Ба

– Спасибо, - Алёна трепет ребёнка по лохматым волосам, собранным в распушившуюся косичку.

– Почему ты видишь худо? Потому что папка бьёт? - беспечно весело спрашивает девочка.

– Бабка твоя говорит: бьёт, потому что любит, а от любви худо не делается, - с горькой усмешкой отвечает Алёна.
– Худо делается, когда ткёшь ночью при лучине.

– А зачем ты ткёшь ночью при лучине?
– смотрит беззаботными глазами девочка на мать.

– Днём всё не поспеть. Но довольно, молчанье дороже золота. Ищи дальше, насобираем всё лукошко к ужину!

Долго копаются Алёна с дочерью в траве. Девочка находит гриб за грибом и воображает, будто играет с лешим, который оставляет ей подсказки листиками и цветочкам, показывающими, где скрываются грибные места. Алёне удаётся находить позднюю землянику кроваво-красного цвета, резко выделяющуюся на фоне травы, особенно на солнечных полянах.

– Леший указал на свинушки!
– Нина гордо возвращается из кустов с десятком грибов, которые тут же ссыпаются в уже неподъёмную корзинку.
– Пошли дальше, туда ведут колокольчики!

– Хватит, Нина, далеко мы нынче от деревни. Возвращаемся, а по пути назад корзинку и доберём.

– Ну как?
– капризничает ребёнок.
– Мы можем идти и идти до конца леса! А что за концом леса, матушка?

– Там другая деревня, Песочней зовётся, - устало отвечает Алёна.

– А за ней?

– Деревня Барановка.

– А за ней?

– За ней...
– задумала Алёна.
– За ней город Тверь, стало быть.

– А за городом что?
– не унимается девочка, прыгая с кочки на кочку и с пня на пень.

– Не знаю, - начинает злиться Алёна.
– Если за Тверь долго-долго идти, то и до Москвы дойдёшь!

– И там царь?
– благоговейно спрашивает девочка.

– Говорят, да.

– А ты видела царя?

Алёна берёт упрямую девочку за руку и ведёт её в обратную сторону. Нина не вырывается, но елозит и отвлекается на яркие пятна бабочек или цветов, тормозя мать у каждого дерева.

– Его никто не видел, - устало отвечает Алёна.
– Он живёт во дворце в... А, так он в Санкт-Петербурге живёт!

– А Шанкетебург не в Москве?
– спрашивает девочка.

– В Москве, не в Москве, почём мне знать!
– раздражается Алёна и тянет дочку сильнее.
– Спроси у деда, он два класса школ проходил.

– А мы можем посмотреть на царя?
– девочка наклоняется, чтобы сорвать ягоду, и мать несёт Нину на одной руке.

– Нет.

– А почему?
– девочка, поняв, что с земли теперь ничего не достать, подъедает собранные Алёной ягоды из корзины.

– Неужто не понимаешь? Дворец за тридевять земель, нам не добраться.

– За тридевять земель?
– восхищается Нина.
– Так царь в сказке живёт? И у него три сына? Но батя говорил, что про всамделишного царя сказки нет...

– Он не в сказке, просто далеко, - вздыхает Алёна.

– Так давай поедем к нему. Иван-дурак приезжал в столицу к царевишне на печке, и мы приедем! И печка есть!

– Всамделишные печки не ездят, - Алёна одергивает руку дочки, когда та доела почти всю землянику.
– Младшим братьям оставь!

– Тогда на кобыле Дуньке! Я видела, как барин ездит на лошадях, а наша только пашет! Дуньке тоже хочется скакать, она и до Шанкетербурга может!

– Вот только барину и можно скакать, - раздражённо говорит Алёна.
– А нам нельзя. Только на базар в соседнее село по субботам.

– Почему?
– недоумевает дочка.

– Судьба такая, - вздыхает Алёна.
– Никуда не денешься.

– В Шанкетербург денешься!
– радостно кричит Нина.
– К царю поедем, скажем, что хотим Москву смотреть и движущиеся печки. У барин они движутся?

– Нет, не движутся. Хотя какой дичи только у них и нет...

– Вот видишь!
– воскликает Нина.
– Быть может, у барин бывают волшебные печи, а мы не видели! Ну, поехали-поехали!

– Мы себе не хозяйки, никто не отпустит, - строго говорит Алёна.
– Да и куда податься в городе?

– Найдём третьего царевича Ивана, он дурак, он нам поможет!

Алёна отвешивает дочке смачный подзатыльник и выводит из леса на тропинку, с которой начался сон. Солнце на закате клонится к горизонту огромным розовым шаром, расплывающимся в глазах родственницы на всё небо. Ей, должно быть, кажется, будто мир стал сделан из яркой спелой малины, на цвет которой сейчас походят все предметы.

– Больше сказки рассказывать не буду, бестолочь!

Глава 7

Итак, благодаря укрывшимся от моего внимания стараниям Алёны, я оказалась по соседству с Лос-Анжелесом, в городе Пасадена, студенткой Калифорнийского Технологического Института. Я оказалась здесь, не зная ни одного человека, не зная языка, на котором предстояло слушать лекции, и не зная предметов, по которым будут эти лекции. Что могло пойти не так?

Я прилетела в августе, стояла адская жара в 106 градусов по Фаренгейту, как гласило табло в аэропорте, и я понятия не имела, сколько это в нормальных градусах.

"Примерно сорок один градус по Цельсию, - подсказала Алёна, когда мы выходили из зала прилёта на стоянку такси.
– Не переживай, я разбираюсь в американской системе мер".

Пытаясь объясниться с таксистом по-английски, я выдала свой акцент, и водитель спросил на беглом русском:

– В КалТек тебя везти? Как там учиться собираешься с таким произношением?

Он закинул огромный чемодан в багажник и за всю дорогу не произнёс ни слова, заставив меня нервничать ещё больше.

Огромный кампус института, где перемешались здания девятнадцатого века с новомодными стеклянными постройками и высокие пальмы - с сухими стелящимися по земле кактусами, не добавил уверенности в себе. Проходящие мимо студенты или аспиранты, или преподаватели дружелюбно улыбались и что-то говорили. Кажется, они предлагали помощь и куда-то показывали, но я едва дышала от ужаса, не понимая ни слова.