Багрянец
Шрифт:
– Грязный ублюдок, – и пошла на Бороду.
Второй, третий и четвертый удары его большой голове оказалось нанести легче. Замахиваясь, Кэт разбила другие светильники и сколола с потолка немного краски и штукатурки, но ей удалось задеть макушку, место над ухом и затылок.
Борода слепо выбросил вперед руку, защищаясь; Кэт стала лупить руку тоже, пока он ее не убрал. Наконец, когда Кэт так устала, что не смогла даже поднимать руки, когда ужас перед сделанным превзошел восторг от уничтожения незваного гостя в доме, она перестала.
С головы Бороды капала темная жидкость, он потерял
Привалившись к стиральной машине, Борода шевелил ртом, но оттуда не выходило ничего – уж точно ничего связного. Когда он отворачивался от ее ударов, в заднем кармане джинсов Кэт видела продолговатый контур смартфона – теперь Борода на нем сидел.
– Э! Э! Ты прибил ее? – крикнула с верхней лестничной площадки Платок, яростно хлюпая носом и сморкаясь.
«Еще не закончила».
Кэт перешагнула через ноги Бороды – одна из них скребла по линолеуму, а из головы у него текла жуткая жидкость. Но Кэт продолжала подниматься по лестнице – нужно было расправиться со старухой, наверняка все еще полуслепой: «Нельзя никого оставлять за спиной». Потом Кэт возьмет ее телефон и вызовет полицию как можно скорее.
Кэт взбежала по последним нескольким ступенькам, а Платок заторопилась убраться в спальню, вслепую хлопая руками по стенам и приказывая той, кого даже не видела:
– Отойди, сука! Убирайся! У меня рак, я больна. Не бей меня!
В одной руке Платок сжимала телефон, и экран светился – она кому-то позвонила.
Стиснув зубы, Кэт подняла над головой деревянную дубинку: «Мы все тут чудовища. Мы все теперь красны».
33
«…огни». Хелен преодолела дистанцию между первым и вторым буем. Ее ноги к этому моменту полностью лишились чувствительности и напоминали бревна, разбухшие от воды.
Она попыталась плыть на боку, медленно подгребая одной рукой, но онемевшими ногами делать ножницы было невозможно – они волоклись мертвым грузом. Спину и низ спины стягивали жгуты боли. На полпути ко второму бую Хелен дважды опускалась под воду.
Это испугало ее настолько, что хватило сил протянуть руки и ухватиться за новый буй. Соприкоснувшись головой с полой пластиковой сферой, Хелен сумела вцепиться в нее наполовину парализованными руками.
«Вальда… Вальда… Вальда…
Мой огонь…»
К третьему бую, находившемуся в двадцати метрах от второго, Хелен плыла на спине; силы в ногах не осталось, и она просто махала руками по бокам – даже не загребала, а просто плыла, часто останавливаясь и оглядываясь через плечо, виден ли размытый силуэт. Наконец столкнувшись с пластиковым шаром, Хелен обняла его.
«Вальда и… огонь…»
Пронзительный, но стихающий хор нетрезвых мыслей требовал плыть к следующему бую – те, словно выстроившись в бесконечную линию, вели к скалам.
«Огни… Вальда…»
Когда Хелен поплыла к пятому бую, она все еще могла шевелить плечами. Но суставы скрипели как несмазанная телега, от груди вниз растеклось странное тепло, а от ног и ступней, которые Хелен совсем
не ощущала, остались лишь воспоминания. Ее тело было слишком тяжелым.Следующий буй так и не появился. Хелен потеряла его в темноте.
Она поплыла на спине, водя руками в воде, – не осталось сил держать голову. Волна поднялась, и вместе с ней вернулась дрожь, намного сильнее, чем когда Хелен упала в море. В уши хлынула вода, покрывая жалкие мысли льдом, дыхание Хелен ускорилось – а может, она его задержала. Море уносило ее, а она смотрела на звезды.
Хелен казалось, что огромная черная волна вернет ее обратно, и ей было почти все равно.
«Вальда…»
34
Кэт покончила с Платком – по-настоящему прикончила ее, – и все затихло.
Она дрожала и горела странным удовольствием. Кэт бросила скалку на кровать и вернулась на первый этаж. В животе разливалось теплое чувство завершенности, будто она утолила давнюю жажду. «Но чего же ты жаждала?»
В коридоре на четвереньках ковылял Борода, повесив голову между плечами и не видя, куда ползет. Кэт не боялась, что он еще раз встанет: вибрация древесины, столкнувшейся с его черепом, до сих пор отдавалась в руки и предплечья, словно пойманные помехи, словно мышечная память.
Сохраняя бдительность, Кэт вынула из кармана штанов нож для снятия кожуры, приставила к задней части шеи Бороды, залезла тремя пальцами в задний карман его джинсов и нашла ключ от входной двери (украшенный брелоком-осьминогом, который Стивен выиграл в автомате) и свой телефон. Экран на нем треснул.
На кухне Кэт перешагнула через осколки стекла от светильника на потолке, включила свет в вытяжке и запустила телефон.
Ожидая, пока он загрузится, Кэт перешагнула через Бороду, отперла замок на входной двери, но открыть себе путь к свободе не смогла – Борода беспорядочно ползал и загораживал дверь, не давая открыть ее на нужную ширину.
Если Кэт думала, что щедрое использование скалки и перцового баллончика погасит ее гнев, то ошибалась: ярости оставалось предостаточно, и при новом препятствии она немедленно вспыхнула жарким красным пламенем. Кэт принялась дергать дверь туда-сюда, врезаясь ее краем в ребра Бороды, пока тот не упал на бок и не очистил дорогу.
Оказавшись на тропинке перед домом, Кэт до краев наполнила легкие холодным ночным воздухом – когда она последний раз так глубоко дышала?
Она сложилась пополам, и ее вырвало на мощеную тропинку.
Потом Кэт выпрямилась, перевела дыхание и смахнула волосы с лица. Мышцы в ногах обратились в желе, а во время битвы с врагами сухожилия и мышцы живота сильно растянулись. Мысль о том, что Кэт только что сделала с двумя человеческими головами – «Почему головами?» – не столько шокировала ее, сколько озадачивала.
Должно быть, у кровати и на крошечной кухне пятнадцать лет страданий только что нашли выход – чтобы это обдумать, потребуется целая жизнь. «Вставайте в очередь».
Не испытывая ни малейшей жалости, Кэт задумалась, действительно ли убила Платок, но успокоила себя: «Ты, наверно, просто в шоке».