Бабочка маркизы Помпадур

– Телефон держи… и звони Лехе.

– Нет.

Щелкнул затвор. И как-то стало обидно умирать.

– Ну как хочешь. Я сам тогда…

Славка лишь удивился, что не услышал выстрела. И боли не было. Почти.

Пожалуй, именно после той беседы Ланселот понял, что Кара не отпустит его. Она будет уходить и возвращаться, требуя помощи, а у него не хватит духу отказать.

Она появлялась по пятницам, каждый раз чуточку иной. Ланселот не мог бы сказать, в чем именно состояло изменение – он всматривался в лицо, убеждаясь, что и черты его, и выражение остались прежними. Но факт оставался фактом – Кара менялась.

– Знаешь, – она и говорить стала по-другому, растягивая слова, точно впервые обнаружив в них вкус. – Когда я увидела твою фамилию, то так обрадовалась. Это же знак свыше!

Прежняя Кара в знаки не верила.

Эта носила с собой золотую бабочку и привычку имела гладить разноцветные крылья.

– Если ты работаешь на него, то у меня получится. Ты – моя удача.

– А ты – мое проклятие, – Ланселот научился огрызаться, что очень смешило Кару. Она, правда, смеялась тихим интеллигентным смехом, в котором не осталось прежних по-гусиному гогочущих нот.

– Ну зачем так говорить? Кем бы ты был без меня?

Обыкновенным человеком с обыкновенной жизнью. Ни боли. Ни разочарований. Ни убийств.

– Вот увидишь, все у нас сложится замечательно. В конце концов мы будем счастливы. Ты и я… как в сказке, – Кара гладила его по щеке, заставляя поверить этому прикосновению. – Король умрет… останется королева.

Тогда Ланселот испытал второе озарение: он нужен Каре не для того, чтобы она подобралась к жертве, а для того, чтобы эту жертву препроводить в мир иной.

Не то чтобы Ланселоту было жаль Леху, хотя, конечно, где-то и жаль – человеком тот был неплохим, открытым – но не оставляло ощущение собственной уязвимости. Каре понравилось решать проблемы чужими руками, и она не оставит Ланселота в покое.

Сначала Леха, а потом…

Образ печальной вдовы, живущей на состояние покойного супруга, не продержится долго.

– Где ты была?

– То там, то сям… – Кара не собиралась отвечать, но должна была поддерживать иллюзию любви, не позволявшую Ланселоту сорваться с поводка. – Училась.

– Чему?

– Манерам. Речи. Актерскому мастерству. Всему понемногу. Ты не представляешь, сколько всего должна знать женщина, чтобы быть женщиной. Жаль, я поздно это поняла, – она курила, глядя на Ланселота сквозь завесу ресниц. – Вы видите результат. Хотите результат. А чего стоит его достичь, так на это вам плевать… у меня почти не осталось денег. Леха – мой последний шанс.

– А я?

Ланселот знал ответ.

– А ты мне поможешь. Да пойми ты, я не смогу жить, как все! Мне нужно свое королевство, и я… я себя ломала, чтобы другой стать! И стала! А этот список, который… не представляешь, во что он мне обошелся. Главное же, что почти бесполезный… кого ни копни – бесперспективно.

Длинные слова Кара выговаривала по слогам, точно пережевывая их новыми фарфоровыми зубами.

– И если тут не выгорит, то я сдохну.

Выгорело.

Ланселот издали наблюдал за охотой, желая Каре провала. Возможно, ошибись она в расчетах, останься снова одна против мира, Кара бы поняла, что в этой жизни ей никто, кроме Ланселота, не нужен. Но Леха проглотил приманку с ходу.

Первая доза – бесплатно. А дальше Ланселот знал, что Кару, мерзость этакую, как героин, не вычистишь. Она – наркотик, калечащий душу. Души у Лехи хватало. И все равно Ланселот с трудом скрывал мстительную радость, глядя, как его корежит.

Кара изменилась, но не настолько, чтобы долго носить белые одежды.

Ее цвета чернее ночи.

– Вот поженимся, – Кара все равно не отпускала Ланселота, точно опасаясь, что он выскользнет из сети ее чар. – И там я развернусь…

– Ты и здесь не сдерживаешься.

– Я просто убираю лишних.

Славка не продержался долго. Что такое дружба и честь, когда партию ведет Черная Королева? Вскоре ему предстояло исчезнуть из Лехиной жизни… но и у Кары имелись враги. Сашка-Шурочка, девочка на иждивении. Случайная встреча и ссора двух волчиц, готовых разорвать друг другу глотку ради призрачного светлого будущего.

– Убей ее, – Кара не сомневалась, что приказание будет выполнено. – Убей эту…

– Тебе надо, ты и убивай, – Ланселоту доставило удовольствие видеть, как перекосилось ее лицо.

– Ты… ты должен!

– Это ты мне должна. И столько, что жизни не хватит рассчитаться.

– Зубы скалишь? Не знала, что ты умеешь, – но Кара всегда знала, когда остановиться. Она позволила ему приблизиться, не отвела взгляда, когда Ланселот положил руки на шею, и лишь улыбнулась. – Ты же меня не обидишь. Ты мой рыцарь…

Лехе позвонили. Алина начинала ненавидеть телефоны, потому что в последнее время звонок означал неприятные новости. И теперь Леха засобирался.

– Ты… – он окинул дом, явно понимая, что Алину здесь оставлять не стоит. Да и она не согласилась бы. – Собирайся.

– Что случилось?

– Да фигня какая-то! Я не въехал.

Но эта фигня достаточно серьезна, чтобы Леха начал нервничать. И Алина собралась. Джинсы. Свитер. Носки вот разноцветные, но искать пару некогда. Волосы в хвост и пару невидимок для надежности.

– Аль, мне реально в офис надо… нас поиметь пытаются. Только им хрена!

– Не выйдет, – поправила Алина, шнуруя ботинок.

– Точняк. Не выйдет. Я тебя к тебе закину. Там посидишь, не отсвечивая, лады?

– Лады.

К ней, это, стало быть, на квартиру. Логично. Не в машине же ей ждать Леху, и с ним идти – не лучший вариант. Путаться под ногами. Отвлекать. А в Алининой квартире дверь железная с замками. И стеклопакеты, которые снаружи не откроешь.

Ее дом – ее крепость.

– Аль, все будет ништяк. Я обещаю…

А на улице снег. Первый и крупный, белыми хлопьями, которые медленно опускаются на землю, на темную крышу дома, на подоконники. Скоро занесет, и Леха, взявшись за лопату, пойдет чистить дорожки… дальше Новый год и елка, огромная, до потолка, но в кадке. Такую потом во дворе высадить можно. Надо будет купить отрез золоченого атласа и сшить игрушки. У Алины где-то имелась выкройка – звезды, полумесяцы и колокольчики…

…и булочек испечь с корицей и марципанами…