Баба Яга против!
Шрифт:
— Чудища?! — изумился Горыня и к фонтану подошел.
В тот же миг вылез из фонтана Царь Морской собственной персоной. Нахмуренный такой.
— Ну, здравствуй, зятек, — хмуро поприветствовал он Горыню, венок на нем разглядывая.
— Царь Морской! — удивился Иван. — Сколько лет, сколько зим…
И втихую фляжку-то полную забрал, закрутил, в котомку спрятал.
— Иди, Ивашка, — махнул Царь Морской. — Нам с Горыней поговорить надо… по-семейному.
— Это ж по какому-такому семейному? — рассердился Горыня.
— Про дочку мою, Золотую Рыбку. Обручилась, говорит, с тобою? Венком
— Иди, Иван, — устало махнул рукой и Горыня. — Правой рукой и дальше за стену держись, дойдешь до пещеры с зеркалом.
Делать нечего — пошел Иван дальше по пещерам один, за стеночку держась. Пошатывать его чуть начало, так что обрадовался он этой стеночке. Долго ли, коротко ли, добрался он до пещеры с волшебным зеркалом. Стоит зеркало, а рядом факел горит. Вот и вся волшебность. Увидел Иван себя в этом зеркале — краше не бывает: поцарапанный, в синяках, рубаха порвана, глаза мутные…
— И это я на встречу с Ясей иду, — покачал он головой. Поправил волосы, как мог — шляпу-то он потерял, когда Горыня ему на входе глаза завязывал — грязь с лица рукавом стер, да и поздоровался: — Здраво будь, зеркало.
Поклонился на всякий случай. Поклоны всегда срабатывают, как знак уважения. За морем научился.
— Не знаю, как обращаться к тебе… — почесал затылок свой русый Иван-не-дурак. — Но очень уж мне нужно Ягу-Ясю увидеть, жизни мне без нее нету.
Засветилось зеркало, дрогнуло. И увидел Иван в нем горницу странную.
И сидела в ней… Яся его! И на окарине дудела. Мелодию ту самую, что торговец играл, будто именно ей Зельда Линка научила…
Так Иван обрадовался, что в ладоши захлопал. Зеркало на него шикнуло, и стал Ваня тихо приглядываться, где же это Яся сидит. Вопреки правилам поведения похищенных и потерянных невест, не плакала Яся, не убивалась и не горюнилась.
Сидела она в горнице узкой да диковинами заставленной за столом, только не обеденным, а каким-то странным, черным, длинным, и перед нею светилось, и отвечало ей, волшебное зеркало. И что-то оно показывало, дудело, а Яся нажимала что-то на пластине перед зеркалом, оно смалкивало, а Яся повторяла за зеркалом. Сыграв мотив немудреный раз пятьдесят, Яся и вовсе окарину отложила и к зеркалу своему обратилась.
— Может, найду я того продавца, что мне флюгер Тихомиры продал… Куплю новый, доберусь до Тридевятого… — приговаривала.
Высунула язык и шлепала что-то по этой пластине призеркальной, и на зеркале картинки менялись всякий раз.
А и светло у ней в горнице было, словно жар-птица там перо свое оставила. В последний раз он видел такой свет давеча утром, когда на рыбалку выходил, что-то так и вспыхнуло. Промелькнула мысль в голове Ивана, и бросился он в котомке копаться.
Нечто обокрала?.. Яся?! Быть того не может!
Не мог Иван пера в котомке волшебной найти, и все больше съедал его душу червячок сомнения. Будто Яся просто воспользовалась тем, какой он дурак. И плакать ему захотелось неожиданно.
— Многовато рому-то, — пробормотал Ваня, понявши, отчего столько в нем чувств сразу поселилося, и отчего мир вдруг запутался, хуже клубочка волшебного. Или оба эти мира.
— И обязательно мы снова встретимся, —
говорила в зеркале Яся.Иван прищурился и стал глядеть на нее повнимательнее. И разглаживался его лоб, потому как любо-дорого было ему на Ясю смотреть, и все он ей простить был готов. Сдвинул брови. Кроме побега этого странного! На службу! Чего удумала! Ну, он…
— Иваны-дураки мне очень по сердцу, ошибалась я. Они заставляют мир гореть красками яркими, и даже выбираться из избушки с ними не страшно…
Так и растаял Иван, когда это услышал.
Рядом с нею перо светилось — и вправду. И вдруг захлопали крылья, загорелись будто стены в Ясиной горнице, кошку Мег, подскочившую до потолка, и вовсе снесло…
Не заметил Иван, что Царь Морской, Горыня и Рыбка Золотая давно до пещеры дошли, да сзади смотрят, наблюдают.
И толкнул Горыня Ивана вперед.
— Что стоишь? Не плошай!
Взмахнул Иван-дурак руками, полетел вперед, в пустоту какую-то яркую. И как сквозь сон услышал голос:
— Звала ты меня, Яся?
Влетел прямо во что-то или кого-то, а в глазах так светилось звездочками, что и не понял Иван-дурак, что произошло.
15. Решающая победа Ивана
Украду, если кража тебе по душе,
Зря ли я столько сил разбазарил?
В.Высоцкий. Лирическая.
— Ванька… — выдохнула Яся, когда из ниоткуда, одновременно с жар-птицей на нее налетел Иван. — Ты откуда знала, что я про него просить буду?
— Да я и не знала, он сам, — хмыкнула жар-птица и по сторонам посмотрела с плохо скрываемым презрением. — Что ты в этой горнице делаешь?
— Живу… — усмехнулась Яся и затрясла Ивана, который был будто пьяный: улыбался блаженно, да отстраненно, а сам как кукла тряпичная на ногах не стоял — как на нее налетел, так и не двинулся никуда. — Сам?.. Да как же ты меня отыскал, Ваня?!
Охнула — тяжелый-то какой! — и на диван отпихнула. Упал Ваня на подушки до покрывала, кучей набросанные, как мешок с картошкой. Жар-птица только крыло подняла, чтоб не мешать полету добра молодца от кресла да Яси на диван и подушки.
— Второй раз я его полетать отправляю… — хмыкнула Яся и лицо в руках спрятала. — Вернуться нам, жар-птица…
— Н-не надо, — отозвался Иван с диванчика.
Яся, жар-птица и кошка Мег так на него и обернулись.
— Там Леш-ший, Кик-кимора… п-потешаются н-над нами, в б-блюдечко смотрят и тропинки п-путают, — запинаясь, проговорил Ванька, да и отключился.
— Ваня… — так и села Яся в кресло. — Что ж такое ты говоришь…
Тропинки путают?.. Блюдечко?.. Это Кикимора, что ль?
— Пьяный наш Ваня, — фыркнула жар-птица, приблизив к нему клюв свой огненный и рассматривая внимательно.
— Пьяный?! — едва не возопила Яся.
— А что, ты вот так взяла и полюбила, не узнав подробности? — прищурила глаз один жар-птица — Вдруг твой Ивашка — пьяница?.
— Не может он быть пьяницей! — топнула Яся ногою. — И не прямо полюбила вот так сразу, на любовь время нужно, а мы только сутки и знаемся… Ну, поболе чуть.