Баллада о Лорелее

— Военные? — с сомнением произнес Алекс. — Не-ет… Не может того быть.

— Вот видишь, — ухмыльнулся Каттнер. — Все-таки осталось у тебя кое-что в голове, не до конца расплескал. Не совсем еще потерял способность делать правильные выводы, особенно, если захочешь… Как это ни прискорбно, но именно так и обстоят наши дела. Даже не сомневаюсь, что к катастрофе «Феникса» приложило руку какое-то из многочисленных подразделений военного ведомства нашего незабвенного Союза Государств Северной Атлантики. Какое именно, не могу сказать, не знаю. Я и сам понял это только на Лорелее, а до того момента искренне полагал, что веду переговоры всего лишь с «Celestial Food».

— Постой, постой… — Алекс с трудом пытался переварить обрушившуюся на него информацию. — Почему военные? И причем здесь СГСА, а не, скажем… та же Россия, например? Или Китай, чем не вариант?.. У тебя есть какие-то конкретные доказательства?

Каттнер покачал головой.

— Вспомни наши скафандры, — сказал он. — Те самые, в которых нас взяли. Кто использует скафандры подобных моделей?.. Правильно, спецназ или военные, и именно СГСА. Вот тебе и ответ. Вряд ли компания смогла бы самостоятельно разжиться подобного рода спецсредствами, даже ей это не по зубам. А значит, либо «Celestial Food» заключила с нашими военными весьма сомнительную на мой взгляд сделку, либо ее попросту отстранили от дел. Вот так-то… А доказательства? Нет у меня никаких доказательств, разве что опознаю парочку физиономий. Правда, с учетом обстоятельств, теперь уже вряд ли…

Алекс надолго задумался, совершенно машинально продолжая оказывать Каттнеру посильную помощь в деле восстановления электропитания. История с угоном «Ириды» неожиданно предстала перед ним совсем в другом свете. Если пиратский налет на звездный корабль организован не какой-то заурядной, пусть даже очень богатой и влиятельной в недалеком прошлом сигаретной компанией, а военным ведомством СГСА… то переосмыслить придется очень и очень многое. Если не все. Правда, на подобные размышления вполне может не хватить отпущенного времени.

— Все равно не понимаю, — наконец, произнес он. — За каким чертом военным могло понадобиться вообще влезать в это дело? «Celestial Food» — монополист и крупнейший производитель сигарет с торном, который в конце концов был признан наркотиком и запрещен на всех обитаемых мирах, в том числе и на Лорелее. В результате чего компания потерпела крах и фактически прекратила существование, хотя ни накопленные капиталы, ни стоявшие у руля люди, разумеется, не растворились в пространстве. В то, что ее руководство, потеряв фактически неиссякаемый источник сверхприбыли, вдруг вознамерилось вернуть себе утраченное, я еще готов поверить. Скажем, доставить с Лорелеи припрятанную заначку… в конце концов, организовать производство торна здесь, на Земле, хотя сам я ни на секунду не верю в то, что такое возможно… Ради этого и звездолет угнать не жалко. Перспективы тут светят такие, что сорвать ограничители может у кого угодно. Это понятно и объяснимо… Но скажи мне, каким боком сюда могли примазаться военные, если, конечно, принять на веру твою теорию? Получается, они просто-напросто задумали поучаствовать в самой обычной наркоторговле, так что ли? Ты сам-то в это веришь? По-моему, так полный бред… хотя, вполне допускаю, что отдельные представители нашей военной элиты совсем не возражали бы против того, чтобы слегка поправить свое финансовое положение. Но ведомство в целом… Как-то не вяжется, не находишь?

Каттнер молча и сосредоточенно продолжал копаться в недрах энергетического отсека.

— Подержи, — сказал он. — Вот здесь. Крепче.

Алекс подержал.

Он не торопил напарника с ответом, тем более что любое давление на подобного человека заранее обречено на полный провал. Тут главное — не спугнуть, иначе он замкнется, и вообще ничего не скажет. А в том, что подконвойному Каттнеру есть что сказать, Алекс почти не сомневался. Об этом буквально кричал весь его немаленький опыт работы сначала на посту начальника службы безопасности космопорта Асари на Церере, а затем в качестве руководителя отдела специальных операций в центральной штабквартире на Марсе.

Придется набраться терпения, а там, глядишь, он и соизволит… Может быть.

Каттнер вдруг шумно вздохнул и выпрямился, вытирая руки неведомо откуда взявшимся куском ткани.

— Все, — сказал он. — Ну что, будем пробовать?

Вопрос явно был риторическим, поэтому Алекс ответил на него демонстративным молчанием.

Мол, не стоит держать меня совсем уж за идиота. Если не пробовать, то стоило ли тогда огород городить? И потом… можно подумать, у нас есть хоть какой-нибудь выбор.

Каттнер усмехнулся, бросил на Алекса косой взгляд, а затем запустил руку внутрь отсека с топливными элементами и чем-то там пощелкал.

Помещение немедленно залил неяркий, однако показавшийся воистину ослепительным свет, а ушей тут же достиг монотонный гул пробудившейся к жизни вентиляции. На панели с поглотителями углекислоты весело замигали огоньки, сначала ярко-оранжевые, но уже через несколько секунд сменившиеся радующими глаз зелеными.

Каттнер встал, ласково похлопал ожившую панель ладонью и сказал, поглядывая на Алекса:

— Вот так. Думаю, два часа жизни нам обеспечены. Пошли, здесь нам делать больше нечего. Самое время разобраться со связью.

— Постой, — сказал Алекс. — Мы не договорили. Так что там насчет военных?

Он вдруг понял, что Каттнер по каким-то причинам не слишком-то расположен развивать эту тему, и потому решил пойти ва-банк. Ощущение было такое, что если не сейчас, то уже никогда.

Может, все-таки повезет, и напарника удастся разговорить вопреки собственному решению не торопить события… Тогда появится воистину уникальная возможность узнать, наконец, что-то новое. Либо окончательно прояснить уже сказанное. Конечно, есть… есть немалый риск того, что подконвойный Каттнер вдруг вспомнит о своем арестантском статусе и наотрез откажется сотрудничать со следствием в его, Алекса, лице. Однако, это будет совсем уж фатальным невезением, и Алекс искренне надеялся, что бывший десантник все-таки не пойдет на принцип. Почему бы и не рассказать все, что знаешь, или о чем только догадываешься, если шансы на то, что твои слова умрут в этих стенах, достаточно велики. Девяносто девять из ста, как утверждает все тот же Каттнер…

А с другой стороны, Алекс совершенно не представлял, для чего ему могло бы понадобиться это знание. Никакого практического применения в сложившихся обстоятельствах оно явно найти не могло. Разве что потешить собственное любопытство.

Видимо, какая-то тень сомнения все-таки отразилась на его лице, и Каттнер, несомненно, сумел ее уловить. Потому что усмехнулся, взял в руки шлем и выключил ставший ненужным фонарь, а затем мягко подтолкнул Алекса к выходу из отсека.

— Пойдем, пойдем, — сказал он. — У нас еще целая куча дел. Там и поговорим.

Выбравшись в жилую половину убежища, он сразу же ухватил руками ближайший скафандр и потащил его прямо к развороченному, абсолютно безжизненному пульту. Алекс погасил бесполезный фонарь на другом скафандре и молча принялся помогать. Он больше не надеялся на то, что Каттнер вернется к интересующей его теме.

Однако, ошибся.

С трудом протиснувшись между креслом и пультом, Каттнер, кряхтя, присел на корточки и принялся вытаскивать одну электронную плату за другой, внимательно осматривая каждую и водружая обратно на положенное ей место.

А затем заговорил.

— Хочу рассказать занятную байку, которую в порыве откровения поведал мне один из бывших сотрудников «Celestial Food». Дело, помнится, происходило в баре, и, надо признать, набрались мы тогда весьма и весьма изрядно. А в таком состоянии, сам понимаешь, зачастую просто неудержимо тянет огорошить собутыльника какой-нибудь совершенно невероятной историей. Вот и на этот раз…

Алекс слушал вполуха, особенно поначалу… ну, мало ли кто что болтает под действием алкогольных паров, ведь нельзя же всему верить. Однако, уже через пару минут рассказ его заинтересовал, а еще через пару минут он вдруг понял, что выдумать такое попросту невозможно.