Бархатный Элвис
Шрифт:
«И как мы узнаем об этом?» — спросил он.
«Тебе не понравится ответ».
Крэш закатил глаза. «Сейчас, даже если он кто-то есть, нас ничто не связывает с этим дерьмом. Спросив, ты все испортишь, и все перейдет к нам».
«Все, что я хочу сказать, это то, что я должен попытаться выяснить, кто такой этот Джио. Больше ничего, ясно? Если он ничего не подскажет, то и хрен с ним, мы свободны».
Некоторое время он молчал. «Ладно, как скажешь», — сказал он. «Но если ты не будешь осторожен, то превратишь ничто в нечто и все испортишь».
«Ты же знаешь, я умею разбираться с дерьмом, не причиняя нам вреда».
«Верно, но я думаю, что ты параноик, брат, и делаешь из этого больше, чем есть на самом деле».
«Если это так, то хорошо. Но
Он посмотрел на гигантское чучело медведя. «Ты веришь в это дерьмо?»
«Лучше быть осторожным и уверенным», — повторил я.
Крэш тяжело вздохнул. «Чем быть безрассудным и охреневшим».
Аминь.
Глава 15
«Мы не можем уехать сегодня вечером», — сказала Молли. Сидя на диване, она попеременно потягивала пиво, заедала его огромным «Слим Джимом» и заглатывала горстями картофельные чипсы из маленького пакетика на кофейном столике. «Уже слишком поздно. Первый автобус завтра в семь утра, он отвезет нас в Бостон, а потом нам надо будет ехать, кажется, в Нью-Йорк, а потом в Лос-Анджелес».
«А вот и мы, сучки!» Кевин-Кит поднял двумя руками крышу.
«Ладно», — сказал я Молли. «Утром пойдешь за билетами». Мне было абсолютно наплевать, лишь бы завтра эти двое были в пути и я никогда больше не видел и не слышал ни одного из них. «Но нам нужно, чтобы вы двое сегодня не высовывались. Оставайтесь здесь и больше ничего не делайте. Никто не уйдет, никто больше сюда не придет, понятно?»
«Фа-шоу», — сказал Кевин-Кит, затягиваясь кальяном. «Куда вы, ребята, собрались, и почему мы должны оставаться здесь?»
Поскольку «потому что я, блядь, так сказал» в тот момент было моим выходом, но, вероятно, не обязательным, я предоставил Крэшу самому отвечать на этот вопрос.
«Нам с Сонни нужно проверить кое-какое дерьмо», — объяснил Крэш.
«Это насчет чувака Джио, верно?»
«Да», — сказал он, небрежно закрывая дверь своей спальни. Мы разделили пятнадцать штук, но остальное он спрятал под половицей под своей кроватью. Поскольку Кевин-Кит и Молли не знали, что там есть еще деньги, у них не было причин искать их, но это все равно была лучшая игра. Это была большая сумма. Люди умирали — а много лет назад я видел и заставлял людей истекать кровью — за гораздо меньшие деньги. «Нужно убедиться, что с работой все в порядке. Нужно расставить все точки над i и крестики над i, понял? Мы вернемся ближе к вечеру. Не жди. Не пользуйся моей гребаной кроватью и не трогай моего бархатного Элвиса. Кроме того, знаешь, mi casa es tu casa, малыши».
«Извини, playa», — сказал Кевин-Кит. «Я не говорю по-французски, йо».
«Я подожду снаружи», — сказал я и направился к двери, чтобы не придушить его.
На улице было так же жарко, но, по крайней мере, дул легкий океанский бриз. Я с минуту бродила в темноте, ожидая Крэша и размышляя, а вдруг он прав. Что, если хоть раз в жизни мне повезло? Я сорвал настоящий джекпот и просто не знал, как с ним справиться? И все же что-то во всей этой истории с Джио — кем бы он ни был, — должно было быть. Никто не появлялся со спортивными сумками, набитыми деньгами, чтобы купить кучу бархатных картин, и уж точно не дважды за последний месяц или около того. Должен быть какой-то подвох, и это сулило нам неприятности , если кто-то сможет связать это с Крэшем и мной. Хотя я был уверен, что Адель не станет меня трахать, если только не окажется в настоящей передряге, из которой нет выхода, Крэш был прав на ее счет. Тем не менее она была единственной, кого я знал, кто мог достать нужную нам информацию. Я не мог доверять ей полностью, но она была
лучшим вариантом из всех, что у нас были, и лучше, чем любой из слизняков, которых Крэш мог подключить.Вместо того чтобы ехать на дерьмовой машине Кевина-Кита и рисковать быть остановленными, мы вышли на главную улицу и смешались с теми, кто еще оставался на улице. По пути Крэш настоял на том, чтобы мы остановились у «Тако Белл». Он съел пару буррито, а я взял колу. Через пять минут мы снова были на улице, а пройдя еще около мили, оказались на окраине переполненной парковки.
HEADLIGHTS, самоназванный клуб для джентльменов, на самом деле был просто свалкой сисястого бара, который существовал здесь уже много лет. Неоновая вывеска на крыше изображала кривоногую женщину, прижимающую две большие фары к тем местам, где должна была быть ее грудь, и хотя я никогда не был большим любителем стрип-клубов, тот факт, что эти фары светили на парковку сдвоенными красно-синими лучами, был довольно впечатляющим.
К сожалению, на этом все, что можно было назвать хотя бы приближающимся к впечатлению, заканчивалось, когда речь заходила о HEADLIGHTS. Вокруг были другие места, и буквально все они были лучше. Сюда приходили те, кто не мог позволить себе элитные клубы. Последние несколько лет здесь также работала Адель, и, как она и сказала мне в пятницу вечером, здесь было многолюдно.
«Надо любить HEADLIGHTS, брат», — сказал Крэш, улыбаясь вывеске. «Это не самый лучший ресторан, но, если честно, мы тоже».
Я вытер пот со лба. «И в нем есть кондиционер».
«Не забудь про плейлист семидесятых и завышенные цены на напитки».
Благодарный за то, что он не включил в список достопримечательностей ни привычный состав экзотических танцовщиц (ни одна из которых не была такой уж экзотической), ни ужасный шведский стол на завтрак и ужин, я направился через парковку с Крэшем на хвосте.
Вестибюль был маленьким, тесным и почти таким же темным, как и снаружи. Обычная вонь скунсовой пизды, пота и жирной жареной пищи ударила в лицо, как только мы переступили порог заведения. К счастью, кондиционер тоже работал, а на улице было так зверски жарко, что в кои-то веки я смог смириться с этим. Само здание представляло собой большой одноэтажный прямоугольник, и все было выкрашено либо в черный, либо в красный цвет, что должно было придать готической сексуальности, но на самом деле придавало всему помещению вид и ощущение гребаного гроба. В фойе стоял банкомат, который выглядел старше меня и взимал самые возмутительные комиссии, которые я когда-либо видел, стены были увешаны обрамленными постерами хедлайнеров (женщин, которые в любом другом клубе штата были бы, в лучшем случае, в глубокой подворотне), грязный пол из промышленной плитки, покрытый разводами, ожогами и пятнами Бог знает чего, и маленькая черная кабинка со сплошной черной стеной справа от нее и турникетом слева. За турникетом виднелись бар, столики, частные комнаты, VIP-зона и главная сцена.
Мы подошли к кабинке. Адель сидела на табурете внутри. Она возилась со своим телефоном, но как только мы вошли, сразу же заметила нас и одарила меня одной из своих медленных, сексуальных улыбок.
«Не думала, что ты придешь», — сказала она.
«Забежал немного позже, чем планировал», — сказал я ей, облокотившись на узкую стойку. «Как дела?»
«Это лучше, чем быть на улице в такую жару». Она пожала плечами. «Привет, Крэш».
Крэш собрал волосы в хвост и закрепил его резинкой. «Как дела, детка, как поживаешь?»
Адель наклонила голову в сторону бара. «Ребята, если хотите зайти, ведите себя так, как будто вы меня подстраховываете», — сказала она, бросив взгляд на камеру наблюдения, установленную над входом. «У меня перерыв около десяти. Встретимся в баре».
Я посмотрел на Крэша, и он понял, что я могу поговорить с ней наедине.
Он сделал вид, что просовывает несколько купюр через маленькое отверстие в ее кабинке на поднос. Адель изобразила, что забирает их и кладет в ящик для денег, затем нажала кнопку, которая разблокировала турникет, и Крэш прошел внутрь.