Багровый мрак

— Так, — протянул Нэд, — если исходить из этого предположения, то выходит, что твой нуль это не отсутствие измерений времени и пространства, а его некая нейтральность, обособленность от них?

— Да, ты очень точно уловил смысл моего высказывания, — согласилась девушка и добавила. — Однако всякий «нуль» имеет принцип «диалектического ритма» как ты говорил.

— И, следовательно, возможен качественный переход при достижении полноты количества, — оживленно перебил ее Нэд и продолжал. — А, если учесть, что трехмерное время в своей целостности — вечность, то можно сказать, что времени для достижения количества нам хватит.

— И все же терять его не стоит, — весело проговорила Эн. — С чего начнем? — и посмотрела на штурмана.

Тот немного подумав, проговорил:

— Полагаю, что объективность нашего существования, а, следовательно, и настоящего бытия не подлежит сомнению, а вот фактор наличия измерений пространства вызывает сомнение, предлагаю начать с добавления времени в пространство вокруг нас.

— Скорее я бы сказала времени в пространство, — задумчиво выразила согласие девушка.

— Давай еще покружимся вокруг нашей проблемы, — предложил штурман. — Что означает время с точки зрения опыта? Длительность ответишь ты. Но длительность мы имеем даже в том случае, когда опыт времени отсутствует, как например во сне. Следовательно, опыт времени есть нечто большее, чем длительность: это движение.

— Согласна, но движение чего? Либо нас самих, либо чего-то, находящегося внутри или вне нас, — перебила его Эн.

— Сначала начнем наше движение, — добавил философски штурман, — событие это непрерывное изменение, движение. Начнем создавать наш мир.

— Знаешь Нэд, — оживилась девушка, — в свое время я интересовалась антропо космологией, в которой принцип взаимосвязи человека и космоса является главным. В связи с этим я изучала древние религиозно-философские, натурфилософские учения, в том числе трактат китайского философа 11 века Чжоу Дуньи «Объяснение чертежа Великого предела», в котором слились даосские и буддийские концепции. Начинается произведение такими словами:

— Беспредельное, а затем — Великий предел! Великий предел приходит в движение и порождается Янь. — Так описывает рождение вселенной могучий ученый. Ты не видишь здесь аналогии с нами?

— Очень похоже, — улыбнувшись подтвердил мужчина, — если, конечно отождествить нас с творцом, но давай не будем святотатствовать и приступим к делу, попытаемся расширить наше пространство.

Мужчина и девушка ходили в разных направлениях, изучая свои возможности. Когда они отходили от центра, появлялось пространство, расширяясь вместе с их движением, но как только они сдвигались ближе к середине, то пространство сжималось вокруг них. Осваивая новое пространство, они всегда почему- то возвращались к исходной точки начала своего движения. Собравшись снова, нисколько не обескураженные неудачей, они начали обсуждение.

Первой высказалась девушка:

— Давай вернемся к древним знаниям. Характерная черта древнекитайской культуры была ее особое отношение к письменности, символу, чертежу, цифре, то есть к знаку как таковому.

Китайцы видели мир как всеобъемлющую знаковую систему: каждое явление- особый знак, знаки природные симпатически связаны со знаками искусственными, резонируют друг с другом.

Считалось, что с помощью знаков можно не только выражать универсальные законы мироздания, но и управлять Поднебесной.

— Если ты дальше мне начнешь рассказывать о 64 символах Ицзин «Канона перемен», — перебил ее штурман, — то особо не утруждайся так, как я имею о них представление и вместе с тем не вижу связи между фактом нашего бытия и гадательной практикой китайцев.

— Напрасно ты так думаешь, — вмешалась астрофизик, — еще не известно, какие знания нам могут пригодится, может быть самые неожиданные. Но я хотела сказать не о символике «Циклических перемен», а вновь вернуться к «Объяснению чертежа Великого предела» Чжоу Дуньи.

Хотя ты очень скептически относишься к версии рождения вселенной, но я полагаю, что нам в нашей ситуации больше ничего не остается, как изучить предположение о возможности нашего участия в этом процессе.

— Короче, ты предлагаешь раскачать твой «нуль» с помощью китайской символики и начать строить вселенную? — спросил мужчина.

— В этом основа моего предложения, но ты напрасно уничижительно относишься к древнекитайской науке. Современная космология, подобно древней, содержит представление о цикличности возникновения и уничтожения мира.

По модели А. Фридмана, одного из создателей современной космологии, осциллирующая Вселенная сжимается в точку и снова расширяется. Интересно, что сам Фридман находил в своей модели общие черты с древнеиндийским учением о бесконечно повторяющихся циклах развития и разрушения, развертывания и свертывания мира.

— Ты имеешь в виду так называемые сменяющие друг друга «дни и ночи Брахмы»? — заинтересованно спросил штурман.

— Именно это, — горячо воскликнула Эн, — но идею о возникновении мира из точки можно найти также и в древнееврейской каббале.

— Ну ладно, хорошо, — ласково проговорил мужчина, — ты меня убедила, что в нашей ситуации мы должны более внимательно изучить возможности применения древних знаний, к которым я, кстати, отношусь уважительно.

Однако, если взять за основу твою теорию, что мы находимся в некой точке, размерность которой в соответствии с современной физикой определяется планковской величиной, то как мы в нашем материальном виде можем находиться внутри нее?

Девушка развела руками:

— А этот вопрос ты обрати к тому Беспредельному, которое поставило нас в условия Великого предела. Но возвращаясь к символике и в частности к «чертежу» Великого предела Чжоу Дуньи, в комментарии к трактату каждый элемент Великого предела описывается знаками. Так вот строки: Беспредельное, а затем Великий предел! он изображает в виде круга.

Вы еще долго будете дискутировать? — прервала диспут Мария. — Пора переходить к практике.

В свою очередь мужчина, теребя задумчиво подбородок, возразил:

— Что касается практики, разумеется чертеж — условность, он лишь плоскостная модель явления. Если бы я захотел нарисовать объемную модель Великого предела, то это была бы сфера, оболочка которой разграничивает внутреннюю и внешнюю части.

— Я думаю, что для начала нам подошел бы и круг, но как мы его здесь изобразим? — огорченно махнула рукой Эн.

— Да, уж кроме тела и…, - замедлил штурман со словом, но все-таки закончил фразу, — и волос мы ничего не имеем. — Затем снова продолжил, — Слушай, Эн, может быть нам попробовать использовать волосы для образования круга?

Девушка, подскочив, поцеловала штурмана в щеку и воскликнула:

— Молодец, ох какой ты молодец, именно это нам и нужно! Давай попробуем.

Астрофизик нетерпеливо вскочила, распустила пучок своих волос, и волна черного цвета опустилась на плечи девушки и покрыла спину до самого пояса.