Баба Люба. Вернуть СССР

Начала от третьего подъезда, там снега меньше. Зачерпнула грязно-снежную жижу, швырнула на клумбу под окнами. Вжих!

Зачерпнула второй раз — опять швырнула.

Зачерпнула — швырнула.

Зачерпнула — швырнула.

Буквально через несколько минут у меня заболели и начали отваливаться руки и закололо в боку. Пот стекал ручьями, а прочистила я всего-то ничего.

Я обречённо окинула взглядом бескрайний, словно Антарктида, двор. Нет, очевидно, я сильно погорячилась, можно сказать, даже была не в себе, когда пошла дворником. Не с моими нынешними физическими данными центнеры снега перекидывать.

Но, с другой стороны, коммуналку-то платить надо. Я смотрела квитанции, у моей предшественницы там уже внушительная задолженность набежала. Насколько я помнила, потом приходили бандиты и квартиры с подобными долгами отжимали. Нет, живые деньги обязательно нужны. Пусть маленькие, но деньги. Хотя бы на первых порах. А дальше я что-то придумаю.

И что же мне делать?

Я крепко задумалась. Настолько крепко, что даже не обратила внимания на ругань какого-то мужичка, который вышел из подъезда, на ходу заглядывая в газету, и соответственно вступил в собачью какаху.

Ну что ж, бывает. Говорят, если какаха — это к деньгам. Или там вроде должна быть птичка, а не собака? Не помню уже. Хотя эта собака размерами как птичка, так что сойдёт.

Я взглянула на часы и нахмурилась — нужно бежать к себе. Сейчас дети проснутся, надо проконтролировать, чтобы нормально собрались и позавтракали. Да и мне позавтракать не мешало бы. А то утром не стала, чтобы не греметь и не будить.

А как же снег и грязь?

Семён говорил, что проверки бывают часто. Алексей Петрович такой въедливый, любит контролировать и часто выезжает непосредственно на участки, чтобы собственноручно провести разбор полётов.

В этот момент из второго подъезда дома напротив бодро вышел высокий сухонький мужичок. Невзирая на холод, он был в халате и резиновых тапках. В руках он держал по ведру. Мужчина вышел на середину двора (туда, где я ранее успела подмести), поставил вёдра на землю и задорно улыбнулся мне.

Не успела я улыбнуться в ответ, как мужчина вдруг дёрнул за пояс и скинул халат. Я аж зажмурилась. Может он из этих? Ну, которые в одних только плащах по паркам бегают. Забыла, как называются.

Я немного постояла с закрытыми глазами. Но было ужас как любопытно, и я осторожно открыла один глаз, но не полностью, а так, чуть-чуть, только глянуть.

Когда я увидела, что он делает, я открыла и второй.

Во-первых, под халатом у мужчины таки были купальные плавки. Во-вторых, он внезапно поднял одно ведро и вдруг вылил на себя воду.

— Бр-рр-р! — оживлённо воскликнул мужчина, отряхиваясь, словно пёс, — хорошо-то как! Красота!

Затем он схватил второе ведро и вылил его на себя тоже.

— Ляпота! — гаркнул он и исполнил что-то типа «два притопа, два прихлопа», а затем, видя, как я ошарашенно взираю на него, пояснил с молодецким хохотком:

— Закаляюсь! — и опять радостно заржал. — И моржую ещё! В проруби всю зиму купаюсь!

А затем пропел, нещадно фальшивя и перевирая музыку:

— Вы не будьте мрачными и хму-у-урыми! Если очень вам неймётся, обтирайтесь, чем придётся, водными займитесь процеду-ра-ми!

— Закаливание — это хорошо, — сказала я, мрачно рассматривая огромную грязную лужу, что образовалась после оздоровительных процедур бодрого гражданина.

— Мне семьдесят лет, а я как огурчик! — радостно подпрыгнул он. — Я перепробовал все методики, а потом у меня началась гнойная ангина. И вылечить её я смог только обливаниями ледяной водой! Уже десять лет так живу. Очень рекомендую. Все болезни как рукой снимет!

Он накинул халат и бодрой трусцой рванул к себе в подъезд, прихватив ведра.

А я осталась возле лужи, словно Алёнушка у омута. И с этим болотцем нужно было что-то делать и то срочно.

И тут меня осенило. Я вдруг отчётливо поняла, что именно надо делать!

Я сбегала домой, пока дети потихоньку просыпались, взяла пару листов бумаги и написала небольшое объявление. Переписала его восемь раз, по количеству подъездов в двух домах.

— Анжелика! Ричард! Я через десять минут вернусь, чтобы были одеты и готовы, — велела я, — будем завтракать. И сменку не забывайте.

А сама отправилась на свой участок и расклеила объявление.

Затем вернулась, покормила детей, позавтракала и сама. Ох, вчера я устроила им разборку. Пыталась выяснить, кто взял мои украшения. Не так жалко золота, как то, что их дарили мне Гриша и Павлик. Единственная память, что от них осталась.

Поэтому завтрак проходил в угрюмом и напряженном молчании.

— Тётя Люба, — отложив ложку, сказала Анжелика, серьёзно глядя на меня, — посмотрите пожалуйста ещё раз. Может, вы ошиблись?

— Я не ошиблась, — отрезала я и строго велела, — ешь и не разговаривай за столом.

— Ну посмотрите! — продолжала настаивать Анжелика, переглянувшись с Ричардом.

От меня их гляделки само собой не укрылись, я пожала плечами и пошла к себе в комнату.

И там, в моей косметичке, лежало всё моё золото!

Вот паршивцы!

— И конечно же вы не признаетесь, кто это сделал? — спросила я, когда вошла в кухню.

Оба сопели и молча хлебали кашу.

— Ладно, — кивнула я, — не хотите по нормальному — не надо. Тогда я тоже с вами буду также поступать.

— Мы не брали! — вскинулась Анжелика.

— Нас трое в квартире, — покачала головой я, — я сама у себя не брала. Это глупо. Ты тоже говоришь, что не брала. И Ричард говорит, что не брал. Вопрос — а кто тогда вял? НЛО прилетело? Снежный человек? Бабайка?

Анжелика не нашлась, что сказать. Ричард молчал. Он всегда молчал.

Я вдруг поняла, что за всё время ни разу не слышала его голоса.

Он что — немой?

Мда, с этим тоже нужно разбираться. Это не шутки.

Итак, ситуация вроде как разрулилась — золото я нашла, но вместе с тем всё сталао ещё хуже. Тут теперь не только воровство, причём воровство у близкого человека, но ещё и враньё, и трусость. Да и меня дурочкой попытались сделать. Ох, курощать мне их ещё и курощать.

Да, детки достались мне в наследство от Любаши совсем не ангелы. И другая бы на моём месте давно отправила таких трудных детей (и чужих притом) в детский дом. Но я не могла. Почему-то я воспринимала этих детей как данность, как условие моей новой жизни.

А может ещё и потому, что Ричард чем-то напоминал мне Елисея?

Отмахнувшись от хоровода неуместных сейчас мыслей, я отправила детей школу. А сама перемыла посуду и, укрывшись мягким пледом, уютно свернулась калачиком на диване и позволила себе ещё целый часик подрыхнуть.