Банда отпетых дизайнеров

– Какой же это Кай? – не поверил Коваленко, невольно впечатленный красотой и статью фигуристой блондинки. – Это настоящая Снежная Королева!

Холеной блондинке в модном наряде на разбитой поселковой улице было не место. Такая цаца должна была разъезжать по гладкому шоссе в дорогой иномарке или, на худой конец, в паланкине, влекомом четверкой сексапильных мускулистых рабов. А она возникла ниоткуда, словно с неба упала, аки ангел с неокрепшими крыльями! При падении чуток испачкалась и стояла теперь трогательно чумазая, одинокая и с виду такая же, как тот малолетний ангел, невинная!

Майор Коваленко почувствовал себя обманутым в лучших чувствах и обиделся.

– Уж лучше бы ты, девонька, в проститутки пошла, с такой-то наружностью! – проворчал он, отследив сцену встречи блондинки и черномазого задохлика из азиатской братии.

Задохлик, едва перемолвившись с красавицей парой слов, пулей унесся во двор.

– Побег за посылочкой! – догадался наблюдатель.

От волнения у майора в этот ответственный момент пересохло в горле. Он не задумываясь промочил его самогоном, который исправно выдавал аппарат, первоначально поставленный на чердаке для бутафории, но вскоре задействованный хозяйственным мужиком по прямому назначению. Аппарат, конфискованный у какого-то головастого и рукастого станичника в период горбачевской войны с народным алкоголизмом, Петро одолжил в музее своей службы. Станичнику в свое время дали за него срок, а надо было дать патент на изобретение, агрегат работал, как швейцарские часы, и выдавал из самого чепухового сырья чистейший первач. Глотнув чудо-напитка, майор крякнул и всплакнул, а когда утер слезу, обнаружил, что фигуристая блондинка куда-то исчезла. Поискав немного, он высмотрел пропавшую из другого окна. Снежная Королева уже не была одинокой, она решительно топала по задворкам соседнего участка в компании еще одной девицы и белобрысого парня.

– А вот и Кай с Гердой пожаловали! – воспрянувший Петро дал имена новым фигурантам и переместил свой наблюдательный пункт в виде пляжного надувного матраса к другому окну.

На случай стремительного развития событий он звонком с мобильника вызвал подкрепление и по заранее припасенной веревке вылез в окошко, чтобы следовать за троицей. Особенно его интересовал белобрысый красавец, который идеально подошел бы на роль взрослого Кая в кино по мотивам старой сказки.

Олька, Любка, Гелька и Валька после ухода неудельного скандалиста и пропойцы, доставшегося им в бригадиры, сноровисто перемыли посуду, выволокли на тенистую террасу тюфяки и растянулись на них, томно вздыхая.

– Знаете, бабоньки, чого я зараз хочу? – беспокойно ворочаясь, мечтательно вопросила бойкая пампушка Геля.

Бабоньки охотно выдали в ответ тексты, которые могли лечь в основу сценария многосерийного порнографического фильма.

– Та не, вы шо! – отмахнулась притворно обиженная Гелька. – Я зараз хочу доброго кавуна!

Добрых кавунов-арбузов полно было на колхозной бахче, но там же имелся и злой сторож. Однако дивчата уже научились его красиво обманывать. Сторож был один, а их четверо, что позволяло разбиться на два отряда. Пока жилистая мужеподобная Валька, надев брюки, нахлобучив на черные кудри алую турецкую феску и прилепив под нос фальшивые усы, взад-вперед прохаживалась по краю бахчи и отвлекала на себя внимание сторожа, группа захвата на другом конце поля ловко тягала арбузы.

– Одягайся, Валька! – получив одобрение товарок, велела бойкая Гелька.

Три хохлушки в пестрых ситцевых халатах и одна ряженая турком потихоньку, чтобы не потревожить буяна-бригадира, выдвинулись в поле.

18

Старик Пунь сидел под кустом на стопке макулатуры и с интересом читал старый школьный учебник литературы. Услышав быстрые шаги, он пригнулся, чтобы не попасться на глаза незваному гостю, кем бы он ни был. Если на образцовый корейский огород пожаловал воришка из местных, проще позволить ему унести десяток-другой томатов, но не портить отношения с соседями. А если это тот человек, встречи с которым ждет Кхай, то за ним надо незаметно проследить.

Пунь очень беспокоился за Кхая. Он видел, внук сбивается на дурной путь: дома не ночует, институт забросил и даже к семейному бизнесу всякий интерес потерял, а ведь готовился унаследовать и дедовы овощные плантации, и папин ресторанчик корейской кухни, и мамин цех по производству солений. А все восточные единоборства! Старый Пунь уже жалел, что когда-то приобщил мальчика к искусству тэквондо, которое в этой стране никакое не искусство, а способ давления, в лучшем случае – наглядная демонстрация силы. Определенно, Кхай со своим желтым поясом пришелся ко двору в какой-то русской банде!

Внук деду о своих делах ничего не рассказывал, но старик считал необходимым быть в курсе. Если что, Пунь тоже может применить корейскую дипломатию в стиле тэквондо!

Старик заложил пальцем страницу с недочитанной сказкой, закрыл книжку и на корточках двинулся к шалашу.

Кхай Ким, по документам записанный на русский манер – Константином, сидел в дедовом шалаше на камышовой циновке и скучно ел спелый помидор, наверное, уже сотый по счету. Кхай третий день ждал появления на условленном месте таджика с грузом, чтобы забрать посылку из тайника сразу же после ухода курьера. Кхай с гораздо большим удовольствием скоротал бы жаркий день вдали от дедовых плантаций, на морском пляже или в гостиничном номере с кондиционером, но шалаш на огороде был все же предпочтительнее камеры в тюрьме. А туда, Кхай был в этом уверен, он обязательно загремит, если будет доверять другим людям по-настоящему важные дела. Костя-Кхай Ким был недоверчив и ключевые моменты в бизнесе контролировал лично.

Услышав шорохи на огороде, он насторожился. Старый Пунь ходил по своим образцово-показательным грядкам аккуратно, чтобы ни одной полезной травиночки не примять. Бесполезных травиночек на участке не было, сорняки Пунь вырывал бестрепетной рукой потомка восточных деспотов.

Костя одним мягким прыжком переместился к открытому дверному проему. Вторым прыжком он перенесся к низкой четырехугольной башне, сложенной из ящиков со спелыми томатами, и из-за угла этой помидорной пагоды увидел сутулую фигуру в развевающемся полосатом покрывале. Обрадовался, что долгожданный таджикский курьер наконец-то появился, и тут же увидел вторую фигуру, поспешающую за первой.

К счастью для Кости, эту вторую фигуру он увидел только со спины, в противном случае созерцание чудовища с фиолетовой мордой надолго повергло бы его в оцепенение. А так Костя остался вполне дееспособен и умом не тронулся, даже наоборот, моментально сообразил, что происходит: ясное дело, за курьером увязался хвост!

– Ничего, хвост мы отсечем! – зловеще молвил мастер восточных единоборств и рубанул воздух ребром ладони.

Мехти бежал к тайнику на границе колхозной бахчи и кукурузного поля. Там под узкой дорогой была протянута старая дренажная труба. Свою основную водоотводную функцию она не исполняла, потому что давно и основательно была забита грязью и разным мусором. Впрочем, со стороны бахчи труба недавно была расчищена примерно на метр. В эту нору Мехти должен был затолкать свой хурджин, но сделать ему это не дали. Едва курьер запихнул упакованный груз в тайник, как на его согнутую спину коршуном упал Зяма!

– Стой, морда контрабандистская! – басовито рявкнул он, все еще находясь в плену ассоциаций с «Белым солнцем».

– Сам стой! – с выкриком, абсолютно нехарактерным для тэквондо, налетел на них третьим Костя Ким.

– Стой, Кхай! – взмолился, не поспевая за шустрым внуком, старый Пунь.

– Стоять! Милиция! – выныривая из-за помидорной пагоды, издали гаркнул майор Коваленко во все луженое милицейское горло, умягченное знатным самогоном.

– Милиция! Милиция! – услышав этот крик, жалобно взвыли в отдалении таджикские беженцы.

Костя и Мехти, оба не глухие, при слове «милиция» бросились бежать в разные стороны. Оглушенный Зяма, не успевший даже ухватиться за угол кожаной сумы, остался лежать на земле. Старик Пунь, проводив взглядом убегающего внука, перевернул Зяму на спину, уронил книжку и озадаченно поскреб голый подбородок.

– Попался, гнида! – подлетев поближе, торжествующе вскричал Коваленко.

На разбегающихся брюнетов он не обратил особого внимания, сосредоточив его на подозрительном блондине. Майора ждал сюрприз! Сползая с чердака по веревке, он пропустил момент превращения Зямы в гуманоида, в пылу погони ориентировался на розовое пятно его рубашки и оказался совершенно не готов увидеть жуткое чучело, чья лиловая, с длинным светлым хвостиком, голова напоминала огромную редиску.