Авторология русской литературы (И. А. Бунин, Л. Н. Андреев, А. М. Ремизов)

Толстой 1978–1985: Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 22 т. – М., 1978 – 1985.

Федоров 1984: Федоров В. В. О природе поэтической реальности: Монография. – М., 1984.

Федоров 1994: Федоров В. В. Поэтический мир и творческое бытие. – Донецк, 1994.

Флоренский 1993: Флоренский П. А. Имена. – М., 1993.

Хализев 2002: Хализев В. Е. Теория литературы. – 3-е изд., испр. и доп. – М., 2002.

Хейзинга 1992: Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. – М., 1992.

Ходасевич 1993: Ходасевич В. Конец Ренаты // Брюсов В. Огненный ангел. – М., 1993.

Чанышев 1996: Чанышев А. Н. Философия как “филология”, как мудрость и как мировоззрение // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. – М., 1996. – № 6.

Чиликов 1983: Чиликов С. Г. Ценностное отношение личности как форма активности субъекта: Кандидатская диссертация – М., 1983.

Эйнштейн 1965: Эйнштейн А. Физика и реальность: Сб. статей. – М., 1965.

Эпштейн 1988: Эпштейн М. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX–XX веков. – М., 1988.

Глава 3. “Образ” (субъектно-семантическая разверстка)

§ 1. “Образ” как понятие

“Образ – это конкретная и то же время обобщенная картина человеческой жизни, созданная при помощи вымысла и имеющая эстетическое значение”

(Тимофеев 1963: 55).

«…Под образом понимается художественная целостность, будь то метафора или эпопея “Война и мир”»

(Гачев 1981: 4).

“Словесный поэтический образ – это небольшой фрагмент текста (от одного слова до нескольких строф или предложений), в котором отождествляются (сближаются) противоречащие в широком смысле понятия…”

(Павлович 1995: 14).

“Образ автора – это индивидуальная словесно-речевая структура, пронизывающая художественное произведение и определяющая взаимосвязь и взаимодействие всех его элементов”

(Виноградов 1971: 151–152).

Субъекты этих высказываний мыслят по формуле “это есть то”, дают определение понятию, тем самым, являясь теоретическими субъектами. Следовательно, в результате их деятельности, каковыми являются дефиниции, объективируются все свойства теоретического субъекта, все особенности теоретической деятельности.

Намереваясь рассмотреть содержание понятия “образ”, в предикативной части теоретический субъект использует или эмпирическое понятие “художественная целостность”, или обыденное словосочетание, совмещенное с натурфикацией – “картина человеческой жизни”.

В одном случае теоретический субъект полагает, что он раскрыл содержание понятия “образ”, так как использовал интуитивно ясное для него словосочетание – “картина жизни”.

Так теоретический субъект совершает первую ошибку.

«Дефинитивное суждение, воспроизводящее натурфицированное понятие в иллюзорной форме “вещи”, является натуралистической ошибкой теоретической деятельности»

(Артсег 1993: 217).

В другом случае, спрятавшись за профессиональными терминами, теоретический субъект посчитал понятие “образ” удовлетворительно определенным в силу того, что указал на “образ” как на “предмет как таковой” – “фрагмент текста”.

Так теоретический субъект совершает вторую ошибку.

“Теоретический субъект, давая определение понятию, полагает, что он определяет действительное значение этого понятия. На самом деле теоретический субъект воспроизводит продукт эмпирического субъекта в форме предмета как такового” (Артсег 1993: 218).

Во всех случаях теоретический субъект совершает и третью ошибку.

“Теоретический субъект полагает, что значение предикации дефинитивного суждения есть действительное значение натурфицированного понятия.

На самом деле он не видит того, что предикация является его произвольностью, и каково бы ни было ее значение, откуда бы оно ни взялось, к чему бы ни относилось, – раз возникшее в дефиниции, оно будет с непреложностью приписано предмету как таковому”

(Артсег 1993: 219).

Если возможно определение “образа” через “картину жизни” или через “фрагмент текста”, то почему невозможно “образу” приписать все, что угодно: образ – это метафора, образ – это эпопея “Война и мир”, образ – это “словесный поэтический образ”…

Развертывание именной части суждения – “образ автора”, “словесный поэтический образ” – тоже принимает участие в определении содержания понятия, но не в форме предикации в пределах суждения, а в форме приписания содержания атрибута содержанию имени.

Ошибка теоретического субъекта – четвертая:

“Теоретический субъект полагает, что его дефиниция потому имеет важное значение, что как именная часть, так и предикативная, указывают на один и тот же предмет, поэтому предикативная часть объясняет, что есть определяемое понятие.

На самом деле, совпадение именной и предикативной части теоретического суждения обусловлено природой суждения вообще, а именно реализацией предикативной функции этого суждения, приписывающего с необходимостью значение предиката значению имени, какими бы они ни были, и теоретический субъект видит их тождественность, но не видит, в силу чего они тождественны”

(Артсег 1993: 221).

Теоретический субъект одну натурфикацию – “образ” – попытался определить через другие натурфикации – “картину человеческой жизни”, “фрагмент текста”, “художественную целостность”, “индивидуальную словесно-речевую структуру”, значения которых настолько неопределенны, что не способствовали раскрытию значения понятия “образ”.

Теоретический субъект пришел к теоретической тавтологии, не учитывая того, что как именную, так и предикативную части своей дефиниции, он взял из предыдущей деятельности – эмпирической, в пределах которой “образ” выступает в логической функции – как “слово”.