Багряный лес

— Кто вас так? — спросил он, осматривая ранения.

— Кошаки, мать… — выругался капитан. — Этих тварей там, наверное, тысячи! И когти у них металлические — рвут даже бронежилеты!.. Они не дают моим людям пробраться на гору…

Он застонал, когда врач тампоном коснулся его поврежденного лица.

— Вас надо срочно госпитализировать, — не то посоветовал, не то потребовал врач. — Раны глубокие и их следует зашить, иначе…

Но капитан его не дослушал и отвел его руку с тампоном в сторону.

— Господин майор, моим ребятам на гору не прорваться. Я думаю, что надо ударить с брандспойтов, смыть в Днепр этих чертовых кошек!

— А как потом по грязи лезть наверх? — спросил его Голувев. — Я принимаю командование на себя, капитан, и если вы не хотите последовать совету врача, слушайте мой первый приказ…

Капитан встал и подтянулся.

Майор продолжал:

— Первое — отводите своих людей к подножию горы. Второе — займитесь расчисткой территории от машин и толпы. Разрешаю применять газ и дубинки, так как это надо сделать очень быстро. Тяжелая техника есть?

— Так точно. Пять минут назад прибыли два БТРа…

С их помощью оттолкните те машины, хозяева которых не отыщутся. И, немедленно! Отдайте приказ прекратить огонь!..

— Так это мы по кошкам стреляем, — возмутился капитан. — Они же на глаза и глотку бросаются! Уже тридцать три милиционера в больнице…

Но Голувев не слушал его и протягивал микрофон рации.

— Отменяйте стрельбу. Это приказ, капитан.

— Есть.

Через минуту в общем грохоте и шуме поубавилось пистолетных хлопков. Стало как будто легче. Еще через некоторое время, когда отряды милиции стали отступать со склонов горы, стихли кошачьи вопли.

Голувев провел радиоперекличку со своими подразделениями, проверяя, все ли вышли на установленные рубежи. Все были на местах.

— Кошек видите? — спросил он.

"Море, батя!" — был ответ, и в нем слышалось странное и веселое восхищение.

— Прикажите гранатометчикам зарядить ружья слезоточивыми гранатами. Бить только по кошкам! В самую гущу!.. Как поняли?

"Все понятно, батя. Баб не цепляем. Ну, работаем!"

— Кто-то не выдержал и восторженно воскликнул:

"Ох, и красивые же бестии!.. Все голяком! Краса-а…"

— Порядок в эфире, — без особой строгости произнес в микрофон майор.

Стоя возле автобуса и рассматривая гору в бинокль, он увидел несколько продолговатых рыжих вспышек, а через секунду услышал протяжный стон гранатометных выстрелов. Подножие горы и половину склонов стало обволакивать белым дымом. Кошачий хор запел на предельной ноте.

"Бегут, батя!!!"

— Преследуйте и продолжайте стрелять, но чтобы женщин не зацепить, — приказал и напомнил Виктор Александрович.

Подбежал пожарный:

— Вы здесь старший, майор?

— Да.

— Что нам делать? — как-то обиженно поинтересовался офицер. — Мы здесь уже минут двадцать прохлаждаемся!

Еще постойте, отдохните. Думаю, что скоро и для вас будет работа.

Пожарный, разочарованно разводя руками, развернулся и ушел.

Тем временем в эфире поднялся нестройный хор ругани и вскриков.

— Докладывайте! — требовал Голувев. — Не молчать, вашу мать!..

"Они на нас лавиной пошли, батя! А-а-а-а, сссу-ука-а!.."

От услышанного крика боли майор вздрогнул и закричал:

— Дробовиками бейте!

Затрещали у горы сочные выстрелы помповых ружей.

"Не берет их, батя!!! Они рвут нас!"

— Отходите, — тихо, но четко произнес Голувев и, повернувшись к оператору штабного автобуса, приказал: — Вадим, вызывай санстанцию. Объясни им в чём дело, пусть возьмут все что надо. Иначе нам эту гору не покорить. И вызови фоновую машину, чтобы помощнее нашей была, иначе не докричимся до этих баб…

Его отвлек радостный возглас, раздавшийся в эфире:

"Батя!"

— Да.

"Мы тут одну тварь поймали…"

— Ну?..

"Так у нее когти железные!"

Тащи её ко мне. Живо!

Что-то грохнуло на горе с такой силой, что всем едва удалось устоять на ногах. Но в этот раз грохот не сопровождался уже известным фейерверком. Грохот раздался без светового сопровождения и был, как показалось многим каким-то глубинным и более мощным, чем все прежние.

Вскинув к глазам бинокль, Голувев отметил, что и безумная пляска женщин на горе стала как будто менее бесшабашной, чем была раньше… Он был уверен, что эти изменения происходили, но были они настолько незаметные, что мог их определить только человек обладающий тонким чутьем.

Её принесли, завернутую в какой-то грязный кусок ткани. Она была так туго спелената, что только недовольно рычала, не в состоянии пустить в ход свои страшные когти, которые торчали сквозь ткань, отливая на свету полированной поверхностью. Кошка без перерыва рычала и косилась глазами на окруживших ее людей, которым казалось, что эти глаза горят холодным изумрудным светом. А может и не казалось…

— Надо бросить ее в клетку, — сказал Голувев.

Неизвестно откуда появилась небольшая клетка, и через минуту крупная черная кошка сидел в ней, и тянулась сквозь прутья к людям своей страшной лапой, стараясь достать их своими диковинными когтями.

— Здоровая бестия, — говорил кто-то. — Когда она прыгнула на меня, то сбила с ног, как собака. Ну, прямо как наш Кардинал! Он любит иногда так пошутить. Хороший пес.

— Но у него нет железных когтей! — с изумлением заметили ему.

— Пусть посидит здесь, — сказал Голувев, которому в жизни еще не доводилось видеть столь крупных кошек, как эта. — А вы на позиции, быстро!..

Он вышел со всеми.

— На гору к кошкам больше ни шагу… Я продублирую свой приказ еще по рации. Они могут убить, если у них такие… ну, когти. Ступайте.

Подчиненные ушли.

Виктор Александрович еще раз осмотрел в бинокль Лысую гору и собирался было возвратиться в автобус, когда еще раз рвануло. В этот раз не так мощно, как в прошлый раз, но где-то совсем рядом. Из штабного автобуса вывалил сизый густой дым. Майор вскочил в салон — там оставался оператор…

Салонные лампы, потухшие от загадочного взрыва, только-только разгорались, мерцая трескучим и неживым дневным светом. И через эти паузы света и густой дым Голувев рассмотрел обнаженную женскую фигуру, которая стояла возле развороченной клетки. Женщина стояла к нему спиной, но сразу развернулась, когда он вошел.