стоянку, как к ней уже подъехал на своём УАЗике Иванов. Он уже обсох после напряжённого полёта, а вот я ещё только отходил от него. Вспотел так, что воду можно из подшлемника выжимать.

— Товарищ командир, старший лейтенант Родин полётное задание выполнил, — доложил я командира, как только вылез из кабины.

— Все задуманные элементы выполнил? — спросил Павел Егорович, поправляя воротник моего комбинезона.

— Так точно. Начальство должно остаться довольным, — ответил я.

— Посмотрим, — сказал Иванов и пошёл к своей служебной машине. — Сегодня среда?

— Подтвердил, — сказал я.

— Это хорошо. В понедельник жду тебя с рапортом на имя начальника Центра.

Каким ещё рапортом? Не совсем пока понятно, что от меня хочет командир.

— Товарищ полковник, а что за рапорт?

— На поступление в школу испытателей. Отпущу я тебя туда.

Глава 11

Комиссия была удовлетворена нашим показом. Особенно Ефимов хвалил воздушный бой одного МиГ-29 против пары МиГ-23. Как мне утром сказал Гнётов, маршал потребовал запланировать ему такой же полёт.

— И что? Полетит? — удивился Марик, когда мы следовали втроём на стоянку готовиться к очередному вылету.

— Нет, конечно, — сказал Гнётов, останавливаясь, чтобы прикурить сигарету. — Ефимов сказал, что не так хорошо освоил МиГ-29. Так что ему просто спланировали зону и пару кругов после конвейера.

На аэродроме было непривычно пусто. Никто не запускался, машины не ездили рядом со стоянками самолётов. Только несколько техников, несущих службу в суточном наряде, бродили под выглянувшим солнцем. Небесное светило несмотря на апрель, уже припекало.

— А чего так пусто? — спросил я у Гнётова.

— Сейчас маршал будет заруливать. Просвирнов его встречает, — кивнул в сторону стоянки нашей эскадрильи Григорий Максимович.

— Какой-то закрытый показ получается. Зачем же людей убрали? — удивился я.

— Родин, вот будешь начальником Центра, тогда и принимай иные решения, — возмутился Гнётов и уставился на заходящий на посадку МиГ-29.

Истребитель плавно снижался. Прошёл торец полосы и коснулся бетона аккурат в полосе точного приземления. На отлично выполнена посадка.

— Это маршал? — спросил я.

— Он самый, — сказал Гнётов и затушил сигарету. — Давай в сторону отойдём, а то увидят.

— Так, мы же к полёту идём готовиться, — удивился я.

— Потом. Сейчас маршал увидит, мало не покажется, — ответил Гнётов, подталкивая меня и Марка к отбойникам.

За ним как раз скрывался с десяток техников, выглядывавших на стоянку.

— Мы тоже в засаде, Сергеич, — сказал мне Бубко, почёсывая свои усики.

— А чего всех так прячут? — воскликнул Марик, но на него тут же зашипели, прикладывая указательный палец к губам.