Баба Люба. Вернуть СССР 4

У меня вытянулось лицо, а Пивоваров торопливо меня успокоил:

— Да не переживай ты так, я же с тобой иду. У тебя деньги из поездки ещё остались?

— В смысле доллары? — переспросила я.

— Да! — Пивоваров уже начал раздражаться, глядя на мою непонятливость.

— У меня дома в заначке сто долларов есть, — честно призналась я, — на чёрный день. А в Америке я всё, что было, до копейки потратила. Там долларов три осталось. Я спрятала, думала, вдруг туалеты в аэропортах платные будут.

— Три — это не считается. А сто мало. — Нахмурился Пивоваров. — У меня двести есть. Я одолжу. Когда сможешь — отдашь.

Я благодарно улыбнулась.

— Машину надо, — сказал Пивоваров.

— Да, я думала на завтра Игоря просить, — сказала я.

— Нет, нам машину сейчас надо, — нахмурился Пивоваров, — у тебя же ребёнок-инвалид, ты её как, на руках в такую даль тащить будешь?

— Ну… — я аж остановилась от неожиданности.

Чёрт. Об этом я и не подумала. Хорошо, Пётр Кузьмич подсказал.

— Тогда я к Игорю прямо сейчас схожу, — сказала я. Больше у меня вариантов не было.

— Да погоди ты! — махнул рукой Пивоваров. — Давай так, ты сейчас беги домой, забирай там документы. И всё, что надо смотри. Одежду там, что ещё, я не знаю.

— Хорошо, — кивнула я.

— А я пока к Селиванову загляну, — подмигнул мне Пивоваров, — у него «Запорожец» на ходу. Только потом заправить его надо будет.

— Я заправлю, — пискнула я, прикидывая, хватит ли у меня денег.

— Разберёмся! — поставил точку в разговоре Пивоваров, и мы приступили к исполнению плана.

К больнице мы подъехали через каких-то полчаса.

Всю дорогу я молилась про себя, чтобы завотделением оказался на месте и не пришлось бегать искать его по всему городу. А то, если мы Изабеллу сегодня не заберём, завтра же едем в Балобаново за Ричардом и вопрос с Белкой отложится ещё на день. А там суббота, воскресенье, весь медперсонал на выходных. И придётся бедному ребёнку куковать до понедельника. А за это время, всё что угодно может быть.

Хорошо, меня сейчас Пивоваров на поруки взял.

От грустных мыслей меня отвлекло то, что автомобиль остановился.

— Ну всё, приехали, — степенно сказал Селиванов, невысокий крепенький, я бы даже сказала основательный, мужичок преклонного возраста. — Я с машиной вон там буду.

Он махнул рукой в сторону, где стояли другие автомобили.

— Здесь просто стоять нельзя, только подвозить.

— Хорошо, — кивнул Пивоваров, — Спасибо, Володя.

Мы прошли по пустынным коридорам и завернули в нужное отделение.

— Сюда, — сказал Пивоваров и чуть хвастливо усмехнулся, — я здесь всё знаю. По долгу службы.

Мы прошли в отделение.

— Иван Иванович у себя? — непреклонным важным голосом спросил Пивоваров дежурную медсестру. Он успел переодеться и сейчас был в костюме при галстуке. Вид имел солидный.

Это я, как лохушка, так и осталась в старом спортивном костюме.

Честно скажу — не до того было.

Не подумала.

— Да, у себя, — пискнула медсестра, несколько смущённая представительным видом Пивоварова.

Тот подошел к двери и открыл её:

— Разрешите! — пророкотал он, проходя внутрь.

Я торопливо засеменила следом.

— А вы кто, собственно, такие? — за столом в кабинете сидел плюгавенький мужчинка в белом халате.

Он поднял взгляд от бумаг и удивлённо воззрился на нас.

— Пивоваров, Пётр Кузьмич, — многозначительно представился юрист, — я юрист вот её.

Он указал на меня кивком головы.

— Я — Скороход Любовь Васильевна, — чуть заискивающе представилась я.

— А что вам от меня надо? — нахмурился Иван Иванович и его взгляд с подозрением блеснул сквозь толстые стёкла очков.

— Мы хотим забрать Скороход Изабеллу Петровну, — сообщил Пивоваров и протянул ему записку от Шмаковой. — Вот записка с согласием из отдела опеки.

— Что мне какая-то записка! — даже не глянув на документ, пренебрежительно фыркнул Иван Иванович. — Вот пусть всё оформляют, как положено. А потом мы комиссию создадим и посмотрим…

Он красноречиво посмотрел на нас и замолчал.

Я уже начала наливаться праведным возмущением, когда Пивоваров тихо велел:

— Люба, выйди, пожалуйста.

Я сообразила, что сейчас не надо задавать лишних вопросов и торопливо выскочила из кабинета вон, закрыв за собой дверь.

Прошло буквально минуты три, которые показались мне бесконечностью, когда дверь распахнулась и я увидела радушно улыбающегося Ивана Ивановича, который подобострастно тряс руку Пивоварова:

— Конечно, конечно, Пётр Кузьмич! — лучезарно улыбался он, щедро излучая вокруг себя лучики добра, — давайте так и поступим! И заходите в любое время! В любое время!

Пивоваров еле-еле вытащил руку из загребущих лап завотделением.

— Леночка, проводи товарищей в спецотделение! — велел дежурной медсестре Иван Иванович и строго добавил, — и подготовь Скороход к выписке. Это прямо сейчас надо. Поторопись.

Наконец, мы с ним окончательно расшаркались, уверили друг друга в вечной и нерушимой дружбе, и заторопились в отделение, где содержали Изабеллу.

— Вообще-то посторонних сюда пускать не положено, — строго сказала медсестра и недовольно поджала губы, — но раз Иван Иванович лично сказал…

Намёк был слишком прозрачным.

— Спасибо Вам, Леночка, — счастливым и преисполненным благодарности голосом сказал Пивоваров и жестом фокусника вдруг выудил откуда-то импортную шоколадку. — А это вам!

— Да что вы, что вы! — торопливо пробормотала медсестра, жадно схватив презент, — нам туда.

Мы прошли ещё два коридора и, наконец, оказались в нужном отделении.

— Она там, — показала пальцем Леночка, — там у нас зимний сад. Больные любят там гулять между процедурами.

Я посмотрела в ту сторону. Кроме двух инвалидов-колясочников в изношенных байковых пижамах, один из которых пускал слюни, а второй что-то монотонно бормотал себе под нос, в зимнем саду не гулял больше никто.