Авторология русской литературы (И. А. Бунин, Л. Н. Андреев, А. М. Ремизов)
Шрифт:
Перед нами не только одна и та же женская фактура, но и один мужской взгляд на женщину, видящий в женщине наиболее “прелестные” ее признаки: волосы, груди, живот, бедра… И выражен этот взгляд одними и теми же словами.
Повторяемость портретных деталей вскрывается только при типологическом “упрощении”. В сложном художественном целом повествовании Бунин всегда нов и в деталях, во все новых и новых сочетаниях женщины одетой и обнаженной.
В пределах, казалось бы, одной ситуации, одной позы будут отмечены “поднятые груди”, но и груди повисшие “тощими грушками” (при изменении положения тела). Всегда будет обращено внимание на живот женщины, но в одном случае это “живот с маленьким глубоким
Как бесконечно в своих формах, линиях, цвете, положениях женское тело – так бесконечен Бунин в описаниях этого тела.
“Темные аллеи” – одна восторженная поэма, прославляющая очарование женским телом, женской красотой. В одних и тех же деталях, положениях, ситуациях Бунин усмотрел и запечатлел то, что является неотъемлемой чертой самой жизни – движение, разнообразие.
11.1.2. Женское тело в сочетании с одеждой
“…Легкая на ходу, но полная, с большими грудями под красной кофточкой, с треугольным, как у гусыни, животом под черной шерстяной юбкой”
“Спичка стала догорать, но еще видно было это смущенно улыбающееся личико, коралловое ожерелье на шейке, маленькие груди под желтеньким ситцевым платьем…”
“Оттого, что она ходила в мягкой обуви, без каблуков, все тело ее волновалось под желтым сарафаном”
“…Расстегнула и стоптала с себя упавшее на пол платье, осталась, стройная, как мальчик, в легонькой сорочке, с голыми плечами и руками и в белых панталончиках, и его мучительно пронзила невинность всего этого”
“А какие плечи! И как сквозили на них под тонкой белой блузкой шелковые розовые ленточки, державшие сорочку!”
“Он посмотрел ей вслед – на то, как ровно она держалась, как колебалось на ходу ее черное платье…”
11.1.3. Женщина в объятии и поцелуе
“ – Ну вот. Теперь иди ко мне. Где плед? Ах, он подо мной. Прикрой меня, я озябла, и садись. Вот так… Нет, погоди, вчера мы целовались как-то бестолково, теперь я сначала сама поцелую тебя, только тихо, тихо. А ты обними меня… везде…
Под сарафаном у нее была только сорочка. Она нежно, едва касаясь, целовала его в края губ”
“Он в коридоре обнял ее. Она гордо, с негой посмотрела на него через плечо. Он с ненавистью страсти и любви чуть не укусил ее в щеку. Она, через плечо, вакхически подставила ему губы”
В рассказе “Генрих” три женщины – и три разных поцелуя.
Надя: “И с умирающими глазами зашептала ему в ухо, лаская мехом и дыханием:
– На минутку… Нынче еще можно”
Ли: “Она вынула из муфты руку, голубовато-бледную, изысканно-худую, с длинными, острыми ногтями, и, извиваясь, порывисто обняла его, неумеренно сверкая глазами, целуя и кусая то в губы, то в щеки и шепча:
– Я тебя
обожаю, обожаю, негодяй!”Елена: “Он долго целовал ее стоя, потом они сели на постель и стали пить рейнское вино, опять целуясь холодными от вина губами”
11.1.4. Женские губы
“Полные вишневые губы” (“Зойка и Валерия”); “любовно-грустно потянулась к нему лицом, полными, с сладким помадным вкусом губами”, “полные в красной помаде губы” (“В Париже”); “Гелиотропные, но женски молодые губы с темным пушком над ними слегка приоткрылись” (“Начало”); “Губы ее, двигавшиеся над зубами, были сизы, синеватый пушок на верхней губе сгущался над углами рта” (“Камарг”); “пленительный бархатисто-пунцовыми губами рот отточен был темным пушком” (“Чистый понедельник”); “губы лиловые, крупные” (“Весной, в Иудее”).
11.1.5. Женские глаза
“смотрела в упор, глаза цвета желудя” (“Муза”); “грозные глаза цвета черной крови” (“Зойка и Валерия”); “блеск черного глаза” (“В Париже”); “глаза у нее почернели и еще больше расширились” (Таля Ганская”); “страшные в своем великолепии черные глаза” (“Генрих”), «прелестная головка, так называемые “золотые” волосы и черные глаза. И даже не глаза, а черные солнца, выражаясь по-персидски», “блестящая чернота глаз” (“Натали”); “кастильские очи” (“Дубки”); “Глаза, долгие, золотисто-карие, полуприкрытые смугло-коричневыми веками” (“Камарг”).
Кроме этих черных – глаз, в рассказах встречаются: “коричневые глаза”, “большие серые глаза”, “зеленые глаза” (“Генрих”), “сияли сине-лиловые усмехающиеся глаза”…
Не случайно в рассказах преобладает восточный тип мужской и женской красоты. Не случайна такая повторяющаяся деталь женской фактуры, как “щиколки” и частое указание на “породистость”.
Приведу еще два примера описаний внешности женщин, казалось бы, различных и по характеру и по положению в обществе (Руси, изображенной на фоне природы, усадьбы, и героини “Чистого понедельника”, горожанки, женщины утонченной, загадочной для рассказчика-мужчины), приведу с целью подчеркнуть опять же однотипность “портретов”.
“Да она и сама была живописна, даже иконописна. Длинная черная коса на спине, смуглое лицо с маленькими темными родинками, узкий правильный нос, черные глаза, черные брови… Волосы сухие и жесткие, слегка курчавились. Все это, при желтом сарафане и белых кисейных рукавах сорочки, выделялось очень красиво. Лодыжки и начало ступни в чуньках – все сухое, с выступающими под тонкой смуглой кожей костями”
“А у нее красота была какая-то индийская, персидская: смугло-янтарное лицо, великолепные и несколько зловещие в своей густоте черные волосы, мягко блестящие, как черный соболиный мех, брови, черные, как бархатный уголь, глаза; пленительный бархатисто-пунцовыми губами рот отточен был темным пушком…”
“…На висках полуколечками загибались к глазам черные лоснящиеся косички, придавая ей вид восточной красавицы с лубочной картинки”
Поэме женского тела в “Темных аллеях” могла бы соответствовать и “поэма” семантико-стилистического исследования всех именований женской фактуры, что, однако, данную работу расширило бы до непредсказуемых размеров. Поэтому я ограничиваюсь только указанием, цитированием, надеясь, что сам материал подтверждает основные выводы.