Барин

Первые дни я находился на балках с утра до вечера, приезжая в усадьбу только переночевать. Я пытался просчитывать все производственные риски заранее и контролировать ситуацию, однако на третий день все же случилось неприятное происшествие. Я немного задержался и приехал на балки чуть позже. Меня встретил слегка помятый Ковалевский.

— Мужики утром задрались, едва разняли.

— Степан, — окликнул я бригадира.– Приведи провинившихся. Остальные пусть работают…

— Нужно бы высечь, Андрей Иванович…– предложил инженер.– Иначе не дойдет… они еще одну форму сломали, когда дрались…

Степан привел двух поповских мужиков. Одному под сорок, худой как жердь, другой моложе, с дерзким взглядом.

Мужики поклонились и опустили взгляд.

Я нахмурился:

— Вам что, слово барина не указ?

Худой встал на колени:

— Простите нас, барин… кровь взыграла, это я первым бросился на Афанасия…

Степан уже принес широкую лавку и плеть.

— Андрей Иванович, я плеть слегка вымочил в рассоле, чтобы до мозгу дошло…

Мужик стянул рубашку и лег животом на скамейку. Степан протянул мне плетку. Я смотрел на белую худую спину мужика, на его затылок с взъерошенными волосами и тонкие ноги. Мне стало до жути противно. В жизни никогда не бил беззащитных. Я тут же отдал плеть Степану. Он понятливо кивнул, подошел и с размаху ударил, рассекая плоть.

Хрясь! На коже показался новый кровавый рубец. Спина вздрагивает, мужик охает, кусая губы до крови, и судорожно цепляется посиневшими пальцами в края скамейки.

После третьего удара я не выдержал:

— Хватит!

Степан удивленно взглянул на меня.

— Отправьте драчунов в бригаду лесопилов. Если и там что-то подобное повторится — сразу выгоню.

Ковалевский усмехнулся и отозвал меня в шатер.

— Андрей Иванович, я хотел бы выразить вам признательность. Вы решили отказаться от физического наказания…

— Это какое-то средневековье… не люблю насилие.

— Скажите честно, вы придерживаетесь либеральных взглядов? Может поддерживаете декабристов?

— Нет. Я за самодержавие. Но физических наказаний у меня на заводе не будет. Если человек напортачит — делаю одно предупреждение, второго уже не будет… скатертью дорожка и без всякого выходного пособия…

— Полностью с вам согласен. Насилие порождает еще большее насилие, а страх вызывает ненависть… скажите откровенно, а разве вам не близки идеи декабристов? Конституция, отмена крепостного права, превращение России в более открытое светское государство…

— Декабристы это мятежники. И вообще, я стараюсь подальше держаться от большой политики…

Меня несколько испугали высказывания инженера Ковалевского, уж не подпольный ли он революционер? Но тогда я особо не придал этому значение, и кажется, зря…

Глава 17

Больше всех из жителей усадьбы меня настораживала бабка Ефросинья. Она целыми днями сидела в своей каморке, что-то вязала или строчила какие-то странные письма. Однажды, когда я вошел, она быстро спрятала листок под обрывок рогожи. В ее комнате было навалено неимоверное количество старого хлама. На сундуке лежала поломанная прялка, пыльные газеты, две пары дырявых валенок и связки ключей. Стоял терпкий кисловатый запах, я заметил на подоконнике заплесневелые сухари, почерневший сыр и подгнившие яблоки. Ефросинья никогда не обедала за общим столом, прибегала на кухню, стряпуха наливала бабке тарелку супа и она тут же возвращалась в свою каморку. Я никогда не видел, чтобы бабка купалась в бане. Однако всегда ходила в чистом и через день приносила Марфе корзину белья на стирку.

С тех пор как я наорал на Ефросинью, она со мной не разговаривала. Только иногда, прохаживаясь вечером по двору, замирала как богомол на листке осоки, и злобно шептала: «Скоро уже приедет настоящий Никитин…!»

Новые дворовые и вправду оказались работящими аки пчелки. Тихон навел во дворе и огороде идеальный порядок. Ни травинки, ни соринки. К тому же оказался неплохим плотником и вместе с Герасимом они поменял подгнившие балки в конюшне.

Марфа тоже не сидела без дела. Убиралась в доме, стирала и стряпала, пока Аглая в отъезде. Однажды у меня заломила поясница и я попросил Марфу слегка размять мне спину. Несмотря на худобу, руки у девушки оказались невероятно сильными. После сеанса массажа я чувствовал себя будто заново родившимся.

— У тебя просто талант…– похвалил я девку.

— Я многое умею, барин…– многозначительно кивнула Марфа.

Прохор Петрович в эти дни почти не пил и даже заметно спал с лица. Ему приходилось почти каждый день ездить в Алексеево, на строительстве завода постоянно не хватало то метизов, то гвоздей или проволоки. Вечером он еще допоздна подбивал бухгалтерию. Я в очередной раз убедился, когда человек занят делом — он меньше подвержен порокам и слабостям.

За завтраком я рассказал о недавнем происшествии. Приказчик огорчился, что я лично не выпорол нарушителей дисциплины.

— Андрей Иванович, видать, плохо вы знаете наше мужичье.

— Я решил — буду наказывать рублем.

— Послушайте моего совета: нельзя крепостных распускать. Это только поперек дела пойдет. Вы им только дайте слабину почувствовать… Мужик должен знать — если ослушался барина, то будет жестоко страдать. На этом испокон веков Русь держится…

— Прохор, Аглая до сир пор еще не вернулась?

Приказчик печально вздохнул и кивнул в глубину двора.

— Приехала, племяшка. Беда у нее…

Аглая слонялась по двору будто тень. За эти дни она похудела и осунулась. Я быстро подошел к девушке.

— Аглая, ты вчера вернулась?

— Вчера, барин. Уже затемно, вы уже отдыхали.

— Что у тебя случилось?

У нее слегка дрогнул подбородок.

— Ванечка, жених мой… похоронили его позавчера. Когда я приехала — он уже в холодной лежал…

Аглая закрыла глаза ладошками и расплакалась.

Я обнял девушку и сильно прижал к плечу:

— Успокойся моя хорошая… как произошло?

— Ваню бревнами на судоверфи зажало, хозяин думал, что он отлежится и выйдет на работу. Доктор вечером даже не приехал, только через два дня… Ванечка уже синеть начал…

Аглая с болью посмотрела на меня:

— Что же к нам так относятся, Андрей Иванович… хуже чем к собакам… разве ж мы не люди, если крепостные?

Я печально вздохнул.

— Доктор когда приехал,– вздохнула Аглая.– Посмотрел и сказал что в больницу уже бесполезно везти, он отходит. Так к вечеру и помер Ванечка… Говорят, кричал крепко и все меня кликал… а я только на похороны и успела… — девушка всхлипнула.– Андрей Иванович, батюшка, жить-то как теперь? Мы же осенью с Ванечкой пожениться хотели…

Я слегка погладил Аглаю по голове.

— Крепись, моя девочка… Дай Бог тебе вытерпеть это тяжкое испытание. Может пока домой поедешь, к родителям? Отдохнешь немного…

— Нет, Андрей Иванович…– затряслась Аглая. — Прошу, только не прогоняйте меня как Параську… здесь мне легче за работой забыться, уйти от горя…

— Бедная, сколько на тебя навалилось…

— Андрей Иванович, можно я сегодня в церковь схожу? Поставлю свечку за упокой Ванечки…

— Конечно сходи…

Я еще немного постоял возле девушки и окликнул Герасима: