Бал был бел

«Слова — достойны, речи — гладки…»

Слова — достойны, речи — гладки, и всё не врубимся в одно: что гений — это недостатки, каких нам сроду не дано. Дразня, круглятся, что орехи, из безупречной шелухи их гениальные огрехи и гениальные грехи. 1997

Проза

Убить героя — значит пощадить. Заметьте: чем талантливей прозаик, тем он героя медленней пронзает событьями, затем чтоб ощутить в подробностях и боль его, и трепет. Так вот: дышу надеждою простой, что жизнь мою задумывал и лепит не Достоевский. Даже не Толстой. 2000

«Да, вырождается москаль…»

Да, вырождается москаль: утрачен стыд, барыш возжаждан. И мне твердят: «Не зубоскаль, но исправляй своих сограждан!» Легко сказать! Грустят в пыли Крылов, Державин… Если даже они исправить не смогли — то мне-то, грешному, куда же! 2000

«В соседней камере спроси…»

В соседней камере спроси иль у ОМОНов: писатель, скажут, на Руси — один Лимонов. У остальных и стиль, и прыть, и морды глаже, но как-то не за что закрыть — не за слова же! 2002

«На округу пала изморозь…»

На округу пала изморозь, в том числе — на груду мусора, превратя в произведение ювелирного искусства. Постоял над ней, задумавшись, член Союза литераторов — и сложил четверостишие о призвании поэта. 2004

«Перед книжною горой…»

Перед книжною горой суетится покупатель — и забавный показатель выявляется порой: чем трусливее герой — тем отважнее читатель, чем трусливее читатель — тем отважнее герой. 2002

Из Книги перемен

«Мир — сотворён. Границы — отвердели…»

Мир — сотворён. Границы — отвердели. Который раз по счёту сотворён? И, верно, не на будущей неделе очередной великий сдвиг времён. И потому-то думается людям, что неизменен будничный уклад. И мы живём. И мы друг друга судим. И кто-то прав. И кто-то виноват. Сумеем ли за малое мгновенье понять, что ни один из нас не прав, когда Господь для нового творенья смешает с глиной контуры держав? 1979

Прихожанин

Когда ты в достопамятное лето бежал до храма полторы версты и, отрясая пепел партбилета, учился верно складывать персты, представил я пришествие ислама, когда, от пепла нового чумаз, ты опрометью выскочишь из храма, прикидывая, как творить намаз. 2004

«Встаёт освобождённое дерьмо…»

Встаёт освобождённое дерьмо над Родиной моей девятым валом, смывая монументы и дома. Теперь уже, конечно, всё равно, но чем, скажите, жизнь плоха была вам в стране порабощенного дерьма? 1992

Вольнодумец

Ты за непрочными дверьми отважно спрашивал: «А на фиг мы?» Но, раз ни ссылки, ни анафемы, — хотя бы водочки прими. Эпоха нынче такова, что за язвительные вольности уже не шлют в глухие волости, зато закусочка-то — а? 2004

«Сменили строй — как имя-отчество…»

Сменили строй — как имя-отчество, а изменились ненамного: тогда — обожествляли общество, теперь — обобществляем Бога. 2002

Неудачник

Сорок лет я прожил сдуру этаким манером: собирай макулатуру юным пионером, на субботники вылазий летом и зимою, никаких внебрачных связей — спи с одной женою. «Ни единого прогула!» «Всё преодолеем!» Чтоб тебя перевернуло вместе с мавзолеем! 1993

Защитник

Ты принимаешь новую присягу. Невольный трепет жил. Трёхцветному служи отныне стягу, как красному служил. Поверя в седовласого мессию и в святость новых уз, ты точно так же сбережёшь Россию, как уберёг Союз. 1996

«Было чувство пустоты…»

Было чувство пустоты, были разные мытарства, но зато, казалось, ты чем-то лучше государства. А теперь твердишь одно, пониманьем убиваем: «Мы не хуже, чем оно, обуваем, убиваем…» 2003

«Как вышибают клин?..»

Как вышибают клин? Путём иного клина. А руку моют чем? Как правило, рукой. Когда во всех полках исчезла дисциплина, в святых церквах процвёл порядок — и какой! Вы думаете, зря вощёные полы там? Вы думаете, зря поются тропари? Плох тот митрополит, что не был замполитом! И плох тот замполит, что не митрополит! 1995

«Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет…»

Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет. Говорили: «оазис», теперь говорят: «солончак». Или вот саранча… Ну всю жизнь полагал, что кузнечик! А при виде кузнечика злобно цедил: «Саранча…» Тут и раньше непросто жилось, а сейчас-то, сейчас-то! Ты к нему — с кочергой, а тебе говорят: «Со свечой!» Бизнесмены! Родные! Кузнечики нашего счастья! Это ж я по незнанию вас называл саранчой… 1993

Судорога памяти

Как подумаешь про то, что водка только для поминок, на лотках одна картошка… А теперь — зайди на рынок! Друзы жёлтые бананов прямиком из Гваделупы. И сияют баклажанов негритянские ланиты. Что ни цитрус — пышет жаром или нежно-фиолетов. Очевидно, что недаром продал ты страну Советов. 2004

«Зачем, скажи, крамольну оду…»

А. П.

Зачем, скажи, крамольну оду слагал ты, дерзостный юнец? Ну получили мы свободу — и осознали наконец, что только будучи рабами творили славные дела… И ловим праздными губами утраченные удила. 2002

Бойцы вспоминают

(декламируется с обидой в голосе)

Вероятно, провал в головёнке у него — говорит: не предавал никогда и никого! А «телеги» в обком, подписавши «Краевед», кто катал прямиком? Ну а я уже в ответ… Ишь цветёт! Анемон! Хоть бы капельку стыда! Это я, а не он, никого и никогда! 2003

Нытик

Вместо Ленина строго смотрит мученик-царь. Все поверили в Бога, остальное — как встарь. И о чём ни проси я — нет участья ни в ком. Как была ты, Россия, так и будешь совком. 2004