Аврора. Канта Ибрагимов (rukavkaz.ru)

Впрочем, об Авроре он часто вспоминал. Сколько пил, столько и вспоминал. Утром с похмелья голова болит — вспоминает, ведь она просила не пить. Начинает похмеляться — снова ее слова вспоминает: «Вы бы лучше молились». А он злится и пьет. Эта Аврора всю жизнь молится: ну и что у нее хорошего? Тьфу ты, что за кощунство?! Что за мысли дурацкие, хмельные?

«Остопирла, остопирла, — шепчет он и думает: — Вот выпишусь из больницы, пить более не буду. Начну новую жизнь… Боже, а как ее заново начать, если столько долгов, и выхода нет?.. Надо, надо молиться. Вот выздоровею, выпишусь… А там долги».

И чтобы от этой реальности забыться, отрешиться, он снова хочет пить. А это — путь в могилу, и он уже мечтает об этом, лишь бы внезапно и побыстрее. И, наверное, поэтому лечащий врач ему говорит:

— Вы, Цанаев, сами не боретесь с болезнью. В такой ситуации мы вряд ли вам сможем помочь.

Этот утренний обход врачей Цанаев терпеть не может, все напряжены. А тут в палате появился молодой, симпатичный, хорошо одетый мужчина без бахил и халата. Он уверенно, даже как-то небрежно раскрыл дверь и почему-то Цанаев вспомнил Бидаева — «передо мной раскрыты все двери». Так и этот посетитель сходу, словно бывал уже здесь, подошел к Цанаеву:

— Доброе утро, Гал Аладович. Майор Федоров, — он даже не показал документ. — Могли бы мы пройти в коридор? У меня к вам несколько вопросов.

В провонявшем лекарствами обшарпанном холле отделения майор первым делом выключил старенький, допотопный телевизор, который более шумел, чем показывал; не скрывая брезгливости, первым сел на краешек дивана с потрескавшимся дерматином.

— Гал Аладович, простите, пожалуйста, за беспокойство — служба, — майор, видимо, для порядку, раскрыл папку. — Вы ведь знаете Таусову Урину, она же Аврора. Когда в последний раз вы ее видели или созванивались?

Для Цанаева этот вопрос был крайне неожиданным.

— Э-э, с тех пор, как уехал из Грозного, не видел и не слышал… У меня-то и телефона нет — потерял, — тут он соврал, потому что аппарат, будучи под хмельком, он у метро продал, точнее, пропил.

— А полковника Бидаева вы знали?

— Знал. А что? Вы о нем? — Цанаев не договорил, а майор сухо сказал:

— Да, машину Бидаева подорвали.

— Погиб?

— Заряд не пожалели.

— А при чем тут я?

— Машину взорвали у дома Авроры.

— Вы подозреваете Аврору?

— В то время Аврора была в Норвегии. Сейчас в Москве. Кстати, ищет вас.

— Хм, — усмехнулся Цанаев, — раз вы все знаете, могли бы ей подсказать.

Майор тоже деликатно усмехнулся:

— Гал Аладович, а вы не могли бы сказать, чем конкретно занимается Аврора в Норвегии? В плане науки.

— Не могу знать, — жестко ответил Цанаев. — Я и не знал, что она в Норвегии.

— А в Грозном чем она занималась? Какие эксперименты?

— Молодой человек, — задрожали губы Цанаева, — она и мы все занимались наукой. Если вас интересует конкретно чем, то все есть в отчете РАН, — Цанаев встал. — Простите, у нас обед.

— Да-да, — майор тоже встал. — Одно пожелание: если позвонит Аврора, сообщите мне, — он протянул визитку.

— Я ведь вам сказал, телефона у меня нет, — Цанаев бросил хмурый взгляд. — Прощайте.

Буквально десять минут спустя Цанаева в палате осматривали:

— А сердце-то у вас заработало, пульс выровнялся, — констатировал врач, — даже румянец пробудился, жизнь в глазах.

Так оно и было. Этот майор тронул какие-то потаенные струны его души, и теперь Цанаев не просто хотел, он жаждал встречи с Авророй; он хотел ее видеть, слышать ее. Оказывается, Аврора, в отличие от него, действовала, жила, была в Норвегии, а теперь в Москве, вроде, ищет его.

«Это я должен ее искать», — думает Цанаев, появляется смысл жить.

И как назло, в этот день у одного из пациентов по палате день рождения. Цанаев во время тихого часа выпил с удовольствием сто грамм коньяка и спал, когда его тронули за плечо:

— К вам посетительница.

Цанаев вскочил: если жена, то это вновь о долгах, о разводе, пьянстве. А это Аврора — какая-то светлая, стройная, помолодевшая, настоящая европейка, но красивая косынка на голове, и она жалобно:

— Как вы похудели, Гал Аладович. Даже здесь пьете, — она не ругает, сожалеет, а он очень рад:

— Как ты меня нашла?

— А что вас искать? Вы ведь известный ученый, физик… Все будет хорошо.

— Аврора! — сколько хотелось Цанаеву ей сказать, но он о майоре, о Бидаеве: — Ищут тебя.

— Меня искать не надо, — улыбается Аврора. — А Бидаев?.. Бог ему судья.

— Ты другое хотела сказать, — вдруг прошептал Цанаев.

— Что? — Аврора не может скрыть своей радости от встречи.

— Ты хотела сказать: собаке — собачья смерть.

— Вы уже мысли читаете?! Но я ведь этого не сказала… Давайте о них не говорить. У нас столько дел, я должна как можно быстрее вернуться в Норвегию… Вот вам витамины, — полный пакет фруктов и каких-то деликатесов.

— Как ты меня нашла? — Цанаев очень возбужден.

— Ваша жена подсказала, я ей позвонила, — от этих слов настроение Цанаева несколько ухудшилось, а Аврора продолжает: — Гал Аладович, у вас, оказывается, и телефона нет.

— Не нужен мне телефон, и я никому не нужен.

— Вы всем нужны, — улыбается Аврора. — Семье нужны, науке нужны и мне нужны. Я тороплюсь, дела. А завтра будет телефон.

Не завтра, а буквально через час, медсестра принесла коробку: новенький, дорогой аппарат, даже сим-карта уже вложена, но еще не работает. Цанаев поставил телефон на зарядку и уже засыпал, как поступил первый сигнал. Конечно же, это SMS-ка от Авроры: «Желаю, чтобы на этот телефон поступали только добрые звонки».

Тут же звонок. Надеясь, что это Аврора, Цанаев поторопился в коридор, дабы не мешать больным:

— Гал Аладович, добрый вечер, — оказывается, это майор Федоров. — Вы видели Аврору?

— Откуда вы узнали этот номер? — рассердился Цанаев.

— Мы все должны знать и знаем.

— Тогда почему у меня спрашиваете?

— Надеемся на сотрудничество.

— Я не стукач и на службе у вас не состою и состоять не буду, — он резко отключил телефон, а тут вновь звонок — это Аврора, и Цанаев сразу сообщил ей о предыдущем разговоре.

— Гал Аладович, эти майоры — коллеги Бидаева, так расплодились, что сами себе работу должны искать, создавать: им нужны взрывы, теракты, террористы. А иначе — погон, звездочек и заморских дач не будет. Ведь вам министр докладывал — пять процентов от оборота спецслужбам положено. А иначе — хана… Да Бог с ними, забудьте. Слава Богу, в Европе этих рэкетиров в погонах нет… Как здоровье?

— Теперь лучше. Гораздо лучше… Почему ты не спросишь от чего?

— Все в руках Бога.

— Аврора! — чуть ли не закричал Цанаев. — Я тебя увидел! — и вдруг, даже неожиданно для самого себя. — Я люблю тебя!