Бандитские игры

— Снимите наручники, — сказал Андрей, — куда мы отсюда денемся?

— Ладно, поворачивайтесь спиной, согласился один из бугаев.

Сняли наручники, это уже плюс, теперь второй раз их надеть разбойникам будет затруднительно.

— А как насчет нужду справить? — крикнул я вслед закрывающим дверь сарая тюремщикам. Надо же все-таки сориентироваться на местности.

Но тяжелая дверь закрылась, хлопнула задвижка засова, и лишь потом донеслось из-за двери:

— В конце сарая есть нужник, там и оправитесь. Только осторожно, не провалитесь. Вытаскивать вас никто не будет.

Тюремщики ушли, а их место занял часовой, тот самый рыжий парень в камуфлированном бушлате, с «СКС» на плече. Дымя сигаретой, он ходил возле двери.

Пока никто не мешал, я решил обследовать нашу темницу, а Андрей завел беседу с вице-мэром о международном положении, чтобы не привлекать внимание часового.

Больше часа я потратил на обследование тюрьмы, и все зря. Она была сделана добротно. Стены толстые, доски на крышу положены тоже дай бог и намертво закреплены, одно-единственное окно выходит во двор, еще и решетка сварена из толстенной арматуры. Нужник — просто глубокая яма с деревянным щитом сверху. Нет, выбраться отсюда не получится без посторонней помощи. Нужно искать другой способ.

— Слышишь, братан, — обратился я к часовому через дверь.

— Че надо? — дымя сигаретой, вяло поинтересовался тот.

— Ну, раз приговор в исполнение не приводите, так покормите хоть.

— Может, тебе еще бабу привести? — хмыкнул часовой.

— Неплохо бы, — согласился я, — но, как я заметил, баб у вас нет. Вы что, поклонники однополой любви?

Сперва моего вопроса часовой не понял, а когда дошло, рывком сдернул с плеча карабин и обиженно зарычал:

— Ты на че намекаешь, козел? Сейчас в дверь как пальну.

Ни фига себе уха, я отскочил от двери, вдруг действительно начнет стрелять. А Картунов тут же взмолился:

— Не провоцируйте его, ведь перестреляют точно вам говорю, перестреляют.

— Ладно, прости, — как можно миролюбивей проговорил я и, не давая опомниться часовому, спросил: — Так как насчет рубона?

— Хорошо, схожу к Петровичу, — смилостивился часовой. — Он мужик правильный, не то что Тихон, ядовитый сморчок.

Часовой удалился, а Картунов снова начал шипеть на меня:

— Что вы их провоцируете? Смерти желаете?

Тут уже не выдержал Акулов, взглянул со злобой на нашего клиента:

— Да заткнитесь вы, ради бога.

Воистину, когда на кон поставлена жизнь, никакие деньги уже не идут в счет. Вадим Григорьевич удивленно посмотрел на нас, потом, поджав губы, отошел к стене, присел на корточки, обхватив голову двумя руками.

Минут через десять появился охранник в сопровождении одного из бугаев. Тот нес в правой руке небольшое жестяное ведро, из которого валил пар.

«Мыть они, что ли, нас собираются?» — мелькнуло у меня в голове.

Взяв карабин на изготовку, охранник отошел на несколько метров от сарая и встал там, широко расставив ноги. Его напарник, отодвинув задвижку, внес внутрь ведро и тут же захлопнул дверь.

Мы с Андрюхой приблизились к ведру — внутри была большая глиняная тарелка, на ней лежал кусок сала, обсыпанный крупными кристаллами соли, и три золотистые луковицы. Под тарелкой оказалось два десятка картофелин, вваренных в мундире.

— Живем, — радостно воскликнул Андрюха, потирая руки.

— Спасибо, братан, — крикнул я через дверь охраннику.

— Да-к не звери мы, — смущенно произнес рыжий. Хорошее замечание, особенно после «производственной пятиминутки», где решалась наша судьба.

Усевшись возле скуксившегося вице-мэра, мы стали доставать еще горячие картофелины. Вадим Григорьевич забыл недавние обиды и тоже принял участие в пиршестве. Но беда, у нас не было ножа, чтобы почистить луковицы и порезать сало. Снова пришлось обращаться к охраннику.

— Слышь, братан, ножичек не одолжишь?

— Щаз-з, — протяжно произнес рыжий, смеясь, — я тебе дам нож, а ты мне его врежешь… в спину? — Да-к не звери мы, — подражая его интонации, проговорил я. — Ну, лук еще можно почистить зубами, а сало к делить?

Наблюдая за ним через щель в двери, я видел, как лицо охранника напряглось в мучительном раздумье.

— Ты нам нож в окошко кинь, — крикнул Андрюха, подбрасывая на руках горячую картофелину, — а мы потом также через окошко вернем.

— Ладно, — наконец согласился охранник и, подходя к сараю, сурово добавил: — Но смотри, не балуй.

— Да за кого ты нас принимаешь, — подбодрил я охранника.

Через минуту открылась стеклянная форточка и, проскользнув между арматуринами решетки, на земляной пол упал небольшой складной ножик, его короткое лезвие было точено-переточено, а рукоятка украшена пластиковыми накладками в виде бегущей белки.

Быстро почистив луковицы, нарезав тоненькими пластами немного подтаявшее сало, мы приступили к трапезе. Ели молча, каждый думал о своем. Наверное, Картунов в который раз жалел, что связался с нами. Андрюха, конечно же, соображал, как в срок добраться в Москву, чтобы карьеру себе не подпортить. Ну а я размышлял о земном: «К такой бы закуске да полтинник накатить — красота».

Первым не выдержал молчания вице-мэр, наверное, своими словами хотел заглушить страх.

— Все-таки странный русский народ. Еще час назад хотели нас убить. А сейчас вот кормят, — уминая сало, проговорил Картунов.

Нет, все-таки странный народ чиновники. Вроде как из одного теста со всеми слеплены, но с народом они себя не отождествляют. Хотя никто не гнушается жить за счет этого народа. Андрюха, наверное, понял, о чем я думаю, поэтому и не поддержал разговор с Картуновым.

— Не кормят, — сказал я, — откармливают.

Бедняга Вадим Григорьевич чуть не подавился.

Вытерев лезвие складного ножа о солому, я вернул его владельцу. После еды меня сморил сон. Зарывшись в солому, и проспал несколько часов. Проснулся от холода, все-таки в сарае не Ташкент, пар изо рта, как из кипящего чайника.

За дверью был новый охранник — красноносый дядька в черном тулупе и лисьем треухе. На плече у него висела охотничья двустволка. Он ходил возле дверей, то и дело похлопывая себя по бокам. Время от времени запускал руку под тулуп и доставал оттуда початую бутылку водки. Сделав пару глотков, прятал бутылку и снова ходил.