Баланс Темного 2

Если посмотреть на ситуацию с обратной стороны: Макс не станет звонить мне, если захочет набухаться, выговориться, или попросить помочь с переездом. Макс позвонит мне в двух случаях: реже — чтобы занять денег, чтобы сводить тёлочку в кафе, чтобы утром та проснулась у него дома, чаще — чтобы пригласить меня в кафе, чтобы тёлочка пришла в кафе, чтобы утром та проснулась у него дома. Так-то!

Короче, Макс использует меня, как друга для подружки его подружки. Думаю, все хоть раз в жизни сталкивались с подобной историей: «Я приду с подругой, у тебя есть для неё друг?». У Макса был жёсткий сдвиг по поводу секса, и поэтому, ему нужен был не просто какой-то друг, а проверенный временем чувак. Им был я.

Обычно на мои плечи ложились четыре важнейших задачи: первая — прийти в кафе вовремя; вторая — прийти в чистом и не вонять, третья — не отказываться от бухла, чтобы не стеснять остальных, и четвёртая — посадить подругу подруги на такси, когда придёт время. Обычно, я гарантировал Максу выполнение трёх любых пунктов из четырёх. Его это устраивало.

Всё происходящее в кафешке выглядит дебильным спектаклем. Мы вчетвером встречаемся за одним столом и играем в игру: «Давайте поможем Максиму найти тёплое место для его писюна». В этот раз главную роль в нашей короткометражке играла Настя. Интересно, она сама-то понимала? Простушка точно понимала. Не глупая.

— И давно вы познакомились? — девчонка с худым лицом и хитросплетённой косой посмотрела на Макса.

— В прошлые выходные, — Макс опрокинул шот, откинулся в кресле и обнял рыжую. — На фуд-корте.

— Круто, — она подняла вверх палец, буравя вилкой пасту. — Ты делаешь озвучку?

— Да, — Макс слегка смутился и поправил челку. — Но это так — хобби.

— А основная работа?

— Нет, ну-у-у-у… сейчас это как бы основная работа. Я планирую раскрутить канал, а потом подтянуть рекламу от спонсоров. Знаешь эти вставки в начале ролика?

— Ты берёшь чужой контент и накладываешь свой голос?

— Ну да, — на скулах Макса проступили красные пятна. — Но я делаю его уникальным, понимаешь? Меняется задумка и всё-такое. Что-то не так?

— Я считаю, что уж если ты используешь чужой контент, то должен переделать его так, чтобы сам автор сказал, что ты сделал крутую вещь! В противном случае, твоя работа ничем не отличается от пиратства, а чаще — паршивой пародии.

Обычно подружка главной подружки — это что-то вроде декорации, фона или заднего плана. Сидит, помалкивает, тупит в телефон и бодро кивает, когда главная подружка высказывает своё мнение. О простушке такого не скажешь. Её забавляло нарушать баланс комфорта своими вопросами. Как её зовут-то?

— Отчасти ты права, Карина, — Макс заёрзал на диванчике и потянулся к выпивке, рюмка оказалась пустой, и он неловко бросил руку прямо посреди стола. — Я же сказал. Это просто хобби.

— Ага, — в её маленький рот не без труда поместилась обмотанная макаронами вилка.

— К тому же я учусь работать со звуком, смотрю других блогеров и…

— Понятно-понятно, — она снова подняла большой палец вверх. — А ты чем занимаешься, Денис?

— Да так, — ответил я, ковыряясь ложкой в кофейной гуще. — Делаю под заказ алгоритмы.

— Программист? — рыжая Настя с наращенными когтями как у оборотня, оттопырила губки. — У меня есть один друг — программист. Кажется, он сделал «контакт».

— Дуров?

— Чего сразу дура?! — Настя обиженно посмотрела на подругу. — Ну может не «контакт», я точно не помню… А, вспомнила! Он сделал группу в «контакте»! И в ней набралось аж двадцать тысяч подписчиков!

… … …

Вечер закончился как и десятки подобных прежде. Пьяные слюни Макса смешались с пьяными слюнями Насти. Голубчики тяжело дышали и всё чаще шептали друг другу в ушки.

Карина в конце концов поборола тарелку с пастой, понажимала что-то в телефоне и сложила ручки на столе, показывая, что закончила со своими делами. Она носила вязанный свитер, джинсы и чёрную верёвочку на шее. Учитывая, что она не носила макияж, у неё были довольно большие глаза, но тоненькие брови. Ногти на худых пальцах острижены под корень. Из-под правого рукава выглядывает край эластичного бинта.

— Ну, если формальности соблюдены, — Карина встала и с улыбкой посмотрела на подругу, растаявшую в объятьях Макса. — То я пошла.

— Я провожу!

«С чего это вдруг?! Три из четырёх обязательств уже соблюдены. Какого хрена ты вскочил?!»

— Я вызвала машину.

— Подожду с тобой на улице. Боюсь, как бы меня не засосало в эту дыру похоти.

— Ладно.

Опутавшись шарфом и обернув стройное тело в белую парку, Карина вышла на улицу. Я — за ней. В лицо ударили мелкие капли дождя, подул холодный ветер, мимо пронеслась машина, оставляя хвост дождевой пыли.

— Ну? — Карина сунула руки в карманы и повернулась ко мне.

— Чего?

— И часто ты ходишь в кафе в роли некрасивой подружки?

— В среднем — два раза в месяц, — я улыбнулся.

— Перепадает?

— Это не входит в часть плана Макса, — я пожал плечами. — К тому же, многое должно сойтись, чтобы некрасивые подружки понравились друг другу.

— А провожать некрасивую подружку — это тоже часть плана?

— По желанию.

— Это комплимент?

— Ну… Да, это комплимент. Давай в следующий раз сходим без них?

Карина открыла рот, собираясь ответить, когда разрисованная машина такси подкатила к тротуару.

— В субботу в ФОКе мы с девчонками играем в волейбол, — она вжала голову в плечи и поёжилась от нахлынувшего ветра. — Приходи!

— Ты не похожа на волейболистку, — я посмотрел на неё сверху вниз.

— Я связующая, — она потянулась к ручке двери. — Пока!

— Пока.

… … …

Возвращаясь домой, я издалека разглядел примелькавшийся синий форд и махнул рукой Вадику. Я понятия не имел, как звали чувака, который сутками торчал у моего дома, но решил называть его Вадиком.

Первые сутки после смерти на Отре прошли в диком приступе страха и паники. Уже и не вспомню, сколько раз брал в руки телефон, собираясь позвонить в полицию. Когда над тобой нависает угроза смерти, всё остальное становится проблемой не страшнее разбитой коленки или остывшего обеда. Я готов был рассказать про пульт, про ОВЗшников, про Отру, пускай даже это закончится психушкой. Я готов был едва ли не признаться в убийстве Маслова, лишь бы не словить две пули в спину так же, как он.

Те двадцать четыре часа длились не меньше года, следующие двадцать четыре — поменьше, примерно с месяц. К третьим суткам ощущение времени уравнялось с реальным, и я решился выйти на улицу, прогуляться до магазина. Вадик по-прежнему торчал в моём дворе, впрочем, больше он мне не препятствовал. Я предположил, что ОВЗшники дали мне что-то вроде условного срока: ты можешь выходить из квартиры, гулять где захочешь, но вечером будь добр — вернись домой, чтобы мы знали, что ты на месте и ничего не учудил.