Бабай

И никакого намека на желание поделиться чем-нибудь.

Чем-нибудь таким.

– Ты не против? – Левшиц приподнял свисающую к полу простынь и заглянул вниз. Со стороны движение выглядело торопливым, неловким, будто бы он бросился за случайно оброненной дорогой вещью. Но на самом деле он всего лишь пытался скрыть смущение, которое у него вызвал этот едва начавшийся разговор.

– Ух ты! – вырвалось у него от неожиданности, когда он разглядел пространство под кроватью, – Здесь поселился гигантский паук-мутант? Знаешь, маме это вряд ли понравится.

Он выпрямился, вопросительно глядя на Назара.

– А под подушкой, должно быть, и сам хозяин. Дашь взглянуть?

– Не-а… – помотал головой Назар.

Левшиц-старший вдруг заметно помрачнел, будто только что ему на ум пришла какая-то нехорошая мысль.

– И все-таки, зачем это?

Назар чуть помялся и вытащил из-под подушки колокольчик с продетым через отверстие в ушке куском медной проволоки.

– Вот, – колокольчик в его руке коротко звякнул: плинк!..

– Похоже на сигнальное устройство, – догадался Михаил.

Назар кивнул:

– Ну… это что-то вроде игры.

Левшиц нахмурился еще больше: что за игры такие?

«Ну да, тот дурацкий сон… Когда ему показалось, будто в комнате он не один. Это кое-что объясняет, так?»

По крайней мере в том, что касалось его необычного поведения в последнее время. Теперь все ясно, его пацан боится мистических существ, что вылезают по ночам из-под кровати. Кошмары, истории, слышанные от других мальчишек, фильмы… Не так уж это и удивительно. Раньше, правда, он не подмечал за сыном подобных страхов. «До того, как он спал с нами в одной комнате», – напомнил себе Левшиц. Ведь мальчишке только восемь. Вспомни, во что ты сам верил, когда тебе было столько же.

Он вновь глянул на колокольчик в руке сына. Нет, выдумал же – сигнализация! Пускай все это еще полное детство, все равно молодец, даром что пойдет только во второй класс – у парня уже голова на месте.

И Левшицу стало вдруг страшно смешно. А вместе с этим пропало всякое желание исследовать начатую тему. Все и так ясно – детские забавы в еще малознакомом доме да послеотпускной синдром. Не повод для взрослого мужика впадать в ребячество.

Ну, разве что совсем немного.

– Хочешь, помогу? – он протянул руку за колокольчиком, – Где ты собирался его закрепить?

– Спасибо, па. Но я сам, ладно?

– Как хочешь, – поднял обе ладони вверх Левшиц, – Только давай договоримся: если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы… ну, например, захочется поговорить о чем-то таком… необычном, или тебя что-то испугает, ты сразу расскажешь мне. Обещаю, что не стану смеяться. По рукам?

– Заметано, – сказал Назар. Он ощущал приятный аромат пива, исходивший от отца, и его явно улучшившееся настроение. И сам почувствовал себя гораздо спокойнее.

– Вот и отлично, – Михаил легонько потрепал Назара за темный чуб.

«Просто нужно немного времени, чтобы он привык к новому месту. Нам обоим. Скоро все наладится».

– Что здесь происходит? – любопытно заглянула в комнату Валерия, – Похоже на маленький семейный заговор. Я угадала?

– Точно, – подтвердил Назар, повернувшись к матери, – Мы раскрыли твоего любовника и теперь решаем, где закопать его труп. – Эту фразу, как и «покажешь своему венерологу», он слышал когда-то и где-то, и она вырвалась совершенно непроизвольно.

У Валерии комично отвисла челюсть. А Левшиц с мимолетным ужасом подумал, чего же стоит ожидать, когда парню стукнет пятнадцать. Но через секунду расхохотался, и почти сразу к нему присоединилась Валерия.

5

К ночи Назару сделалось совсем худо.

Валерия не отходила от него ни на шаг, а в половине второго пришлось вызывать неотложку – температура держалась у отметки 40. Временами у него начинался бред. Назару казалось, будто он снова один в огромном мрачном изоляторе, в дверь которого ломится толпа мертвецов, тянущих за собой скользкие канаты длинных зеленых кишок… Либо он продолжает беседу со странным Дедулей-Из-Лифта – тот что-то бормочет неразборчивое за дверью – что-то очень важное, что Назару обязательно нужно знать, но он способен расслышать лишь обрывки слов. Затем он спускается в медленном скрипучем лифте рядом с матерью, уводящей его домой, а старик все продолжает бормотать несвязную ахинею, сидя на своей табуретке в углу и бессмысленно таращась на стену…

В действительности, когда они с Валерией спускались вниз, в кабине лифта заведовала очень худая седоволосая женщина, почти не отрывавшая глаз от книги в мягкой обложке.

Теперь же Назару чудилось, что старик там все-таки был. Миражом являлась женщина, читавшая детектив.

Дедуля-Из-Лифта грустно смотрел на него и качал головой, точно повторял движения невидимого метронома. Его губы шевелились, по ним Назар мог различить только одну-единственную фразу: дурное место…

Старик словно просил его никогда больше сюда не возвращаться. Потому что тут…

– Дурное место… – пробормотал Назар, и Михаил с Валерией обменялись взглядами, в которых отражалось одинаковое непонимание и тревога.

Около трех часов ночи Назар отчетливо произнес:

– Я видел… одно. Вчера. Дома.

А затем открыл глаза и вполне осмысленно посмотрел на родителей.

– Я что-то сказал, только что?

– Все хорошо, лежи, – Валерия поцеловала его в горячий и взмокший лоб. – Мы с тобой.

Через мгновение Назар отключился снова, погрузившись уже в нормальный сон. Жар постепенно спадал.

– Кажется, ему лучше, – Валерия устало улыбнулась мужу. – Может, немного поспишь? Я сама…

– Ничего, завтра… то есть, уже сегодня, опять выходной, еще успею. Кому-кому, а вот тебе это бы действительно не помешало. Иди.

Она лишь отрицательно покачала головой, закрыла покрасневшие глаза и опустила ее на плечо Левшицу.

– Знаешь, я иногда просто удивляюсь, как он похож на тебя.

– Ну… это кое-что доказывает.

«Кажется, я пропустил момент, когда она плакала», – подумал Левшиц.

Глава 2 НАЧЕКУ

1

Во вторник 24 августа, на следующий день после возвращения из больницы, Назар проснулся в девять утра с тем светлым ощущением беспричинной радости, которое возможно лишь в детстве. Даже не обычной радости, а некоего сладко-томительного ожидания, предвкушения чего-то – чему не существует точного названия в языке взрослых – от нового дня. И ни болезнь, ни тысячи монстров под твоей кроватью – вообще ничто на свете – не могут с этим ничего поделать.