Бабочка маркизы Помпадур

– Мужчины ледышек не любят, – говорила она, растеряв изначальную робость, которую испытывала перед Жанной. – Им бы чего попышней. Погорячей…

– Мне следует согревать постель? Камнями или водяной грелкой?

– Собой… ну вот скажи, что ты делаешь?

– Лежу.

– И все?

Жанна пожала плечами: она не знала, что от нее требовалось нечто кроме собственно пребывания в постели в виде, приятном глазу.

И мадам Диди, всплеснув руками, искренне жалея ту, которой природа недодала страсти, принялась говорить… она говорила много и подробно, отринув всякое стеснение, отчего Жанна порой краснела, а порой и бледнела, но слушала с интересом. Нет, все описываемые девицей картины живо вставали пред мысленным взором Жанны, однако не вызывали у нее ничего, кроме брезгливого недоумения.

Ей предстоит делать такое?

Неужели мужчинам и вправду нравится?

– Пробуй на мне, – говорила мадам Диди, полностью освоившись в роли учителя. – Целуй… нет, у тебя губы мертвые. Представь, что ты – это не ты… а, допустим, я.

Черноволосая. Хрупкая в талии, но пышная бедрами и грудью. Легко вспыхивающая румянцем и не способная удержать восторженных возгласов, кажущаяся столь естественной… Жанна попыталась стать ею. Недаром старый д’Этоль столько внимания уделял обучению.

Актерское мастерство пригодилось.

– Вот уже лучше! – похвалила мадам Диди, отвечая на поцелуй…

Эти уроки, пожалуй, были самыми неприятными из всех. Каждый раз по возвращении домой Жанна долго расхаживала по комнате, раздумывая, стоит ли продолжать их. Если она сама не в состоянии испытать страсть, то приведет ли притворство к нужному результату?

Стоит ли цель таких лишений?

Да и получится ли у Жанны?

Она поцеловала супруга. И тот был ошеломлен подобной, несвойственной ей прежде вольностью.

– У вас почти получилось меня обмануть, – сказал он много позже, лежа в постели. – Возможно, когда-нибудь вы научитесь притворяться так, что я и вправду поверю.

– Вам все еще неприятно со мной?

– Нет, мой друг. Вы хороши, но… я знаю, что дается вам немалым трудом. А мне бы не хотелось, чтобы такая малость, как постель, разрушила наши с вами добрые отношения.

Они и вправду если не стали друзьями, то уж точно стали добрыми приятелями. В Жанне Шарль обнаружил те черты, которые полагал прежде невозможными в женском характере. Она была терпелива и добра, но в то же время строга. Остроумна. И тиха, когда видела, что он нуждается в тишине. Она умела находиться рядом, не тревожа его, но лишь самим своим присутствием подбадривая. С нею Шарль мог беседовать на темы самые различные, не зная стеснения и не опасаясь быть непонятым. И он в свою очередь желал быть ей полезен.

– Нельзя быть совершенством во всем, – увещевал он, обнимая Жанну. Ее плечи были холодны, а пульс спокоен. – Вы и так чересчур уж хороши для меня.

Шарль знал, что Жанна все еще верит в давнее предсказание, и не мешал ее мечтам, почитая их пустыми и боясь лишь того, что однажды Жанна разочаруется и это разочарование изменит ее.

– Это просто вы мало себя цените.

Она не оставит своих усилий, раз за разом отыгрывая перед зеркалом новые роли. Выражения лица. Позы. Взгляды. Вздохи. Чтобы глаза прикрыты, под сенью ресниц – призраки вымышленных страстей. Грудь вздымается. Сердце бьется быстрей.

Именно его оказалось сложнее всего подчинить.

Жанна приказывала, а оно, упрямое, не желало слушать. То спешило, то останавливалось, следуя собственной неподатливой воле. Но золотая бабочка, которую Жанна каждый день крепила к одежде, прежде чем приступить к упражнениям, подталкивала к действию.

Нельзя обмануть природу?

Однажды у Жанны получилось.

И получилось вновь. Очередная ночь, проведенная вместе по настоянию Жанны – супруг не стал противиться, – отличалась от всех прочих. Она даже будто бы ощутила нечто… неявное смущение… смятение… то, что позволило оседлать сердечный ритм.

– У тебя и вправду вышло, – Шарль нежно поцеловал руку Жанны. – Ты воистину великолепная женщина. И мне жаль, что однажды нам придется расстаться.

– Почему?

– Потому что вскоре я стану помехой на твоем пути. Но не беспокойся, мой друг, я никогда не забуду тех дней, которые мы провели вместе.

– Ты любишь меня? – Жанна никому и никогда не задавала этот вопрос.

– Нет. Совершенство нельзя любить. Им можно лишь восхищаться.

И словно услышав его слова, судьба вновь решила переменить жизнь Жанны, убрав с пути ее де Шатору. Новость о смерти королевской фаворитки, женщины, чья ревнивая натура и склочный характер сделали ее врагом едва ли не всего двора, во мгновение ока облетела Париж.

– Ваш путь открыт, душа моя, – сказал Шарль, понимая, что отныне его прекрасная супруга, к которой он, несмотря на все уверения, все же испытывал сильнейшую душевную привязанность, отныне не принадлежит ему.

– Пожалуй, – ответила ему Жанна, хватаясь за руку. – Пожалуй, вы правы…

Она испытывала двойственные чувства. Король свободен! Ее цель, ее предназначение, указанное ей старой цыганкой, закрепленное внушениями матери, была беззащитна. Жанна почти не сомневалась, что сумеет завоевать сердце короля, эта уверенность пугала ее.

Зачем?

Что ждет ее далее? Неужели такая же всеобщая ненависть, скрытая за страхом и желанием угождать? Вечный страх, что найдется кто-то другой, более молодой и красивый? И почетная отставка с удалением от двора, чтобы облик старой фаворитки не раздражал новую…

Она не желает… конечно, она не желает исполнять чужие надежды. Жанна счастлива. У нее сложившаяся жизнь и супруг, которого она пускай еще не любит, но уважает и ценит.

Зачем ей король?

Но стоило укрепиться в этой мысли, как мир качнулся.

Страшная боль пронзила все тело Жанны, заставив согнуться от боли. В груди вспыхнул огонь.

– Что с вами? – Шарль схватил жену за руки. – Вы холодны как лед… вам дурно?