Аврелион

– Наверное, у тебя появились сведения, что Наваждение исчезло, если ты снова принялся за старое. Что можно поделать с явлением природы и божественной волей?! Уж чего только интеллакты не предпринимали за столетия нашей цивилизации! Как ни старайся, а Лес все равно останется непроходимым для людей!

– Как сказать! Я думаю, что тут дело вот в чем. Ты заметил, что метки на деревьях все время попадаются только с одной стороны, и никогда с другой, пока мы идем в одну сторону. Мне кажется, что Наваждение намеренно поворачивает нас одним боком, чтобы мы описывали все время очень большие круги. Так можно идти и день и два, и больше, в зависимости, какой размера радиус круга мы захватили. Я очень долго думал над этим парадоксом. И вот что придумал. Гляди.

Пэр вытащил торчащие из сумки два скарановых стержня. Крит с недоумением разглядывал их. Он увидел, что с одного из своих концов стержни были соединены шарниром и по длине один из них на треть короче другого. Он гмыкнул:

– Гм? На что эти палки? 

– Это не палки, приятель. Это пропуск через Лес! Вот смотри. 

Пэр развел их в стороны и Крит увидел, что стержни, на ладонь дальше от шарнира, соединены между собой куском веревки. Пэр развел стержни на возможно большее расстояние. Веревка остановила их ровно на прямом угле. 

– А теперь главные детали, для чего я эту штуку приспосабливал!

– Слушай, так это же триангулема! – воскликнул Крит. – Ты что, Лес собираешься измерять!

– Ну, Лес не Лес, а измерять буду. Направление движения, понял?

– Не-а, - мотнул головой Крит. 

Пэр загадочно улыбнулся. Достав из сумки две пластины размером со ступню, с торчащими из них посередине небольшими штифтиками, он вдел этими штифтиками в отверстия на концах стержней. Повращав пластины, Пэр остался доволен.

– Я стану на эти пластины, привяжу ноги к ним и буду идти вперед. Ты понимаешь, мое прямое движение при помощи триангулемы превратится в диагональное. Даже если Наваждение будет стараться завернуть меня, Оно не сможет этого сделать, потому что я не буду поддаваться его внушениям. А механически двигаясь на триангулеме, я все время буду забирать в ту сторону, куда будет смотреть короткий стержень. 

– То есть, ты хочешь сказать, что делая шаг вперед, короткий стержень принудительно заставит твою ногу сделать движение по диагонали. А если это так, то действительно, хочешь ты или нет, но будешь постоянно забирать в одну из сторон. Как просто! Но сможет ли это сработать в Лесу, где нет ориентиров для прямого направления?

– Я думал об этом! – хладнокровно ответил Пэр. – И потому опробовал свое устройство. У меня получилось! Знаешь, там, где идут поля с посадками мясо-соевых биодобавок. Они уже почти созрели, и ориентироваться в их зарослях на глаз невозможно. Так вот, я прошел все семь километров их длины и вышел ровно по диагонали там, где рассчитал. Точка в точку. Где я поставил заранее маркер. Так что действует моя машинка!

– Хм! Но в полях нет Наваждения. А вдруг это окажется решающим фактором?

– Вот это да! Только что я тебе объяснил принцип действия триангулемы, а ты снова-здорово! Не действует на механическое приспособление никакое Наваждение! Оно воздействует только на психику интеллакта или мегалона! А какая психика у механики! Соображаешь?!

– Ну-у, - неуверенно протянул Крит. – Давай попробуем. Только я слышал рассказы об интеллактах, заходивших очень далеко в Лес. И ни один из них, случайно вышедших назад, не остался в своем рассудке. 

– Ты не понял сути этих небылиц. Они сходили с ума от длительного блуждания по Лесу, без пищи и воды. Потом, там же водятся дикие звери для «охоты» мегалонов. Так любой сойдет с ума!

– Наверное, - почему-то охотно согласился Крит. 

Пэр понял, что рассеял последние остатки сомнений друга в затеянном им авантюрном предприятии.

Около недели приятели собирали необходимые в пути приспособления для ночлега, приготовления пищи и саму еду с запасами питьевой воды. Никто из них не предполагал, сколько времени займет переход через Лес, если только он возможен вообще. Крит настаивал на большем количестве припасов, чтобы не сойти с ума от их отсутствия. Пэр, напротив, не хотел обременять себя лишними килограммами, объясняя это наличием в Лесу ягод, грибов, съедобных кустарников и кореньев. Шишки с деревьев тоже были взяты на учет, и потому, найдя компромисс, Пэр с Критом за день до назначенного срока, решили провести его весь со своими женами. Каждому хотелось как-то дать им знать, что их длительное отсутствие намеренное и беспокоиться не стоит.

Пэр и Мисса уже давно составляли пару для деторождения. В тот памятный день после Ухода Адели, когда Мисса, презрев Закон о сомафилии, стала его тайной женой, Пэр не мог явно выказывать при всех свое истинное расположение к Миссе. Этого не допускал Закон, который строго блюли жрецы. Только им было позволено распоряжаться судьбами интеллактов – кому и с кем быть в супружеских отношениях. Хотя многие интеллакты до объявления вступления их в пару, тайно симпатизировали совсем другим, указание жреца обрывало все их хрупкие надежды на счастье. И, тем не менее, почему-то после объявления об Образовании пары, никто из тех, кто был потрясен жестокостью волеизъявления богов Лакки, после посещения Храма Творения для Откровения, уже не высказывал своего недовольства их решением. 

Был еще один вопрос, который приводил в недоумение Пэра и Крита. Они иногда разговаривали о девочках, о взаимоотношениях после объявления супружеской пары, о последствиях такого взрослого шага. И всегда они, так или иначе, касались запретной темы - тайной сомафилии. Друзья знали некоторых знакомых ребят, которые нарушили табу строжайшего закона о преждевременных связях между противоположными полами. Об этих связях никто не упоминал ни слова не только в дружеских беседах, но и по страшному секрету, ибо все знали, чем это кончается – досрочной отправкой в Медцентр на исправление патологии. Оттуда провинившиеся возвращались замкнутыми, безразличными к общению с приятелями, к играм и любым проявлениям своего интереса к окружению. Со временем это проходило, но все равно, было заметно, что они уже не те, в которых жизнь била ключом. К тому же, такие молодые интеллакты уже никогда не вступали в супружеские отношения. Но самое удивительное было то, что у всех, кто состоял в преждевременных отношениях и удачливо избежал их огласки, никогда до объявления пары не появлялись дети. После объявления – да, но в отношениях тайной сомафилии – никогда.

Два месяца назад Пэр и Мисса стали объявленной супружеской парой. Этот обряд проходил при большом стечении народа в Храме Творения. Он был приурочен ко Дню почитания Откровений Знания богов Лакки. Среди нескольких пар были и Крит с Деей. На их лицах было написано нескрываемое, несмотря на торжественность момента, счастье. Дея, хоть и была более раскрепощенной девочкой в отношениях с мальчиками, позволяя им некоторые вольности в «случайных» прикосновениях, и прочих избыточных контактах, но Закона страшилась. Все разговоры об «этом» Дея обрывала незамедлительно. И потому Крит, который и так больше характером походил на маленькое бревно; трусоват, медленен на подъем, просчитывающий каждый свой шаг, - «кабы чего не вышло…», на Объявлении пар выглядел гордо, тем самым придавая внушительность событию, будто он сам был его инициатором. 

Дея стояла рядом с Миссой. Она не смотрела на подругу. Что было причиной недавнего охлаждения их отношений, никому было невдомек. Но Пэр догадывался, что, видимо, Мисса не удержалась и поведала их абсолютную тайну. Она знала о роковых последствиях этого шага не только в отношении себя, но и в отношении Пэра. И все же, что-то заставило ее поделиться с подругой своим страшным проступком. Судя по их отношениям, Дея не одобрила ее поступка, но заперла это жгучий секрет в своем сердце навсегда…