Баловни судьбы

Элг и Карлссон сели. Элг откинул со лба прядь волос. Потом вынул платок и обтер лоб и шею.

— Уф-ф, жара, — выдохнул он.

— Вот как? — Стур сделал удивленное лицо. — А я и не заметил.

Он поднял глаза от кипы бумаг на столе и, сощурясь, уставился в окно. Птичье озеро сверкало как зеркало, по Городскому парку гуляли люди и кормили птиц на озере.

Щедрое лето.

— Ну, так как дела?

Он взглянул на Элга, и тот почувствовал, что Стур изучает его одежду: клетчатая рубашка, синие джинсы, сабо и легкая куртка кофейного цвета. Элг скосил глаза на Карлссона и подумал, что одет, пожалуй, несолидно. Все-таки на службе.

Карлссон всегда ходил в сером костюме и яркой рубашке без галстука. Похоже, у него был неисчерпаемый запас серых костюмов и полный комод рубашек самых немыслимых оттенков. А может, все последние годы Карлссон носит один и тот же костюм. Может, он у него несносимый. Больше всего он смахивает на костюм конфирманта: штанины узкие, как водосточные трубы, и под коленками гармошка.

— Н-да... — вздохнул Элг. — Все очень странно...

И стал рассказывать.

Стур слушал, что-то бормотал себе под нос и размеренно кивал головой, а когда Элг замолчал, спросил:

— Удалось вам установить, в какое время она исчезла?

— М-м-м... — Карлссон замялся. — Стюре Магнуссон, начальник ихней канцелярии, говорит, что машина с газетами прибывает в Химмельсхольм примерно в четыре утра. Чуть раньше или чуть позже. В это же время в экспедицию приходят разносчики и забирают каждый свою кипу. К половине пятого почти все они уже в пути. Ну, и через какое-то время подписчики получают газету. Мы прикинули, что на велосипеде до Нюхема не больше получаса. Так что Эльса Асп начала разносить газеты часов в пять утра и спустя примерно десять минут исчезла.

Стур кивнул.

— А когда сегодня привезли газеты?

— Не знаю.

— А этого, как его... вы не спросили?

— Стюре Магнуссона? Нет... Но думаю, он не знает. Он никогда так рано не приходит. Те, что привозят газеты, раскладывают их кипами в экспедиции, а потом разносчики сами забирают каждый свое.

— Угу... А та женщина... как ее там?

— Линдстрём. — Элг тихонько вздохнул.

— Хм... да... Что она вам рассказала?

— То, что я тебе сообщил. Когда они встали, газеты в ящике не было, и ее муж звонил и возмущался, и как раз, когда мы там были, появилась разносчица, заменившая Эльсу Асп.

Стур кивнул.

— Но если в соседней квартире нынче ночью была совершена кража со взломом... а мы должны предположить, что произошло это сегодня ночью... что же, она ничего не слышала?

— Ничего.

— И никто другой в квартире ничего не слышал?

— Не знаю, — сказал Элг. — Она говорит, что никакой шум ее не будил. И никто из членов семьи за завтраком не жаловался, что ему мешали спать.

— Так, так, — задумчиво кивал Стур. — Они бы, конечно, сказали, если бы что-нибудь слышали. А соседи?

— Их нет дома, — объяснил Карлссон.

— Надо с ними поговорить, — сказал Стур. — Так или иначе надо с ними связаться.

— Прямо сейчас?

— Когда угодно. Чем раньше, тем лучше.

— Черт их знает, где их искать...

— Во всяком случае, не здесь.

— Будет сделано, — сказал Карлссон, встал и вышел.

— Эй, — окликнул его Элг. — Загляни в дежурку и скажи Давидссону, что это «время».

Карлссон остановился и выпучил глаза на своего напарника.

— Чего?

— Время.

— Время?

— Кроссворд... «Часы». Пять букв... Время определяют по часам...

Карлссон просиял.

— Черт возьми. А ты ведь угадал. И правда «время»...

Он скрылся за дверью.

— О чем это вы? — поинтересовался Стур.

— Да так, ничего особенного...

— Ладно... Ты хоть имеешь представление, когда эта... как ее?

— Кто?

— Да эта, хозяйка квартиры, которую ограбили.

— Линнея Нильссон.

— Давно она уехала?

— Две недели назад, — сказал Элг. — С ней трудновато будет. Она в доме отдыха для пенсионеров.

Стур откинулся на спинку кресла и уставился в стену за спиной Элга. Там висела карта подведомственного района. Во многих местах были воткнуты булавки с разноцветными головками. Три зеленые отмечали лесные пожары, восемнадцать желтых — конфискованные наркотики, сто шестьдесят восемь черных обозначали места ограблений, краж со взломом и угона машин, две белые — случаи изнасилования, сто семнадцать красных — избиения. А все вместе давало картину нераскрытых преступлений.

Но взгляд Стура, казалось, был прикован к чему-то спрятанному за картой. Он барабанил пальцами по подлокотнику.

Элг положил ногу на ногу и вытащил пачку сигарет.

Стур потер подбородок.

— Так-так... Весьма загадочная история... Женщина исчезла где-то в доме. Других жильцов подъезда вы расспрашивали?

— Тех, кого застали дома. Но их было не так много. Лето ведь...

— Ну да, правильно. А нет там таких, что привлекались к суду или были на подозрении? В убийстве или насилии?

— Нет. Я просмотрел список жильцов в вестибюле, ни одно имя меня не насторожило.

— Так-так. Ясно.

Взгляд Стура скользнул к окну и устремился куда-то вдаль. Стур размышлял.

— Эльса Асп, — произнес он наконец. — Что вам о ней известно?

— Очень мало. Только то, что рассказал Стюре Магнуссон.

— Кто?

— Стюре Магнуссон. Начальник канцелярии «Дагбладет»,

— Ага... Так что же он сказал?

— Он полагает, что ей лет сорок.

— Полагает? — Стур повернулся к Элгу. — Полагает?

— Да. Точнее ему неизвестно.

Стур кивнул.

— Продолжай.

— Ну, по его словам, она разносит газеты уже лет пять или шесть.

— Пять или шесть? — протянул Стур. — Точнее он, конечно, не знает.

— Нет.

Стур сморщился и покачал головой. Во всех его движениях была какая-то замедленность, заторможенность. Сразу видно, что человек привык действовать продуманно, после долгого размышления.

— Да, это все, что ему о ней известно. Ну, еще, что у нее как будто есть семья.

Стур взял ручку и почесал макушку.

— Тогда тебе надо узнать о ней побольше, — сказал он, поправляя нарушенный пробор. Выпятив губы, он провел рукой по волосам. — Давай сделаем так: ты займись, узнай все, что возможно, об этой... Аск...