Банкир

— Каким образом тебе удалось вернуться в город так быстро?

— Один из этих самолетов авиалинии Могавк до Ньюарка. Вертолет до Западной Тридцатой улицы. Такси сюда. Два часа.

— В удивительном мире мы живем. — Палмер допил свой стакан. — Виски?

Оглянулся на Бернса, который медленно, изучающе обходил гостиную. Его волосы пшеничной желтизны особенно ярко сияли в лучах солнца. Он наклонился над софой, взял черный бюстгальтер, стал рассматривать фирменную марку с указанием размера.

— Тридцать шесть С, — пробормотал он. — Что называется полный. — Его подвижный рот изобразил милостивую «я в мире со всем миром» улыбку. Он взглянул на Палмера: — Теперь я начинаю понимать, как ты сохраняешь форму, Вуди, деточка. Ни одной унции жира на тебе, угу?

Палмер взял свои трусы, лежащие тут же на софе и надел их.

— Не побудете ли в кухне, чтобы она могла уйти?

— Предполагается моя неосведомленность о том, что это Джинни?

— Раунд первый. — Палмер натянул майку. — Раз так, я лучше отдам ей бюстгальтер.

— Действуй. Это называется, гм, оказать поддержку.

— Ха. — Палмер постучал в спальню. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и он просунул бюстгальтер.

— Он знает, что это ты, — сказал он.

— Понятно. — Она захлопнула дверь.

— Похоже, что она разозлилась, — приветливо заметил Бернс. — Но на кого она злится?

Палмер сел на софу. Неторопливо надел носки, пристегнул резинки. — Если бы я был на ее месте, — сказал он, — я, пожалуй, не знал бы, с кого начинать. — Он встал, влезая в штанины, снова сел и зашнуровал ботинки. Взглянул на Бернса и добавил: — Я тоже не знаю.

— Уж на меня-то не стоит злиться. В конце концов, дорогуша, ты неплохо попользовался моей квартирой.

Дверь спальни открылась, и Вирджиния прошла между двух мужчин, мимо них, к окну. Освещенная солнцем, она открыла пудреницу, внимательно рассмотрела свое лицо и подкрасила губы.

Повернулась к мужчинам:

— Хелло, Мак!

— Очень мило. — Бернс кивнул: — Сожалею, что не рассчитал время.

Она подняла брови:

— Да? — Глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. — Ну, у меня дела в конторе. Джентльмены, до свидания.

Мак поднял руку:

— Здесь у тебя тоже есть дела, Джинни. К чему спешить?

— Какие дела?

Бернс повернулся к бару:

— Нам следует выпить. И одновременно мы должны обсудить парочку вопросов. Палмер, завязывавший галстук, почувствовал, как сжалось его сердце. Смысл слов Бернса был совершенно ясен, иное толкование исключалось. Палмер надел пиджак и смахнул с рукавов белые ворсинки ковра. — Давайте отложим это, — сказал он. — Нам предстоит долгий день и долгий вечер. Мы, так или иначе, увидимся сегодня вечером на свадебном приеме.

— Верно, — согласился Бернс. — Я совершенно забыл о свадебном приеме. Но, Вуди, там вряд ли можно будет поговорить о делах. — Он налил виски в три стакана. Добавил в каждый воды. — Выпьем! — Приказ прозвучал исключительно любезно.

Палмер и Вирджиния молча взяли стаканы. Бернс поднял свой.

— Мой любимый тост, — сказал он. — За любовь! — Он сделал глоток и увидел, что пьет лишь он один. — В чем дело? Ведь вы оба влюблены, не так ли?

Вирджиния сидела в кресле у окна. Яркое солнце тонуло в ее черных волосах, оставляя лишь легкие искорки. Ее тонкое лицо было в тени и казалось неподвижным. Она держала стакан, не глядя на него.

— Мак, интересно, почему, когда ты произносишь это слово, оно становится таким грязным?

— Ох, ради бога, ребята, — неожиданно весело воскликнул Бернс,-давайте не превращать это в поминки! Я знаю толк в таких вещах. Я был женат трижды. Я эксперт.

— Может быть, вы окажете любезность объяснить, какие именно «такие вещи» вы имеете в виду? — спросил Палмер, не потому, что он интересовался объяснением, а из естественного желания отложить другое неизбежное объяснение.

— Любовные связи, — сразу же откликнулся Бернс. — Пройдите через все то, что я прошел, и вы тоже станете экспертами по сексу, любви и так далее. Было бы у меня время, я мог бы написать книгу. Ради денег, конечно.

— Для меня это новая и отвратительная сторона твоей натуры, Мак, — заметила Вирджиния. — Стремление давать советы брошенным возлюбленным.

— И особенно я специалист по внебрачным связям, — заявил Бернс, неодобрительно глядя на Палмера. Желтовато-коричневатые глаза Мака почти сверкали. — Вы женитесь на девушке, да? Она привлекательна, как Эдис. Стройная, гибкая, высокая. Как хорошо я представляю себе Эдис невестой. Ее походку. Ее манеру говорить. Она выглядит, как пара миллионов долларов в свободных от налогового обложения облигациях муниципалитета. У меня слабость к девушкам такого типа. И ты был когда-то таким, Вуди. Но не буду переходить на личности. Этот, гм, воображаемый парень женится на воображаемой девушке. Оба они считают это огромной удачей, и, кроме того, они испытывают удовольствие, сознавая, что их связь в высшей степени законна, даже патриотична. А потом жизнь идет. Они слишком много видят друг друга. Слишком уж все дозволено. Жена изменяется быстрее в глазах мужа. А когда ее муженек впервые совершит извечный акт Грехопадения, она нокаутирована. Появляется безошибочный симптом: Великое Американское Женское Разочарование. Она понимает, что она не может стать Амелией Эрхардт, мадам Кюри или Клэр Бут Люс, и приходит к выводу, что единственное, что ей остается, — это рожать. Если она выбралась к этому времени из глубин своей супружеской любви, она прекратит рожать, произведя на свет первенца. Если же она каким-либо образом убедит себя в благополучии своей семейной жизни, она родит второго, третьего и даже четвертого ребенка, испытывая при этом ненависть к себе самой. Но в любом случае она знает, что довело ее до такого состояния. Это та самая дозволенность, которой пользуется ее муженек. И теперь ее отношение к мужу уже никогда не будет таким, как раньше. Она сама сначала еще не осознает этого, а муж уже понял. И может быть, годы пройдут, прежде чем он решит — что же ему в связи с этим делать. А потом он обманывает. И, боже всемогущий, здесь-то и начинается истинное физическое наслаждение. Оно дикое, оно грязное, оно беззаконное, и оно такое утоляющее, какого он никогда раньше не мог даже вообразить. Он чувствует себя настолько свободным, что едва верит этому. Абсолютно ничто не ограничивает этого парня. — Бернс снова поднял стакан: — За любовь!

На этот раз Палмер и Вирджиния пригубили свои стаканы.

Бернс тихо рассмеялся:

— Если я понял хоть что-нибудь в сексе, пройдя довольно трудную школу, то должен сказать: любовница это одно, а жена — нечто совершенно другое. Даже если та же самая девушка, которая была любовницей, становится женой, она уже не та. Это совершенно разные вещи, как манная каша и… баклава [Острое восточное блюдо].

Вирджиния кивнула, поставила свой стакан, поднялась.

— В качестве баклавы должна вам сообщить, что меня ожидает работа в конторе. Еще раз до свидания.

— Господи Иисусе, неужели я столь скучен? — воскликнул Бернс. — Ладно. Я становлюсь увлекательным. Вудс Палмермладший. Билль об отделениях сберегательных банков пройдет. Будет принят не подавляющим, но достаточным большинством голосов. С течением времени мысль о том, что билль может пройти, будет казаться все более и более вероятной. К моменту общего собрания ваших акционеров слухи о том, что билль пройдет, настолько распространятся, что там у вас будет твориться полная неразбериха. Уже готовы вопросы, которые будут задавать раздраженные держатели акций, и Бэркхардт будет выглядеть как беспомощный дурак, пытающийся оседлать необъезженного коня. То есть он будет выглядеть таким, каков — мы оба это знаем — он и есть на самом деле. Верно?

— Это ваше толкование, — сказал Палмер, подчеркнув слова жестом, со стаканом в руке.

— Верно. — Бернс добавил виски в свой стакан. — Еще? — Он взглянул на Вирджинию, потом на Палмера. Оба отказались. — Далее, — оживленно продолжал он, — две недели назад мы послали Бэркхардту предложение для включения в повестку дня общего собрания. Ты знаешь, какое предложение я имею в виду?

Палмер нахмурился:

— Я не слышал ни о каком предложении.

— Группа оппозиционно настроенных акционеров предлагает расширить совет с семи до семнадцати человек, назначив десять новых директоров. Поскольку предложение было внесено в положенный срок, оно, согласно установленному порядку, автоматически включается в повестку дня. И ставится на голосование. И надеюсь, Вуди, ты не будешь особенно удивлен, если я тебе скажу, что к моменту собрания мы предполагаем обладать контрольным пакетом акций?