Банковский кредит. Проблемы теории и практики

В силу п. 4 ст. 3 ГК РФ на основании и во исполнение законов, указов Президента РФ Правительство РФ вправе принимать постановления, содержащие нормы гражданского права. В отношении кредитования нормативные акты Банка России должны стать определяющим основанием, а именно: какие договоры заключаются путем присоединения, на какие организации возлагаются разработка и утверждение формуляров или иных стандартных форм. На данный период Банком России в отношении кредитования не приняты нормативные акты, по которым можно было бы судить о возможности заключения кредитного договора по модели договора присоединения.

Договор присоединения – способ заключения договора, с которым законодатель связывает существенные последствия, затрагивающие процессуальные и материальные интересы. Так, при заключении договора присоединения присоединяющаяся к стандартному договору сторона не вправе обращаться в суд по преддоговорному спору об изменении условий проекта договора: она вправе присоединиться к предложенному договору в целом или не присоединяться, но не может на стадии заключения договора требовать его изменения в судебном порядке.

Однако каким бы совершенным ни был прототип кредитного договора, подготовленный банком, условия каждого конкретного кредитного договора индивидуализируются при его заключении. По каждому существенному условию может быть принято нетипичное решение, а обычные условия, предусмотренные в диспозитивных нормах, могут быть сформулированы совершенно иначе. Если учесть, что каждый потенциальный заемщик, оценивая свои финансовые возможности, может погасить долг в сроки, отличные от сроков погашения долга другими заемщиками, данный аспект исключает возможность определения единых условий кредитования для всех потенциальных заемщиков.

Учитывая изложенное, вряд ли можно признать, что кредитный договор подпадает под легальные признаки договора присоединения. Не исключено, что для отдельных видов кредитования, например потребительского кредита (кредитования физических лиц на цели, не связанные с предпринимательской деятельностью), использование модели договора присоединения возможно.

4. Особое значение при заключении кредитного договора имеет правильное определение надлежащих сторон, уполномоченных заключать договор. В качестве условия действительности кредитного договора необходимо назвать соответствие компетенции должностного лица, заключающего договор, требованиям закона и устава. Данное требование можно вывести из ст. 174 ГК РФ, и состоит оно в следующем: полномочия органа юридического лица должны соответствовать его учредительным документам и закону; в противном случае сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случае, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях. Судебная практика исходит из правила: ссылка в договоре на то, что представитель стороны действует на основании устава, означает, что другая сторона должна была ознакомиться с уставом, а значит, и с объемом полномочий лица, заключающего сделку. Однако в случае выхода должностного лица за пределы своих полномочий, но при последующем одобрении действий такого лица со стороны юридического лица основания для признания сделки недействительной отсутствуют.

В качестве последующего одобрения может быть признан, в частности, факт принятия истцом (в том числе уполномоченным органом юридического лица) исполнения по оспариваемой сделке. Основание для признания сделки недействительной по ст.174 ГК РФ в таком случае отсутствует. Также последующим одобрением можно считать исполнение кредитного договора, со стороны как кредитора, так и заемщика (зачисление и списание денег со счета, выплата процентов, погашение задолженности и совершение других действий по договору).

Вышеизложенное касалось полномочий лица, подписывающего кредитный договор со стороны заемщика. В кредитном правоотношении помимо заемщика участвует и кредитор (банк или иная кредитная организация).

Размещение денежных средств по модели кредитного договора является прерогативой банков. Если же кредит предоставляет кредитная организация, не имеющая соответствующей лицензии, то такая сделка подпадает под режим оспоримой сделки. Если же кредит предоставляет субъект небанковской деятельности, то такую сделку необходимо рассматривать через призму ст. 168 ГК РФ как сделку, не соответствующую требованиям закона или иного правового акта, т. е. как ничтожную. Даная позиция соответствует, в частности, подходу, изложенному в ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности.

Напомним, что правила данной статьи определяют последствия совершения банковских операций субъектами небанковской деятельности, в качестве которых выступают:

взыскание с таких субъектов всей суммы, полученной в результате осуществления банковских операций, а также взыскание штрафа в двукратном размере этой суммы в федеральный бюджет;

возможность предъявления Банком России в арбитражный суд иска о ликвидации юридического лица, осуществляющего без лицензии банковские операции, если получение такой лицензии является обязательным;

несение гражданами, незаконно осуществляющими банковские операции, в установленном законом порядке гражданско-правовой, административной или уголовной ответственности.

Однако в правовой литературе изложенный законодательный подход к существу банковских сделок, осуществляемых субъектами небанковской деятельности, исключается в отношении банковской операции по размещению денежных средств на основе кредитного договора. Так, в противоположность законодательной позиции, изложенной в ст. 13 Закона о банках и банковской деятельности, В. В. Витрянский определяет, что в тех случаях, когда кредитный договор теряет свои видообразующие признаки, он должен квалифицироваться как договор займа [351] . Ученый, ссылаясь на необходимость установления во всех случаях правовой природы договора, применительно к кредитному договору утверждает, что «в том случае, когда по договору, предусматривающему обязанность кредитора выдать заемщику определенную денежную сумму в качестве кредита и обязанность последнего возвратить указанную сумму и уплатить кредитору вознаграждение в виде процентов, на стороне кредитора выступает организация, не являющаяся банком (кредитной организацией), такой договор не может быть признан недействительным, а должен квалифицироваться в качестве договора займа» [352] . При этом последствие такой квалификации, по его мнению, должно состоять в том, что «он приобретает реальный характер и может считаться заключенным лишь с момента выдачи кредитором соответствующей суммы заемщику» [353] . Другими словами, в отношении кредитного договора видимо, предполагается возможность его квалификации как договора займа в том случае, если банковский кредит предоставляется не банком, а любым иным субъектом права, не имеющим статус кредитной организации.

Представляется, что подобная квалификация недопустима, поскольку заведомо основана на искаженном понимании сущности кредитного договора.

В том случае, когда субъекты гражданского права заключают договор, в котором отсутствуют видообразующие признаки такого договора, но приобретаются видообразующие признаки другого договора, первый признается ничтожным, последствием которого выступает возможность применения положений того договора, признаки которого приобрел заключенный договор. То есть речь идет о притворной сделке с последствиями применения к ней правил о сделке, которою стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки (п. 2 ст. 170 ГК РФ). Так, договор дарения предусматривающий встречное предоставление, ничтожен. Следуя прямому указанию закона (абз. 2 п. 1 ст. 572 ГК РФ), «к такому договору применяются правила, предусмотренные п. 2 ст. 170 настоящего Кодекса». Другими словами, законодатель указывает на притворность сделки дарения, к которой, исходя из существа сделки, могут быть применены правила, в частности, о договоре купли-продажи, если в качестве встречного предоставления обязательству по передаче вещи выступает определенная денежная сумма. Иными словами, такой договор дарения будет квалифицирован в качестве договора купли-продажи. Приведенное положение ст. 572 ГК РФ является примером того случая, когда законодатель сам помогает определить последствия недействительного договора дарения как притворной сделки. Однако подобная квалификация может произойти и без специального законодательного приема.

Так, к договору ссуды при наличии встречного предоставления должны быть применены правила о договоре аренды, к договору подряда, в котором отсутствует овеществленный результат, – положения о договоре возмездного оказания услуг. То есть договор ссуды подлежит квалификации в качестве договора аренды, а договор подряда – в качестве договора возмездного оказания услуг соответственно.

Обратимся вновь к позиции В. В. Витрянского, который квалифицирует кредитный договор в качестве договора займа при отсутствии банка (специального субъекта) на стороне кредитора. Причем одним из последствий такой квалификации, по мнению ученого, должно стать то, что кредитный договор приобретает реальный характер и может считаться заключенным лишь с момента выдачи кредитором соответствующей суммы заемщику [354] . При буквальном толковании приведенного последствия можно прийти к выводу, что речь идет не о признании ничтожным всего кредитного договора и возможности применения последствий притворной сделки, а о ничтожности только части сделки, а именно условия об обязанности кредитора предоставить денежную сумму в кредит, которая должна привести к реальной конструкции договора займа. Заметим, что признание ничтожной части сделки (ст. 180 ГК РФ) не соотносится с квалификацией одного договора в качестве другого, когда первый теряет свои видообразующие признаки (ст. 170 ГК РФ). Статья 180 гласит, что «недействительность части сделки не влечет недействительность прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной части». В нашем случае кредитный договор без включения в его содержание обязанности кредитора предоставить сумму кредита вообще состояться не может. А поскольку обязательство по предоставлению кредита в кредитном договоре может лежать только на специальном субъекте, отсутствие последнего не может рассматриваться основанием для квалификации кредитного договора в качестве договора займа. Подход В. В. Витрянского к решению проблемы отсутствия предусмотренного законом специального субъекта сводит на нет применение положений не только ст. 173, но и ст. 168 и 169 ГК РФ.

Если предположить состоятельность точки зрения В. В. Витрянского, то необходимо ответить на вопрос: существует ли возможность применения ст. 170 ГК РФ к ситуации, когда на стороне кредитора по кредитному договору отсутствует банк или иная кредитная организация, т. е. существует ли возможность квалификации кредитного договора в качестве договора займа.

Представляется, что нет.

Во-первых, притворную сделку как ничтожную необходимо отнести к недействительным сделкам с пороком содержания. Почему не с пороком воли?