Баллада о Лорелее

С этими словами он ухватился за конец верхней балки, производившей впечатление абсолютно неподъемной.

— Вы шутите, капитан… Я пока еще не Супермен. И вам не советую. Надорветесь.

— Задействуй экзоскелет, Супермен, — Каттнер оторвал балку от пола. — Ну же! Долго тебя ждать? И смотри мне, держи крепче, не урони. А то имеем все шансы остаться без ног.

Гюнтер, наконец, разобрался со своим скафандром и торопливо ухватил балку с другого конца, все еще не веря в то, что из этого мероприятия хоть что-нибудь выйдет. К его крайнему удивлению, балка пошла на редкость легко, словно и не весила как целый антиграв. Они с Каттнером без особых усилий оттащили ее в сторону и аккуратно положили у стены, чтобы не дай бог не потревожить застывшие в неустойчивом равновесии руины, а затем вернулись за следующей.

Когда пространство перед дверью полностью очистилось, Гюнтер с молчаливого согласия капитана взялся за ручку и потянул на себя. Дверь даже не дрогнула.

— Ах, вот, значит, как, — сказал Гюнтер, со злостью взирая на оставшуюся в кулаке вырванную с корнем ручку, и потянул из кобуры лазерный пистолет. — Сейчас я тебя…

— Подожди, не суетись, — остановил его капитан, снова вытаскивая заветную черную пластину. — Здесь нужно не силой, а лаской…

— Какой еще лаской, — огрызнулся Гюнтер, отшвырнув бесполезную ручку куда-то в темноту, однако пистолет все-таки спрятал. — Разнести ее к такой-то матери… и вся ласка.

— Еще успеешь, если у меня ничего не выйдет.

Каттнер некоторое время колдовал над своим прибором, набирая что-то на виртуальной голографической клавиатуре, а потом вдруг сказал:

— Попробуй теперь.

Гюнтер громко хмыкнул, вовсю демонстрируя капитану свои сомнения, но тем не менее зацепил металлический край руками и потянул на себя. Тяжело, с явной неохотой, дверь все-таки открылась.

— Вот видишь, — произнес Каттнер, — что значит доброе слово.

— Ну да. И все же, не зря какой-то древний мудрец сказал, что добрым словом и пистолетом можно добиться куда большего.

Помещение за дверью оказалось очень небольшим по размеру, не больше кабины грузового лифта, и абсолютно пустым. Каттнера это обстоятельство, похоже, совсем не смутило. По всей видимости, он ожидал чего-то в этом роде. Он цепким взглядом окинул гладкие стены, а затем снова принялся что-то набирать на виртуальной клавиатуре.

Гюнтер терпеливо ждал результата. И, в общем-то, даже не слишком удивился, когда противоположная от входа стена вдруг стронулась с места и плавно поехала в сторону, открывая проход в наполненное мраком и тьмой пространство. В свете нашлемных фонарей блеснуло стекло.

— Лаборатория! — выдохнул Гюнтер.

— Лаборатория, — подтвердил капитан.

Стена неожиданно затормозила, дернулась раз-другой и остановилась на полпути.

— Все, — сказал Каттнер. — Сдохла. Похоже, мы пришли сюда на редкость вовремя.

— Что случилось?

— Энергия на нуле. Судя по всему, окончательно сели аварийные аккумуляторы. Знаешь что… — капитан некоторое время помолчал. — Давай-ка мы, прежде чем соваться внутрь, подопрем вход чем-нибудь тяжелым. Дабы не попасть в безвыходное положение. Вдруг эта стена решит, что ей пора закрыться, и… ну, ты сам понимаешь. Не хотелось бы окончить дни в каменной мышеловке.

Подобную тактику Гюнтер всецело одобрял, поэтому без лишних разговоров тут же притащил пару увесистых обломков, после чего самым тщательным образом заклинил обе двери, обеспечив таким образом путь к отступлению.

— Готово, — удовлетворенно сказал он, стряхивая пыль с перчаток. — Можем идти.

— Что ж, тогда пойдем и заберем наши деньги, — сказал Каттнер и первым шагнул в темный провал.

Внутри обнаружилось просто невероятное количество всякой мебели: лабораторные столы и высокие, под самый потолок, стеллажи и шкафы с чудом уцелевшими стеклянными дверцами, битком набитые какими-то баночками, горшочками и целыми рядами пробирок и колб, а также совершенно безумное количество валяющихся в проходах табуреток и стульев, то и дело цепляющихся за ноги в самые неподходящие моменты. Обычных столов тоже хватало, и на каждом из них громоздились внушительного размера пирамиды из аппаратуры абсолютно непонятного назначения. Мертвой или, вернее, пребывающей в затяжном летаргическом сне, чего, собственно, и следовало ожидать. А уж о компьютерах даже и говорить нечего… по две-три штуки на каждое рабочее место.

Центральное место в лаборатории занимал огромный стеклянный куб, и Гюнтер почему-то сразу понял, что именно туда и нацелено все окружающее его электронное изобилие. Над кубом и по сторонам свисали увесистые гирлянды разнообразных светильников, и отчего-то совсем нетрудно было представить, что когда-то они полыхали совершенно ослепительным блеском, не хуже самой Маленькой Лоры.

Световое пятно от нашлемного фонаря метнулось в сторону и выхватило из темноты застывшую рядом с кубом неподвижную темную фигуру. Капитан опирался о прозрачную грань рукой и задумчиво смотрел внутрь. Гюнтер подошел ближе.

Хм… ничего особенного, просто застывшая от холода земля. И много-много мелких и крупных горшочков все с той же землей, развешанных по боковым граням и свисающих с потолка на тонких цепочках. Только пустая земля, и ничего, кроме земли…

— Ну так что, капитан, — нарушил молчание Гюнтер, — так и будем здесь стоять? Подумаешь, заброшенный огород, и ничего больше… Что в нем такого?

— Теперь я понял… — глухо сказал Каттнер. — Им так и не удалось…

— Что вы поняли? Грядки как грядки…

— Я, наконец-то, понял, кто наши таинственные наниматели, и что именно могло им понадобиться в брошенной лаборатории.

— Будто вы раньше этого не знали, — сказал Гюнтер. — Не смешите меня.

— Ты, конечно, можешь верить или не верить, но действительно не знал. И вообще, меня этот вопрос тогда не слишком-то занимал. Я, вроде тебя, полагал, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. И для чего мне, спрашивается, могла бы понадобиться информация о том, кто именно предложил нам этот дьявольский контракт? За немаленькие, надо сказать деньги. Какого черта! Не все ли равно, лишь бы платили.

— А теперь? Что-то изменилось? Может, скажете, что больше не желаете в этом участвовать?

— Хм… пожалуй, все-таки нет. Деньги мне по-прежнему нужны. Да и поздновато что-либо менять, не находишь? Однако, ощущение на душе самое препоганое. Помнишь старый анекдот: «ложки нашлись, но осадок все-таки остался»? Вот и у меня… осадочек…

— Это всего лишь пустая лирика, капитан. Главное, что у нас все по-прежнему, а потому предлагаю двигаться дальше. Надеюсь, вам сообщили точное местонахождение контейнеров, и нам не придется обшаривать все помещение?

— Не придется, — ответил Каттнер. — Где-то здесь должна быть холодильная камера.

— Отлично! Тогда, как вы сами говорили, не будем терять времени.

Гюнтер решительно обошел стоявшего в неподвижности капитана и направил свет фонаря в глубь лаборатории. Взгляду неожиданно предстала целая стена из составленных друг на друга больших картонных коробок. Ими оказалась полностью забита вся оставшаяся часть помещения, отчего сразу же появилось ощущение того, будто находишься на каком-нибудь складе, а не в том месте, где когда-то велись научные исследования.