Барин-Шабарин 2

— Эй, человек, поди ко мне! — махнул я кучеру, который таковым, это уже точно ясно, не является.

Нехотя, поиграв желваками, Архип пошел ко мне. Эльза, когда мужик стал приближаться, вздрогнула и стала пятиться спиной вперед, выпучив от страха глаза.

— Чего, барин, изволите? — басовитым голосом, вызывающим тоном спросил Архип, при этом контролируя глазами не меня, а прежде всего Эльзу.

— Сказал подойти, так не смей перечить! — отыгрывал я барчука с задетым самолюбием.

— Так в дорогу нужно нам, барин. Вы бы шли взад, — сказал Архип, еще больше замедляясь.

В зад? Сразу же появилось желание послать мужика в более дальний путь, но быстро вспомнил, что некоторые крестьяне так говорят слово «назад».

— Денег хочу дать тебе, госпожа-то Шварцберг не берет, гордая, так ты возьми, лишними в дороге не будут, — придумал я, как подманить к себе Архипа. — Сто рублей дам.

Мужик задумался. Наверняка, у него были свои инструкции, как поступать и что делать. Вот он подошел ближе, и уже никакого сомнения в том, не оставалось, что мужик этот опасен. И как я раньше этого не смог увидеть? Да потому, что и не смотрел, вернулся в терем уставшим, размышляющим о своей роли в этой жизни, здесь красивое женское тело и… отключение мозга… А вот он — боец. И есть вероятность того, что именно Архип занимался поджогами в моем поместье и у Жебокрицкого.

— Сто рублев? Добре, приму, барин, не извольте беспокоиться, — сказал мужик и, заметив, как я достал свой бумажник, уже без опаски направился ко мне.

Я, будто выискивал нужную купюру, дождался, пока Архип подойдет близко. Удар! Прямым джебом пробиваю мужику в нос. Сразу же бью ногой по его колену и делаю шаг назад, разрывая дистанцию. Делаю три шага назад, чтобы выиграть несколько секунд. Боль от удара в коленную чашечку может не сразу прийти, противнику нужно осознать, насколько неприятные ощущения ему сейчас придется испытывать. Примерно то же самое и с ударом в нос. Чтобы дезориентация нахлынула, нужно ещё дождаться.

— Что же ты, барин, творишь-то, а? — прошипел мужик, припадая на правую ногу.

Я заметил, как глаза Архипа теперь были полны болью и страданием. Знаю, что удар по колену никому удовольствия не приносит. Ну, и времени терять нельзя. Так что более не рассматриваю противника, а делаю два шага навстречу к Архипу и бью его в висок. Дезориентированный боец, который только и думает о своей боли, ничего не смог мне противопоставить. Мужик не только не ушел от удара или поставил блок, так еще просто кулём свалился вниз.

— Эльза, иди ко мне! — выкрикнул я.

— Он убьёт меня! — простонала вдова. — Что же ты наделал! Ты ещё не понял, с кем связался! Я считала, Алёша, что ты более разумный человек. Это ты во всём виноват! Зачем ты тогда остановился у меня в доходном доме? Зачем устроил этот спектакль в Земском суде, о котором до сих пор судачит весь Екатеринослав?

Вполне нормальная реакция женщины, которая мало того, что в расстроенных чувствах, так ещё и наполнена страхом. Так что я не обращал внимание на истерику, а продолжал обезвреживать бандита.

Обшарив карманы Архипа, я вполне ожидаемо нашёл там верёвку. Наверняка, бандит должен был иметь её при себе, чтобы в случае чего связать ту же самую Эльзу. Связав Архипу руки за спиной, я оторвал завязки с его шаровар, так что штанам не на чем было держаться. Теперь мужик никуда сбежать не сможет, элементарно широкие штаны не дадут. В них немудрено и потеряться.

А сам я подошёл к плачущей женщине, практически силой обнял Эльзу, приложив её голову к своей груди. Нужно ещё немного времени, чтобы она успокоилась, после этого можно начинать предметный разговор.

— Ты убил его? — спросила фрау Шварцберг.

— Нет, но собираюсь это сделать, — решительно сказал я.

Женщина уперлась своими руками в мою грудь и попыталась вырваться из цепких объятий. Я не дал ей этого сделать, лишь сильнее прижал в себе. Прошедший вчера сильный дождь, продолжавшийся еще полночи, сильно размягчил землю. Так что, стоя так и обнимая женщину, я уже по щиколотку утопал в грязи.

— Он заставил меня! У Кулагина очень много на меня есть того, что убьет меня, он мог засадить меня в тюрьму или направить на каторгу. Я… замешана в некоторых делах, — всхлипывая, сказала Эльза.

— Мы со всем непременно разберёмся! — сказал я, чуть нагнул голову и заглянул ей в глаза. — Ты веришь мне?

— Я уже никому не верю, — ответила Эльза. — Ты сейчас убьешь Архипа, а меня найдут и спросят. Я не боюсь смерти, я опозоренной не хочу быть… Лучше тогда меня… вместе с Архипом.

— Я так понимаю, что тебе просто не идет арестантская одежда. Ведь в этом все проблемы? — пошутил я.

Эльза сперва не поняла, а после залилась истерическим смехом. Я смотрел на нее и прислушивался, что я чувствую, не руководят ли мною эмоции, а не разум. Нет, только рациональное. И я уже почти определился…

— Кто для тебя служанка? — спросил я.

Именно эта личность до сих пор была мне непонятна. Просто ли прислуживает Эльзе, или…

— Она должна была тебя убить, — выпалила вдовушка.

Я резко оттолкнул Эльзу от себя, она упала в лужу и вновь расплакалась.

— И когда ты собиралась мне об этом рассказать? — жестко спросил я. — Ты написала только, что меня собираются убить, и все… От служанки я меньше всего ожидал опасности.

Я говорил и говорил. Уже начал мычать, приходя в себя, Архип. Эльза все продолжала рыдать. С кем я говорю? В пустоту все слова… Я не слушал ее сперва и даже не подымал из лужи. Но истерики затягивались.

— Хлясь! — прозвучала звонкая целительная пощечина.

Эльза уставилась на меня с непониманием.

— Вы ударили меня? — возмутилась вдова.

Этот конфуз быстро привел в чувство женщину, в которую, видимо, более основательно вбиты правила поведения и то, что может быть дозволено мужчине.

— А вы, руками своей служанки, пытались убить меня, — спокойно сказал я. — Я слушаю всю историю!

Эльза скосила глаза Архипа.

— Не усложняйте всё ещё больше! — выкрикнул я, когда Эльза попыталась меня ударить.

Я понимал, что еще немного и стану вести себя неадекватно, сорвусь. Так что свой голос я максимально наполнял металлом.

— Хорошо же… — зло сказала Эльза. — Помоги даме подняться, уличный хам!

Господи! Какие же эмоциональные качели у этой женщины! Но я подал руку и даже чуть помог ей отряхнуться, хотя толку не было — платье было измазано напрочь.

— С ним решай! — строго сказала вдова.

— Рассказывай! — еще строже повторил я. — О нем более не думай!

Эльза Шварцберг не была такой уж мягкой и пушистой… физиологическое значение фразы было проверено ночью, ну, а переносный смысл, касающийся больше моральных качеств, стал понятен после ее исповеди.