Баловни судьбы

— В полицию?

— Ну да. Что тебя так удивляет? Полиция для того и существует, чтобы разыскивать пропавших.

Моника встала и пошла к себе, а он потянулся за телефонной трубкой.

— Какой номер полиции? — крикнул он ей вслед.

— Не знаю, — бросила она, не оборачиваясь. — Посмотри в справочнике.

— Хм...

Он взял справочник и стал листать его одной рукой. Другой он зажег потухшую сигару. Когда она разгорелась, в воздухе запахло торфом.

6

Инспектору по уголовным делам Стефану Элгу было тридцать девять лет. Его лицо обрамляли светлые, почти белые волосы. Профиль у него был правильный и гордый, фигура стройная, и держался он очень прямо. Сразу видно, спортсмен. Он играл в городской команде ватерполистов, которая с переменным успехом выступала во второй группе за Южную Швецию.

Инспектор Валентин Карлссон был рыж, а на лице его было столько веснушек, будто он загорал через сито. К сорока шести годам он несколько раздобрел. Пальцы у него были короткие и смахивали на сосиски. Он сутулился, а когда никто на него не смотрел, норовил сунуть в рот щепоть табаку.

Они стояли во дворе возле велосипеда и с удивлением смотрели то на велосипед, то друг на друга, потом снова на велосипед и снова друг на друга.

Валентин подергал свои редеющие волосы и задумчиво сплюнул. Стефан засунул руки в карманы брюк и побренчал ключами.

— Вот так, — сказал Валентин. — Велосипед на месте.

— Угу, — промычал Стефан.

— В общем, я ни черта не понимаю, — сказал Стюре, который стоял тут же и жевал остаток давно потухшей сигары.

— Н-да, — промямлил Валентин.

— Значит, она так и не появлялась? — спросил Стефан.

Стюре помотал головой.

— Н-да, — вздохнул Стефан.

Он огляделся. Громады домов высились точно мавзолей над прахом девственной природы, заслоняя большую часть солнца и не давая бетонно-асфальтовым дворам превратиться в совершенно уж невыносимую парилку. Но воздух все равно был застоявшийся, влажный, удушливый, и находиться здесь долго не хотелось.

— Скажите, а где она обычно начинала разносить газеты? — спросил Стефан.

— Здесь. — Стюре указал на правый подъезд дома.

— Всегда здесь?

— Да, насколько мне известно.

— Хм... Надо просто обойти квартиры в этом подъезде и узнать, кто сегодня получил газету.

— Вряд ли таких будет много.

— Вряд ли?

— Судя по той пачке, что осталась на велосипеде.

— Так-так, — кивнул Валентин.

— Мы начнем, где вы сказали, и скоро выясним, сколько квартир она успела обойти.

— Но что же все-таки могло случиться? — допытывался Стюре.

— Спросите что-нибудь полегче, — ответил Стефан, доставая из кармана пачку сигарет.

Он кивнул Валентину, и оба пошли к подъезду. Стюре проводил их взглядом. Он тоже вздохнул и покачал головой. Потом скривился, вытащил изо рта окурок сигары, с отвращением посмотрел на него, швырнул в сторону и выплюнул нечаянно откушенный кусок. Потом сел на скамейку и уставился на велосипед с газетами. Ему казалось, что велосипед дразнится, высовывая язык.

7

Элг и Карлссон вышли из первого подъезда и скрылись в следующем. Стеклянная дверь гулко захлопнулась за ними. Дверная ручка грозила оторваться.

На первом этаже было три квартиры. Элг позвонил в ту, где на табличке было написано МУЕН, а Карлссон в ту, на которой значилось СТРАНД. Карлссону не ответили, а Муен открыл. Он, щурясь, смотрел на Элга и явно был в недоумении.

— Здравствуйте. Моя фамилия Элг, — представился Стефан. — Я инспектор уголовной полиции.

— Здравствуйте, — недоверчиво отозвался тот, поглаживая бородку.

— Видите ли, меня интересует... Получили вы сегодня газету? Вы ведь тоже выписываете «Дагбладет», я полагаю?..

— Само собой. — Муен поглядел на газету, которая была у него в руках. — Конечно, получил. Скучная газетенка, надо сказать. Неизвестно, чего ради подписываешься.

— И вы получили ее в обычное время?

— Да, вероятно. Я спал до половины девятого, а когда проснулся, она торчала в ящике, как всегда.

— В какое время ее обычно приносят?

— Честно говоря, не имею представления. Я никогда так рано не просыпаюсь. Да вам-то зачем знать, когда мне принесли газету?

— Видите ли, — сказал Элг, — мы пытаемся выяснить, куда девался разносчик.

— Куда девался? Она что, пропала?

— А вы ее знаете?

— Нет. Откуда?

— Почему же вам известно, что это женщина?

— Я так предполагаю.

— Может, вы ее когда-нибудь видели, потому и знаете, что газету вам приносит женщина?

— Нет, по-моему, нет.

— Вы уверены?

— Да.

Элг кивнул и пошел прочь. Муен задумчиво поглядел ему в спину и закрыл дверь.

Карлссон разговаривал с хозяйкой третьей квартиры. Она тоже получила газету.

Десять минут спустя они убедились, что газеты разнесены и на седьмом этаже. Правда, в одной квартире никого не было. Но из ящика на другой двери торчала газета, а третью дверь открыли.

На восьмом этаже в одном ящике тоже торчала свежая газета. Другую дверь не открыли. Карлссон огляделся. Крутая и твердая, как мрамор, лестница шла вниз. Стены были желто-зеленые, потолок белый. Бункер мусоропровода зарос грязью. Площадка не убрана. Лестница, ведущая наверх, была тоже безжалостно твердая.

— Так-так, — сказал Карлссон. — Здесь никого нет.

Он посмотрел на Элга, который звонил в третью дверь. ЛИНДСТРЁМ значилось на табличке.

Дверь отворилась. Выглянула женщина.

— Здравствуйте. Моя фамилия Элг. Я инспектор уголовной полиции.

В голосе Элга сквозила усталость.

— Здравствуйте, — сказала женщина. — Моя фамилия Линдстрём.

— Да, я прочел на табличке. — Элг не мог сдержать улыбки. — Я по поводу газеты.

— Газеты? С каких это пор полиция является из-за того, что мы не получили газету?