Багряный лес

Все-таки генерал-майор Горачук… В план на скорое будущее Переверзнев занес пункт, в котором намеревался детально изучить досье генерала. Он знал, что министр долгое время находился адъютантом при одном из генералов Группы войск в Германии, именно в тот период, когда стараниями Президента СССР Горбачева осуществлялся вывод войск из Германии. Славное было то время для советских генералов. Оно принесло им обильную жатву, и трудно было поверить, что пронырливому адъютанту не перепало ни единого зерна из того золотого урожая. Переверзнев даже помнил, что бывший патрон Горачука какое-то время проходил по "делу", как один из обвиняемых, но вышел сухим из воды, а заодно из Лефортово, сохранив при этом не только собственное состояние (его дети, а потом и внуки управляли мощной финансовой группой в России), но и в целости и сохранности ребра и зубы. И по Горачуку была информация, что он никогда ни испытывал никаких финансовых трудностей: дети, внуки отучились в Англии и дважды-трижды в год посещали для активного отдыха лучшие курорты мира. За это, скорее всего, надо было благодарить щедрое прошлое. Необходимо было проверить эти данные, а добыв интересные факты, устранить "простака"-генерала руками налоговой службы, которая с большой охотой и особым рвением занимались такими "темными лошадками", как Горачук.

После этих размышлений министр МВД почувствовал себя гораздо увереннее наедине с Президентом.

Однако Поднепряный не спешил начать разговор. Он заказал чай и закуски, и в ожидании, пока принесут заказ, внимательно просматривал документы, касающиеся визита в Германию. Больше его интересовала докладная главы СБУ. Нечет четко и ясно пояснял настоящее положение в отношениях с Германией, а также планы тех, кто старался эти отношения испортить. Благодаря Нечету государственная разведка и контрразведка стали в последнее время очень сильными, и Президент нередко хвалил сам себя за то, что пошел на риск, принимая на столь ответственный пост молодого, малоизвестного чиновника. Риск оказался оправданным.

— Вот, полюбуйся, — Поднепряный протянул докладную министру. Это было грубым нарушением правил работы с секретными документами, но этим жестом Президент рассчитывал показать, насколько он доверяет своему министру. Жест во истину царский. — Посмотри, что нас ожидает в Германии.

Переверзнев пробежался глазами по строчкам докладной и положил его в свою "чудо-папку", сразу же набрав на ней неправильный код, и через секунду от документа не осталось и следа.

— Уверен, Святослав Алексеевич, что Нечет досконально разобрался в ситуации, и во время визита и встреч с Канцлером вас не будут удивлять разными сюрпризами. Благодаря Виталию Витальевичу вы подробно ознакомлены с планами Румынии и Польши. И будете смотреть на весь этот спектакль, как настоящий гурман: из партера, с программкой в руках. Виталий вооружил вас до зубов.

— Мне он очень нравится, — признался Поднепряный.

— Он всем нравится, — добавил министр и улыбнулся, поглаживая шрам на виске. — Уже только тем, что заставил себя уважать как специалиста и человека на своем месте.

— Если боятся — значит, уважают, — произнес Поднепряный известную истину.

Его собеседник ответил скупой улыбкой.

— Профессионал, — добавил Президент. — Но его я… опасаюсь что ли.

Министр поднял брови. Он Президента было большой редкостью услышать подобное откровение.

— Ты не удивляйся, Олег, — махнул рукой Поднепряный. — Да, он профессионал высшей пробы, хотя и молод. Меня настораживает только то, что он… Как бы это сказать… Понимаешь, делает как бы только то, что требуют, но когда есть потребность еще в чем-то — он не заставляет себя ждать. Меня настораживает вот эта его способность предвидения того, чего предсказать невозможно.

Министру захотелось не только еще раз улыбнуться, но и расхохотаться, но он не мог позволить себе такую откровенность. Сложно было сказать, как бы на это отреагировал Президент. Люди, облеченные властью, настолько же чувствительны к мнению посторонних, как и красивые женщины — оно им необходимо, как воздух.

— Скорее, настораживает угодливость, — постарался показать министр, как понял слова Президента. — Но должен успокоить вас вашими же словами, Святослав Алексеевич: Нечет — специалист высшей пробы. Такие люди владеют максимумом информации, и используют ее только тогда, когда в этом есть необходимость. Я понимаю, что вас насторожила ремарка в докладной о том, что некоторые немецкие журналы и газеты в преддверии вашего визита в Германию печатали "особый взгляд европейцев на политическую ситуацию в Украине", и этот "взгляд" явно заказной? Вы сомневаетесь в фактах?

— Нет, — ответил Президент. — Я, в общем-то, не об этом…

Переверзнев же чувствовал, что он на верном пути, поэтому продолжал:

— Уверяю, что добыть факты о подобных операциях, когда все невероятно и нарочно запутанно, невероятно трудно. А Нечет никогда не работает на голых предположениях. У него эти факты есть. Прежде, чем вставить в докладную записку информацию об определённом следе, его люди досконально изучили всю цепочку проплат.

Он смутил своей речью Поднепряного.

— Я не думаю, что с Нечетом у меня когда-нибудь будут серьезные проблемы, — после паузы произнес Президент, и добавил: — Если удастся победить на выборах.

Министр ничего не сказал по этому поводу.

Хорошенькая официантка принесла чай и бутерброды, расставила на столе сервиз и собиралась заняться сервировкой, но Поднепряный властным жестом приказал ей удалиться и самостоятельно, с естественной элегантностью радушного хозяина приготовил все сам, пересел поближе к гостю и придвинул к тому чашку с чаем.

— Я знаю, что ты не любишь чай с сахаром, — произнес он, опуская в свою три сахарных кубика, — а мне врачи, наоборот, советуют не пренебрегать сладким.

Переверзнев был одним из немногих, кто знал истину о состоянии здоровья главы правительства. Протокол визита в Германию содержал негласный пункт, по которому Президенту предстояло за два дня пройти сложное медицинское обследование в специальной кардиологической клинике в Берлине. Здесь дело было не в недоверии отечественным специалистам, а в их настоятельных рекомендациях проконсультироваться у немецких коллег. Эта часть протокола и ее выполнение, прикрытие целиком лежало на СБУ — в будущих предвыборных состязаниях нельзя было дарить такой шанс противникам. Они не преминут использовать его с максимальной выгодой для себя. В последнее время политический бомонд Украины стал приобретать черты европейской цивилизованности. И все это из-за электората, который не желал, чтобы его будущее зависело от состояния здоровья одного человека. Народ желал стабильности и предпочитал переживать политические встряски планово — по два раза каждые пять лет.

— Когда ты выберешь себе подругу жизни? — спросил Поднепряный. — Будет очень трудно протянуть в новый Кабинет холостого министра. Таких, как ты, у меня двое, и оба нужны.

Президент намекал на Нечета, главу СБУ.

— К тому времени, Святослав Алексеевич, я придумаю что-то вроде брака по расчету…

— Хрен редьки не слаще! Не очень бы хотелось, чтобы какой-нибудь занюханный папарацци снял кино о том, что ты устраиваешь в постели со своими шлюхами. В твои пятьдесят лет это будет выглядеть очень забавно!

Поднепряный бросил взгляд на золотые наручные часы. Время приближалось к девяти часам утра. Министр наконец понял, почему разговор никак не может коснуться главной темы — автобуса и его угонщиков: каждые двадцать минут на компьютер в его автомобиле поступала последняя сводка с места событий. Президент попросту ждал новой информации. Волновался и переживал и сам министр.

Ровно в 9:00 охранник по интеркому доложил о том, что водитель министра просит подойти к машине своего патрона.

— Пусть сам занесет то, что нужно.