Барин-Шабарин 2

Женская шелковая лента… А что если это намек на некую Анфису? Ну, ту дамочку, в которую был без ума влюблен реципиент, если верить слухам. Может, он-то сразу бы понял, к чему лента… Ну а Жебокрицкий тогда при чем? Может, потому что и на его земле уголь чуть ли не выходит сам из земли и просится в телегу?

Заказчик, допустим, есть. Получается, и мотив преступления имеется, вероятные исполнители — в наличии. Пока всё сходится. Что же тогда говорит против моей версии? Только лишь понятие дворянской чести и достоинства, коими должен обладать господин вице-губернатор Кулагин. Так что, именно Кулагин становится моим подозреваемым.

— Дядька Матвей, я похоже, что и догадываюсь, кто может быть поджигателем, — сказал я, и крестный даже остановился, приготовившись внимательно меня слушать.

Обернувшись, чтобы точно более никто не слышал, я пересказал свои умозаключения. Когда я это сделал, Картамонов, вопреки моим ожиданиям, недолго сомневался. Вероятно, потому что он еще не столько помещик и дворянин, сколько казак со своим, не обделенным логикой мышлением.

— Коли так, то нужно говорить с Андреем Макаровичем. Он сволота, конечно, еще та… Но я помню, как даже с душегубцами-персами приходилось договариваться во время войны. Если уговор приведет к делу, то пусть так, — проявил мудрость Матвей Иванович.

— А я думал, что ты, дядька Матвей, расположен стрелять да саблей махать, а уже потом, коли будет с кем, разговоры вести, — удивился я.

— Война научит и стрелять, и договариваться, иначе никак, — заметил Картамонов без всяких усмешек и присказок.

— Это да, — поддержал я крестного.

— Что — да? Сказал, будто бы на войне был. Эх, Алексей. А я так и не понял, чему ты можешь научить моих казаков, — сказал Матвей, когда мы прибыли уже ко мне на спортивную площадку.

Я отправил своих людей патрулировать периметр поместья, ну а Картамонов все никак не хотел уходить. Я же не хотел его в очередной раз угощать, ведь без штофа не обойдётся. Нет, мне не жалко. Вопрос в другом, что уже присылала письмо Настасья Матвеевна, обвиняя меня, что ее папку спаиваю. К просьбам такой девицы нужно прислушиваться, а то, не ровен час, сама приедет.

— Батюшка, как прошло-то? Я распереживалась вся! — нам навстречу бежала та самая русская баба, что, если надо, так коня на себе в горящую избу втащит.

— Дочка, ты какого рожна тут? Я же велел тебе оставаться дома! — вот вроде бы и отчитывал дочь Матвей Иванович, но его тон был буквально наполнен любовью и лаской, что иных таким голосом хвалят.

— Ты до того, что я будто к Алексею пришла? — подбежав к нам, девушка зарделась, но одернула себя и решительно продолжила: — Коли сговорена с Николаем Сергеевичем, так тому и быть.

— Ты же моя курочка! — прослезился Картамонов и полез обниматься с дочерью.

Она же выше его. Ну, да счастья Настасье!

— Ну? А нынче же покажи, чему учить вздумал ученых! — сказал Матвей Иванович, будто вызов бросил мне.

И что такого-эдакого показать? Причем из того, что удивит казака?

— Ну, на ком показать? — спросил я.

Вышел вперед самый рослый из всех бойцов Картамонова. Я усмехнулся, но не посчитал уроном чести взять себе в качестве манекена, может, и соперника, казака чуть помельче статями, вровень себе. Это при полном восстановлении моей физической формы можно тягаться и с бойцами в более тяжелой весовой категории, а пока что — не стоит.

— Что ты, казак, сделаешь, чтобы выбить меня? Вот бой, нет ножей, сабель, а нужно выжить, — сформулировал я ситуацию.

— Ну так в глаз дам али в зубы, можно вот сюда вбить, — казак показал на солнечное сплетение.

— А вот так… — после того, как боец перечислил, к слову, немало точек, удары в которые могут выбить противника, начал и я свою науку.

То, что я показывал, называлось, ну или будет называться военно-прикладными ударными техниками. Суть всей системы заключалась в том, чтобы добиться максимальной эффективности в короткий промежуток времени при минимальном вложении сил. Начал я с того, что ударил казака в солнечное сплетение. Так, не удар, а хлопок. Но и этого оказалось достаточно, чтобы у соперника закружилась голова.

— Если ударить чуть сильнее, он свалится. Но и так этот враг уже некоторое время будет неспособен драться. У вас будет десять или более секунд, чтобы с иными расправиться, — поучал я.

Если сперва все присутствующие, даже Настасья, чуть сдерживали смех, мол, что может оболтус, воинскую науку не учивший, показать воинам — то, когда я дважды повалил казака лишь через захват кисти, стали живо интересоваться. Вот вызвался другой казак, когда первого соперника осмеяли. Он взял меня в захват сзади — и получил головой в нос, а после еще пяткой по голени.

Я перехватываю руку казака и завожу на болевой.

— Эко лихо-то как. Батькины ухватки? Петр Никифорович такого не показывал даже мне. Вот же… еще братом названным был, Царствия ему Небесного, — сетовал Матвей Иванович.

— Так что, есть чему мне учить казаков? — спросил я, а бойцы пока что молчали.

Трудно признавать опытным бойцам, что и им есть чему поучиться.

— Батька, дозволь походить да науку принять, коли все же господин Шабарин всё это дать сможет, — попросил, как я понял, старший над «полушкадроном» Картамонова.

— Э… — усмехнулся я. — Это после того, как мы с тобой, дядька Матвей, подпишем бумагу, что вступаем в союз, и твои враги — мои враги.

— Это ты, крестник, лишку хватил. Мои враги — твои враги? Покамест, как я вижу, всё наоборот, — покачал головой Матвей Иванович. — И что это за бумаги такие? Мы что? Цари с королями, что пишем договоры о союзах?

Кажется, Картамонов обиделся.

— Не нужно договора. Я шучу. Ты уже пришел ко мне на помощь, отплачу и я. Так что давай своих бойцов, учиться вместе будем, — я посмотрел на казаков. — А что, станичники, научите и меня своим премудростям?

— Коли, барин, вы не строптивы да работать будете, так и научим, — разгладив бороду, сказал старший казак.

Было чему еще и мне поучиться у казаков. Это, кстати, еще одна из причин, которая сподвигла меня использовать моих дружинников при обучении военному делу.

— В учении строптивость — помеха. За то не беспокойтесь, — сказал я и позвал еще одного бойца, но уже из своих. — Держи, Петро, нож, направляй на меня!

Немного посомневавшись, десятник, а еще и кузнец Петро так и сделал.

— Вот, — быстро забрав нож у Петро, сказал я.

Все достаточно просто, если только противник не ожидает таких действий. Я отвлек Петро толчком в плечо, а после забрал, схватив за лезвие, нож.

— А ну-ка! — все тот же старший над казаками решил так же поиграться ножиком.

Хлопок в бок, и правой рукой я выдергиваю нож из рук казака. В этот раз пришлось чуть сильнее схватиться за лезвие, благо, что до того я надел перчатки, а то здорово рассёк бы пальцы.

— Не… А еще? — недоуменно посмотрев на свою руку, в которой только что держал нож, сказал казак.