Бабочка маркизы Помпадур

Лаской.

И наблюдением.

Вон, Славка, друг светлый, с Алины глаз не сводит. И когда случается пересечься взглядом с женихом, оба вдруг смущаются. Может, и вправду с ориентацией что-то не то? Слишком просто… скорее уж эти двое знают, что за свадьбой стоит, Алинку же используют втемную.

– Знаешь, дорогая, – Славка соизволил обратить внимание на спутницу. – Твоя улыбка скорее на оскал похожа. Ты уж попроще лицо сделай.

– Скажи, – вилка из столового мягкого серебра вряд ли была подходящим оружием, но Дашка повернула зубцы в сторону соседа, демонстрируя, что с превеликим удовольствием воткнула бы вилку в его руку. Или ногу. И вообще просто воткнула бы. – Что вам от нее надо?

– От кого?

– От Алины. Не притворяйся, что не понимаешь. Думаете, если она тихая, доверчивая, то использовать можно? Куда вы ее втягиваете?

– В замужнюю жизнь.

Искренне так прозвучало. Но уголок глаза дернулся. Поздравь себя, Дашуля, угадала.

– Да неужели? И как это вышло, что я о твоем дружке впервые три дня назад услышала? А еще знаешь что интересно? Говорят, свадьбу эту он для другой невесты готовил… только она возьми и исчезни. Бесследно.

Ух, проняло. Глаз задергался заметней. Но Славка – вот же паразит лощеный – держится.

– И вот терзают меня смутные сомнения, что… – Дашка отложила вилку от греха подальше, ибо желание пырнуть свидетеля крепло с каждой секундой. – …не просто так она исчезла.

– Бывают в жизни разочарования.

– Гражданка Карина Викторовна Алексеевская. Двадцать шесть лет. Не замужем. Дважды привлекалась за мошенничество. Один раз – за проституцию.

– Что?

О, как подпрыгнул. Хорошо, со стула не свалился. Алина вон забеспокоилась, и Дашка помахала ей рукой, мол, все замечательно. Сидим. Беседуем. Контакты наводим. И Славку для убедительности приобняла.

– Дружок, она не всегда Алексеевской была. Родилась Бражкиной, но пару лет тому сменила фамилию. Что, небось ты ее проверял?

О, как любила Дашка такие вот взгляды, беспомощные и злые, преисполненные невыразимой страсти как признания Дашкиных талантов.

– Карина Алексеевская чиста, как ангел. А вот Бражкина успела замараться.

– Пойдем, – Славка поднялся и Дашку дернул. – Приглашаю… потанцевать.

Музыка играла медленная и, главное, негромкая.

– Тебе-то какое дело? – поинтересовался Славка, приобнимая. Дашка сама к нему прижалась и таки убедилась, что ориентация у мужика – во всяком случае, этого мужика – нормальная.

– Обыкновенное. Не хочу, чтобы Алину обидели.

– Такая дружба?

– Да. Такая вот… дружба.

Ух ты, какие крепкие объятия. И страстный шепот на ухо:

– Десять штук. Зеленью.

– За что?

Надо же как высоко оценили Дашкино сомнительное умение танцевать.

– Чтобы ты отвалила.

Так… все куда хуже, чем она предполагала. Отступные? И Славка всерьез считает, что Дашка их возьмет? Каблук ему в ботинок.

– Ты чего? – зашипел, уже безо всякой страсти, но выпустить не выпустил.

– Я ничего. Намекаю просто, куда вы свои бабки засунуть можете…

Главное улыбаться. И выглядеть счастливой. И не отвесить этому уроду моральному подзатыльник. И Алинке тоже за то, что позволила себя втянуть. Вот сколько раз ей говорили было: бесплатный сыр только в мышеловке бывает… жених-красавчик. Еще одна мразь богатая, из тех, которые думают, что за деньги можно все.

– …и дорогой мой, – Дашка обвила шею партнера, наклонилась, касаясь губами уха. – Я вас без присмотра не оставлю. И если вдруг окажется, что твой долбанутый дружок обидел Алину, я его посажу. И тебя заодно.

Вот теперь уважение в Славкином взгляде достигло нужного градуса.

– Да ты кто такая? – он аж руки на талию вернул. Жаль, на прежнем месте они больше устраивали.

– Женщина. Слабая. Беззащитная.

И Дашка отвечала совершенно искренне.

Глядя на танцующую пару, Алина испытывала смешанные чувства. У нее имелись подозрения – или точнее, уверенность, – что Дарья не поверила в историю с тайной любовью. Впрочем, на ее месте Алина тоже не поверила бы, но мешать бы не стала. Алину с детства учили, что неприлично лезть в чужие дела. Дашка же считала эти самые дела своей законной добычей.

– Я волнуюсь за твоего друга, – сказала Алина, искоса глядя на Леху. Как-то он сник к концу вечера, сделавшись задумчивым и даже грустным. Наверное, вспоминает ту, другую девушку, которая должна была быть на Алинином месте.

Леха впечатлительный, пусть бы и прикидывался грубым, но Алина видит.

Талант у нее такой: людей видеть. Дашка и та соглашалась, что талант существует, пару раз о помощи просила…

– За Славку? Чего? – Леха глядел в бокал.

Пил, впрочем, мало, скорее для порядка.

И целовать целовал, но… вежливо как-то.

А чего Алина ждала? Ее ведь наняли на работу, и как-то неправильно жаловаться, что работодатель держит себя в рамках.

– Прикольная девка. Шебутная. Он таких любит.

И Дашка тоже. Говорит, что есть где талантам развернуться. Сейчас, похоже, разворачивалась вовсю.

– Она хорошая, но иногда… понимаешь, она недолюбливает богатых людей.

Мягко говоря. И если узнает, что Алину купили, то… будет в ярости.

– За что?

– Да… по совокупности. Так она говорит. И за то, что все животные равны, но некоторые ровнее других. Просто видит, как многое сходит с рук. А у нее обостренное чувство справедливости. И сердце доброе.

Алина за Дашку боится, потому что знает – не остановится. Ветряных мельниц на ее век хватит, а вот силенок, чтобы победить, – вряд ли.

– Пойдем, – Леха предложил руку. – Жених должен танцевать с невестой.

И Алина подчиняется. У нее выходит разминуться с Дашкой, которая тащит свидетеля – вид у него совершенно растерянный – к столу.

Леха не танцует, скорее покачивается, переступая с ноги на ногу. Он держит Алинину руку нежно, но думает о чем-то другом…

…о ком-то другом.

Интересно, какой она была, Карина?

– Стой, – он замер посреди танцевального поля, которое пустовало, – кому танцевать, когда гостей на свадьбе раз-два и обчелся?

Мама. Папа.

Бабушка, простившая Алинино упрямое молчание.

Дашка. Вячеслав, которого следовало именовать Славкой.

Егор – начальник юридической службы.

Максим – экономист.

Антонина Петровна – главный бухгалтер.

Пашка, Мишка и Сашка – друзья детства. Точнее, Пашка и Мишка – друзья, а Сашка – подруга. И взгляд ее ревнивый говорил, что к дружбе этой иные эмоции примешаны. Вот почему бы ее в жены не позвать? Она бы согласилась.