Автопортрет художника (сборник)

Но мы не успели, потому что к нам подошла мать Инги, привлекательная еще блондинка. И танцевать мне пришлось с ней. А Ингу закружил в танце ее любимый папашка. Я уже начал переживать, не трахаются ли они.

– Вы, очевидно, слегка напуганы напором моего мужа, – сказала добрая женщина.

– Ну, что вы, – сказал я. – Он очень мил.

– Это действительно так, – сказала она и я впервые задумался, что же есть в этом уроде, раз такая бабенка до сих пор живет с ним.

– Жизнь – лучший учитель, – сказала она. – Так что со временем вы сами все поймете.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Только то, что сказала, – сказала она.

– Мне бы хотелось сказать вам только, – добавила она, – что Инга у нас девушка с характером…

– И что вы этого, боюсь, не разглядели, – сказал она, глядя мне в глаза.

Я подумал о том, что мамаша и дочурка не в ладах.

Это подавало надежды.

ххх

Как я уже говорил, отец моей Инги жил с одной женщиной в законном браке много лет. Это удивляло. Сами понимаете, мужик, которому стукнуло сорок и который заработал бабла, всегда хочет пошалить. Но только не этот. Супруга его, мамаша Инги, была дородная стройная женщина. Мне казалось, что в ее присутствии папА как-то блекнет и утихает. Инга уверяла мне, что это только иллюзия, и что, мол, всеми делами в их семье заправлял папаша. Ладно. Мне в любом случае было все равно. Ее родители купили нам квартиру в центре города, куда мы и переехали – я из общежития, где сражался с тараканами за кусок позавчерашнего хлеба, а Инга – из отцовского дворца.

Я забрал документы из института искусств, объяснив это тем, что намерен попробовать себя в литературе. Послал документы в Литературный институт и даже поступил на заочное. Но через полгода мне надоело, и я решил попробовать себя в музыке. Купил барабаны, и стучал по ним, пока Инга ходила учиться. Иногда готовил что-то поесть. Когда Инга возвращалась домой, прижимал ее к стенке в коридоре и раздевал. Ну, а потом трахал. Так хорошо и часто, что она даже прощала мне то, что я, по ее словам «маялся дурью». Но так продолжалось до тех пор, пока она не получила диплом, и не начала работать. А я все еще искал себя. Ну, или, если честно, просто отдыхал от бедности. Вот тогда-то на горизонте и появились первые серые пятнышки, грозившие в будущем вырасти в смерч.

Инга начала опаздывать после работы.

Во время наших ритуальных походов к ее родителям она не защищала меня, как прежде, от своего отца, а слушала его обличительные речи про «некоторых бездельников» с некоторым, как мне показалось, удовольствием. Стала рассеянной. Не всегда отвечала на звонки.

Я глянул в интернет – в котором сутками сидел, пока ее не было дома, – и набрал «признаки измены» в поисковой системе. Все совпадало с поведением Инги! Это тревожило. Не то, чтобы я был в нее ужасно влюблен – сами понимаете, когда вы вместе уже лет пять и сошлись только на теме ебли, это совсем не то, что в начале – но это грозило моему безбедному существованию. Никчемному существованию, как говорил ее отец. Хотя мне оно казалось вполне нормальным. В конце концов, человек создан не для того, чтобы сидеть в сраном офисе десять часов в день. Ну, или копать землю эти десять часов…

Короче, человек не создан работать.

И если есть возможность этого не делать, то почему бы ему – владельцу огромного состояния – не помочь своей дочери и ее мужу вести нормальный блядь образ жизни. А он вместо этого озлобился и настраивал свою дочь против меня. И его дочь, кажется, трахалась с кем-то еще.

Оставалось выяснить, с кем.

Я вглядывался в лица наших общих знакомых, тайком следил за ее бывшими парнями – это была работенка ого-го, ведь парней у нее было предостаточно, – подозревал коллег по работе в этом блядь проектном институте, где она рисовала всякие портики и колонады. Я подозревал всех мужчин города.

Но действительность превзошла все мои ожидания.

ххх

Однажды я собрался за город с приятелями по институту. Вернее, по первому курсу – такими же пиздоболами как я, которых повыгоняли за несданные экзамены и проваленные дипломы. Я, кстати, среди них был единственный, кто ушел из института сам. Можно сказать, был сливками нашего общества. И мы договорились поехать за город, на озеро – пивка попить, половить рыбы. Тем более, что никаких других занятий у этих уродов не было: большинство из них сидели без работы. Как и я. Только среди них никто, кроме меня, не был женат на богатой телке.

Я сказал супруге, что на выходных уеду.

Инга отнеслась к этому на удивление спокойно, и я подумал, что дело явно нечисто. И решил неожиданно вернуться домой спустя час после того, как уйду.

Ну, и, конечно, ОН был там. В ее постели. Так что, когда я ворвался в квартиру, расшвыривая все на своем пути, Инга только и успела, что сесть. И прикрыла сиськи покрывалом. А другой конец набросила на него. Блядь такая!

– Немедленно выйти из комнаты, мне надо одеться, – сказала она.

– Сними одеяло, – сказал я, сжимая в руке альпеншток, который купил, когда собирался стать троцкистом, поехать в Штаты, и убить Буша-младшего.

– Не устраивай сцен, – сказала она.

– Сними это гребанное покрывало, – сказал я.

– Ладно, знакомьтесь, – сказала она, и сдернула одеяло.

– Зови его Бембик, – сказала она.

– Что?! – спросил я.

– Бембик, – сказала она.

Передо мной на кровати сидел енот. От неожиданности я едва не упал. Пришлось присесть.

– Блядь, да это же ЕНОТ, – сказал я.

– Это не просто енот, – сказала она.

– Это енот-крабоед, взгляни на его пальцы, видишь, какие они тонки и чуткие? Он опускает лапки в воду, достает из-под камней крабов, и разделывает их пальчиками, – сказала Инга с любовью.

– Гребанный енот, – ошарашенно сказал я.

– ЕНОТ-КРАБОЕД, – сказала она.

– О боже, – сказал я.

– Зови его Бембик, – сказала Инга.

Я смотрел то на нее, то на этого енота хренового. Существо со средних размеров собаку с полосатой окраской, сидело на МОЕЙ кровати, возле МОЕЙ жены, и дружелюбно меня обнюхивало.

– Ты трахаешьсяя с енотом. – сказал я тупо.

– Ну, не совсем так, – сказала она.

– А КАК?! – спросил я.