Банка для пауков

Моисей Лазаревич вместе с охраной вбежал в квартиру, когда из комнаты послышался еще один истошный крик. И лишь вбежав в комнату, сжимая в руках пистолет, он воочию убедился в том, что его зять в состоянии исполнить свой супружеский долг, не прибегая к посторонней помощи. Именно этим он и занимался, находясь позади его дочери, которая, стоя перед ним на четвереньках, издавала вопли, сравнимые с арией мартовской кошки.

— Папа! Какого черта! — запищала Лена, увидев его, но Моисей Лазаревич, не в силах успокоиться, приблизился к зятю и нанес ему сокрушительный удар правой в челюсть.

— Одевайся! — велел он дочери и обернулся к охранникам. Но те предусмотрительно выскочили из квартиры и, стоя на лестничной клетке, рыдали от плохо сдерживаемого хохота.

Когда Сандро, уже одетый и злой, как только может злиться мужчина, застигнутый в его положении, вышел на кухню, Моисей Лазаревич положил руку ему на плечо и сказал:

— Извини меня, пожалуйста, за это сцену. Но мне просто показалось, что ты бьешь мою дочь. И если бы я застал тебя за этим занятием, то просто пристрелил бы тебя на месте.

— Ну вы уж скажете, папа… — побагровел Сандро.

— Вот такой уж я нерадивый отец. Но я приехал не за тем, чтобы тебя пугать. Дело в другом: Мирза-ага — умер.

— Как умер? — изумался Сандро.

— Очень просто. Как умирают все люди. Он же при тебе еще угодил в больницу.

— Ну угодил… — подтвердил Сандро. — Но это ничего не значит. Ему там даже вроде бы лучше стало.

— А потом поплохело. Мне только что позвонили. Тело везут сюда, в мечети состоится прощание и сегодня же до захода солнца его по их обычаю должны похоронить. Мусульмане в этом вопросе чрезвычайно торопливы. Езжай к маме Рене и скажи, что перед смертью Мирза-ага просил у нее и всего ее дома прощения.

15:20, Москва, 52-й километр Рублевское шоссе

Смерть Мирзы-ага, известие о которой принес Сандро, произвела сильное впечатление на Рену и ее домочадцев. С одной стороны, ее нельзя было считать поводом для примирения, но с другой таким образом устранялась последняя преграда на пути к прочному миру. Кто бы ни занял место Мирзы, он не станет продолжать кровавые разборки.

Именно поэтому, мама Рена приняла решение отправиться на похороны и велела подать «мерседес» к подъезду.

Она выехала в сопровождении сестры и двоих ее детей. Их сопровождали два джипа с охраной, которую возглавлял Анзор. На автомобили поставили проблесковые маячки, чтобы никто не посмел останавливать их. Когда процессия выезжала из загородного дома Марагулия на трассу, никто из охранников не обратил внимания на стоявший у обочины трассы «камаз» с откинутым задним бортом, внутри которого лежали ранние узбекские дыни. Один из двоих торговцев, проводив кавалькаду взглядом, поднес к уху радиотелефон.

Спустя две минуты «камаз» двинулся с места и проследовал за процессией, предусмотрительно держась в отдалении, не пытаясь нагнать, но и не отставая. И лишь когда поступил сигнал о приближении основной ударной силы, водитель дал по газам и стал стремительно приближаться к последнему джипу сопровождения.

Десятиметровая фура с двадцатифутовым контейнером и надписью «Сведиш карго» по всей длине контейнера неслась навстречу процессии. Благодаря «мигалкам» различить процессию можно было за пару километров до ее приближения. Хороший водитель может предсказать поведение автомобиля в любой ситуации. И хотя угнанная фура была чужой, но «вольво» хорошо слушалась руля, контейнер был пуст, а Юнус Гаджиев всю жизнь был шофером-дальнорейсовиком, гонял фирменные машины по Европе и прекрасно знал, чего ожидать от машины при любом повороте руля и при любой скорости. Поэтому, когда он кинул свою машину влево, на встречную полосу, а потом резко вывернул руль вправо, машина сделала то, что и было им задумано, а именно: перегородила всю проезжую часть шоссе поперек, мгновенно образовав на пути кавалькады несокрушимый барьер, который невозможно было ни объехать, ни уклониться от встречи с ним, ибо он занимал всю проезжую часть шоссе..

И «мерседес» с двумя женщинами и двумя детьми влетел прямиком под фуру, лишившись всей верхней части кузова. Мчавшийся следом за ним джип успел повернуть, и на большой скорости влепился в фуру боком. Но джип, шедший последним, резко затормозил у самого места происшествия, однако «камаз» с дынями догнал его и ударил в корму с такой силой, что джип улетел с дороги в кювет, который именно в том месте оказался на редкость глубоким.

Буквально через две минуты на месте оказалась автоинспекция, в воздух поднялся спецвертолет, к месту трагедии устремились все оказавшиеся поблизости машины «скорой помощи». Однако водитель фуры и двое торговцев дынями без лишней спешки пересели в подъехавшую видавшую виды «волгу» и скрылись в неизвестном направлении.

В тот же день, Москва, Проспект мира. 17:00

Народа в мечети было много, но Моисей Лазаревич не видел знакомых лиц. «Интересно, а вдруг они в мечетях не отпевают своих покойников? — подумалось ему. — Чего ради я тогда сюда приперся?»

Однако Рамиз Имамвердиев, правая рука Мирзы по игорному бизнесу и всем остальным делам, ясно сказал, что они будут ждать его в этой мечети, и по голосу чувствовалось, что настроен он был вполне серьезно

Подошедший к нему юноша в тюбетейке пригласил Моисея Лазаревича в боковую пристройку к мечети… Он поднялся по лестнице и… встретился лицом к лицу с самим Мирзой, явно не производившим впечатления выходца с того света.

Фраэрман обнял друга и прослезился.

–

Ты не должен был так поступать со мной, Мирза. Я думал, ты… — он не смог закончить.

— Я вполне здоров, — сказал ему Мирза.

Но выглядел он не совсем здоровым, хотя голос его был сильным, как всегда, и самоуверенным. Мося посмотрел на него.

— Что ты думаешь теперь делать?

— Думаю? Я ни о чем не думаю. Я просто уничтожу этих негодяев раньше, чем они подумают прислать мне венок на похороны.

Рамиз засмеялся.

— Они, я думаю, будут очень удивлены. Они считают, что ты еще в морге.

Мирза улыбнулся, но его улыбка была неприятной.

— Скоро они узнают, что я воскрес, — сказал он, — и это будет последней новостью, какую они узнают.

Комнатушка муллы было полностью переоборудована под штаб. Была поставлена мини-АТС, стоял компьютер и спутниковый телефон. Несколько человек в наушниках вели переговоры.

«Разумеется, — подумал Мошэ. — Кому принадлежит связь, тому принадлежит мир. Уже вторую мировую называли войной информаций. В отличие от меня, Мирза сильнее, злобнее, агрессивнее, он ни на секунду не остановится перед тем, чтобы уничтожить мешающего ему человека. Поэтому именно он решил подмять весь город под себя, и у него это получится. Ты же, Мося, слишком мягок, доверчив, интеллигентен, деликатен, ты — человек искусства, а не фомки и кастета, как говорится, «it’s my way» [6] , слова из популярной песни американского певца Фрэнка Синатры.

6

«таков мой путь»

— Что ты сказал? — спросил он, не поняв вопроса, с которым обратился к нему Мирза.

— Я говорю: позвони младшему Марагулия и попроси его сейчас же приехать в ресторан Сулико. При этом вовсе необязательно говорить, что я жив.

— Послушай, Тенгиз — сын моего покойного друга, он мне как родной!

— Вот и реши, кто из нас тебе роднее.

В тот же день, Каширское шоссе, 17:00

Тамаз Сулаквелидзе сидел за обедом в середине дня в своем доме с Тенгизом и Нугзаром, когда им позвонил Моисей Лазаревич.