Бабочка

{{{

Сегодня моё второе выступление. Я вновь сижу в гримёрке "Брейк-Данса", но как моё внутреннее состояние отличается от того, что я испытывала в первый раз. Меня охватывало нетерпение, желание побыстрее выйти на сцену и вновь испытать ЭТО, вновь почувствовать то же, что и в прошлый раз. Хотелось смеяться, кружиться, танцевать. И только в самом дальнем уголке души попискивал страх: "А вдруг не получится?". Всё получится, я уверенна.

Сегодня на мне новый костюм. Я специально обшарила больше пятидесяти магазинов, прежде чем нашла то, что меня устраивает. Одежда вновь была кожаной, но мягкой и очень удобной: мини-юбка, больше похожая на широкий пояс, но по ней шла бахрома, как у платка, повязанного наискосок, чёрная, с золотистыми нитями. Верхняя часть состояла из прекрасно облегающего корсета со шнуровкой спереди сверху донизу, что подчёркивал все изгибы и оставлял руки и плечи совершенно открытыми. На ногах были чёрные закрытые туфли и телесные, почти прозрачные колготки. Волосы я завязала в высокий хвост так, чтобы они покрывалом спускались не только сзади, но и по бокам головы. Яркая косметика, чёрный лак на ногтях - и из зеркала на меня смотрела эффектная незнакомка. Кстати, Диане этот наряд тоже очень понравился.

– Синди, твой номер, - раздалось из-за двери.

– Иду.

Я вскочила со стула, улыбнулась Диане и поспешила на сцену. По дороге мне встретился одетый в деловой костюм отдуловатый мужчина. Он улыбнулся, прохаживаясь раздевающим взглядом по моей фигуре, и сказал:

– Прекрасно выглядишь.

Это наш директор. Мужичок лет сорока пяти с залысиной, брюшком и обручальным кольцом на пальце. Не понимаю, почему женатые мужчины так цепляются со всякими предложениями к девушкам, которые им в дочери годятся? Или это только мне так везёт?

– Спасибо, - не удержалась я от слегка пренебрежительного хмыканья.
– Будете смотреть выступление?

– Да, посмотрю.

Я как могла беззаботнее улыбнулась, с лёгкой тревогой отмечая, что здесь узкие коридоры. Будем надеяться, что наблюдать он будет из зала, а не стоя в проходе.

Я выпорхнула на сцену и замерла, привыкая к яркому свету: прожекторы били, казалось, прямо в глаза, публика же купалась в полумраке. Ну и отлично, хотя бы их предвкушающие лица не видны. Не хотела я видеть, как смотрят на меня из зала сейчас и как будут смотреть потом.

Зазвучала музыка. Я стояла, не двигаясь, впитывая её в себя, привыкая к незнакомому ритму. Нужно начинать самой подбирать мелодию для танца, а не импровизировать. Наконец, я сделала шаг, другой, поворот, взмах руки, наклон... и растворилась в танце, в музыке, в потоках, окутывающих меня, волнами накатывающих и отходящих. В них тоже была музыка, своя музыка: еле уловимая, непонятная, незнакомая, но завораживающая. Я подхватила новый ритм и стала танцевать под него. Музыка становилась громче. При каждом движении я чувствовала, что меня всё больше охватывают, окутывают эти эфемерные волны, мягкие и тёплые, как нежнейший мех. Пушистые, ласковые, любящие, только мои. И вдруг волны схлынули, кругами расходясь от меня, и я вместе с ними чувствовала то или тех, кого они касались. На какой-то миг мне показалось, что я смогу управлять ими, но нет. Сила схлынула, но ощущение второй кожи, обволакивающей меня, осталось. Музыка растворилась в бешенном пульсе, скачущем на языке. Я сделала последний поворот, открыла глаза и очутилась на сцене клуба напротив публики. Громко говорить я была сейчас не в состоянии, поэтому прошептала:

– Спасибо всем. До встречи.

У меня было ощущение, что шёпот дошёл до самых отдалённых уголков зала. Я прощально махнула рукой и поспешила за своими вещами. В коридоре стоял директор. Он сделал шаг ко мне и протянул руку, но так медленно, что я легко увернулась и через пару секунд очутилась в гримёрке. За столиком сидела давешняя девчонка и красилась, но как-то так неспешно, заторможено, будто в замедленной съёмке.

Я подхватила свою сумку, накинула плащ и поспешила к выходу. Пролетев по коридору до чёрного входа, я открыла дверь... Опа! А меня, оказывается, здесь уже ждут: двое амбалов прямо перед дверью и чёрная машина у обочины. Мужчины двинулись ко мне, но опять же всё было, как в замедленной съёмке, почему-то, кроме меня. Я скользнула вдоль стенки, оперлась рукою о перила и перемахнула через них, не задумываясь, пролетела метра два и довольно удачно приземлилась на каблуки. Я даже не упала и не запуталась в плаще! Переулок, по которому я бежала, поражал своей пустотой, что было довольно странным. Ведь не самая окраина Москвы!

Я выскочила на оживлённую улицу и подняла руку, ловя такси. И тут меня прямо-таки оглушило светом и шумом вокруг. Всё вернулось к нормальному темпу, кроме меня. Я задыхалась и хватала воздух, будто вытащенная на берег рыба. Пришла я в себя перед открытой дверцей такси. Водитель сказал:

– Так ты садишься или как?
– причём таким тоном, будто повторял эту фразу по крайней мере раз в пятый. Я скользнула в машину и назвала адрес, потом откинулась на спинку и закрыла глаза, купаясь в отголосках силы и музыки, движения и счастья. И улыбалась неизвестно чему. Зазвонил сотовый. И почему я его не отключила перед выступлением?

– Да?

– Синди, ты куда так скоро сбежала?
– услышала я голос менеджера. Кстати, всё-таки Инна её зовут.
– С тобой тут куча народу хотела бы побеседовать.

– Не сомневаюсь.

Я вспомнила встречающих возле заднего выхода.

– А ещё тут целая гора подарков и визиток. Они больше частью и прошлого раза остались.

М-да? А чего это она только сейчас об этом вспомнила? Могла бы перед выступлением сказать. Всё равно я сейчас не вернусь. Деньги я уже забрала за прошлое и это выступление, так что делать мне сейчас там нечего. Определённо.

– Я в следующий раз всё заберу.

– И цветы?

Цветы? Привлекательно, но недостаточно.

– И цветы, - уверила я Инну.

– Но...

– До свидания. Я сама позвоню насчёт следующего выступления.

Я закрыла телефон и с наслаждением потянулась, потом подумала и отключила звук. Когда я добралась домой, такой усталости, как в первый раз не было, но я всё равно пошла в душ и сразу же спать.

ХХХ

Проснулась я на закате. Шторы не были задёрнуты, и я любовалась золотисто-красным отсветом обоев напротив окна и наслаждалась тишиной. Звонок в дверь больно резанул по ушам. Вот тебе и тишина! Звучал он долго и упоённо. Блин, ну сколько можно звонить? Я медленно встала, натянула шорты и майку и направилась к двери. И всё это под непрерывную трель звонка. За это время вполне можно было бы понять, что то ли дома никого нет, то ли открывать не собираются. Хотя при таком факторе хочешь не хочешь, а откроешь. Щёлкнул замок, и я распахнула дверь. Она выходила прямо на площадку, так что я чуть не сбила звонившего. А жаль.

– Ну? Чего надо?
– Дружелюбия во мне не было ни на грамм.

На площадке стоял незнакомый мужчина неопределённого возраста, ухоженный, тёмные волосы коротко подстрижены, одет в тёмный костюм и белую рубашку. Он даже повязал темно-синий полосатый галстук. На ногах глянцево блестели чёрные туфли. В руках он держал букет орхидей.

– Так чего надо?
– повторила я вопрос, дабы вывести мужика из состояния внимательного изучения меня, можно сказать полуголой, в придачу растрёпанной. Наконец, мужчина поднял взгляд к моему лицу и спокойно и, как мне показалось, с оттенком какого-то презрения произнёс: