Барин-Шабарин 9

Даже сквозь стены снаружи донесся душераздирающий вой сирены. Палец человека, который приехал в столицу Империи, чтобы строить дирижабли, а теперь возглавляет испытание атомной бомбы, чуть подрагивал над кнопкой.

— Шесть, пять, четыре…

Я надел поверх защитного шлема с забралом из освинцованного стекла, беспросветно черные очки. Подошел к одной из амбразур.

— Три, два, один, ноль! Пуск!

Вспышка в полной тишине. Даже через темные стекла он резал глаза, как будто кто-то поджег само солнце. Я инстинктивно зажмурился, но ослепительная белизна прожгла веки. А потом пришла ударная волна, грохот которой поглотил все иные звуки.

Бункер содрогнулся, будто по нему ударил гигантский молот. Стекла амбразур треснули, с потолка посыпалась пыль. Где-то далеко, за толщей бетона, ревел ветер, вырывающий деревья с корнями.

Я открыл глаза. На горизонте, там, где секунду назад была вышка с бомбой, теперь поднимался столб огня. Он рос с каждой секундой, превращаясь в гигантский гриб, черный, маслянистый, уродливо-прекрасный. Его верхушка уже касалась пылающих облаков.

Я снял очки. Циолковский — тоже. Его трясло.

— Боже, Алексей Петрович, что мы с вами сотворили?!

Я не ответил. В мозгу у меня все еще пылало новое солнце, огненным столбом пожирающее небо. Я думал только об одном — не сделай мы этого, такое «солнце» могло бы взойти над Санкт-Петербургом, Москвой, Екатеринославом. Теперь мы будем диктовать условия.

Мы молча ехали обратно. Циолковский не мог говорить — потерял голос от потрясения. Я смотрел в узкое оконце вездехода, где закатное солнце пробивалось сквозь пепельное небо.

В Петербурге меня ждал Седов.

— Ну что, ваше сиятельство? — спросил он.

Я достал из портфеля пачку фотографий, сделанных сразу после взрыва. На ней — выжженная земля, черное небо и этот гриб, нависший над миром, как тень будущего.

— Разошлите это всем посольствам. Без комментариев.

Он взял фото, побледнел, но кивнул.

— А что дальше?

Я подошел к окну. Где-то там, за тысячу верст, Берлин, Париж, Лондон еще не знали, что недавно родилось на Урале, но скоро узнают.

— Дальше, Степан Варахасьевич, они будут говорить с нами иначе.

Через неделю кайзер Вильгельм отменил военные маневры у нашей границы. Через месяц английский флот ушел из Балтики. Меня же тревожили иные мысли. Я думал о своих детях и внуках.

Петр Алексеевич Шабарин водил на ледоколе «Святогор» полярные конвои и очень ждал появления ходового атомного реактора. Ведь «атомные машины» не просто придумка для отвода глаз.

Алексей Алексеевич Шабарин в Ракетном институте, под началом старика Константинова, работает над новыми сверхмощными ракетами, мечтая достичь мировых пространств. Ведь та первая «бегущая звездочка» была лишь случайностью и мелькала в небе недолго.

Елизавета Алексеевна Шабарина занимается медицинскими исследованиями, мечтая спасти человечество от всех тяжелых заболеваний разом. Пирогов был ее первым наставником.

Елизавета Дмитриевна нянчит трех внуков — Мишеньку, Алешеньку и Сашеньку. Она у меня все такая же красавица. А я для нее — надеюсь — хороший муж, несмотря на вечную свою занятость. И вообще — я счастлив. Достиг больше, чем ожидал. И век XIX в этой версии истории стал для меня родным.

Друзья, цикл о Барине Шабарине завершен! Если вам понравился цикл — напишите в комментариях к первой книги свои впечатления!

Ну а мы готовы предложить вам нашу новинку:

1682 г. Вокруг произвол и беззаконие. Стрелецкий бунт? Не можешь предотвратить — возглавь! Но на своих условиях. Лично воспитаю Петра — или погибну снова