Барлиона. Бард

В Пятигорск мы прибыли ранним утром и, отказавшись от услуг излишне навязчивых таксистов, отправились в путь. Идти по старомодному городу, часть построек которого сохранилась ещё с лермонтовских времён, было одно удовольствие, и мы с Витьком предпочли потратить час на пешую прогулку по Пятигорску. Располагался город на подошве горы Машук, отчего ни одна улица не была ровной - практически всегда мы шли либо в гору, либо с горы. Мимо удивительно неспешно шагали по своим делам местные, тарахтел старомодный трамвай, а от многочисленных клумб удивительно приятно пахло цветами.

Чип жил в районе со смешным и запоминающимся названием Белая Ромашка в типовой многоэтажке, мало чем отличающейся от прочих виденных мной в самых разных городах. Лифт, традиционно, не работал, и если мы без проблем поднялись на четвёртый этаж, то самому Чипу явно было не просто добираться до госпиталя в случае необходимости.

Дверь открылась сразу, явив нам ирха в образе человека. Причём ростом Чип реальный почти не уступал своему компьютерному образу. Даже на глаз явно за два метра, да и плечищи едва вмещались в дверной проём. Даже Витя на фоне этого детины казался щуплым подростком. Одет Чип был в зелёные шорты-бермуды и мешковатую оранжевую футболку, под которой угадывались очертания регенерационного аппарата, чьи собратья обосновались на ногах и лице хозяина дома, действительно придавая ему сходство с киношными злодеями-киборгами из космических боевиков. Сходство усиливали глазной имплантант в левой глазнице, горевший зловещим тускло-зелёным цветом, и нашлёпки биопластыря на местах, где приживалась пересаженная на обожжённые участки кожа. А ещё он выглядел моложе, чем я ожидала. Из-за повреждений нельзя было сказать наверняка, но никак не старше сорока.

– Ого, - прогудел он с тем самым металлическим дребезжанием, что и по телефону. Только сейчас причина такого звучания была видна наглядно: на горле Чипа мигал индикатором ещё один регенератор живых тканей. Неуклюже переставляя ноги, Чип подковылял поближе и протянул свою лопатообразную лапищу, которую Витёк тут же невозмутимо пожал.

– Паша, - представился он.
– Не думал, что у тебя и в жизни шевелюра такого... необычного колера, прям как у Кисы Воробьянинова.

Причёска моя до сих пор заставляла деда ласково звать меня 'попугайчиком', а бабушку горько вздыхать, сетуя на дикие нравы молодёжи. Как по мне, так ярко-синие волосы с несколькими разноцветными прядями были вполне приличным и даже консервативным вариантом, особенно если сравнивать с шевелюрами большей части моих знакомых.

– Витя, - представился басист и тут же примерил привычную уже для меня роль неуча.
– А что за Киса такая?

– Такой, - поправил Паша-Чип.
– Один из главных героев книги 'Двенадцать стульев'. Так, заходите давайте, а то там на столе всё стынет. Вы как через Машук ползком перемахивали, право слово...

Мы с Витьком зашли в пропахшую странным, характерным для больниц, запахом квартиру и огляделись. Если не считать африканских масок вперемешку с явно милитаристскими штуковинами на стенах и полках и огромного количества снимков в рамках (по-моему, там были даже древние плоские, двухмерные чёрно-белые фотоснимки), обстановка была самая обыкновенная. Ну, почти - две стены в зале занимала самая настоящая библиотека с самыми настоящими бумажными книгами.

– Прогулялись пешком, - я бухнула рюкзак на пол и аккуратно примостила зачехлённую гитару к стене.
– Кстати, мне всегда казалось, что тебе не меньше полтинника. И что ростом ты поменьше.

– Это с какого перепугу?
– опешил Паша и медленно, с явным усилием переставляя ноги, зашагал к кухне.
– Мне тридцать шесть всего, так что попрошу не причислять меня к стану раритетных персонажей! Так, и коридор не надо загромождать - айда к столу, мой нахлебник уже всё приготовил. Хоть какая-то польза от этих придурков электронных....

За столом, как водится, знакомство продолжилось, и уже к десерту тонкий ледок неловкости первых минут общения треснул. Чип в разговоре оставался ровно таким же, как и в Барлионе, единственным неудобством был глазной имплант, невольно притягивающий взгляд и заставляющий меня чувствовать себя неловко от мысли, что я время от времени начинаю таращиться на него. Ну и тоскливый взгляд Паши в процессе поглощения какой-то пюреобразной массы через трубочку вызывал чувство лёгкого стеснения от собственной возможности нормально есть. А вот Витька, похоже, ничто не пронимало: сидел себе и безмятежно поглощал предложенный завтрак. Вероятно, свою роль сыграл принятый в поезде коньяк, но Зверь никогда не отличался особенной впечатлительностью, так что сказать наверняка было невозможно.

Общей темой разговора логично стала Барлиона, как единственное объединяющее всех присутствующих.

– И всё равно я этот пучок редиски найду и употреблю без масла, - поделился своими мечтами добраться до ненавистного Ухогорлореза Паша.

– Эт да, - солидарно кивнул Витёк, - за такое надо морду рихтовать по самые ноги.

– Сказали два великих воителя, не добравшиеся даже до десятого уровня, - я искренне развеселилась от таких разговоров.

– И чего? У меня вон братан без всяких уровней этих самых ПКшеров крошит, как повар начинку для пирогов, - возразил Паша.
– Теперь не знает, куда от заказов деться.

– Это как?
– во взгляде Зверя появился недобрый огонёк. Вот уж у кого за непродолжительное время игры уже появился длинный чёрный список.

– А он свою реальную практику в игре применил, - охотно объяснил Паша.
– Ловушки всякие. Заманивает на них, и всё, готово - супостат спёкся.

– Зачёт!
– восхитился Витюха.
– А научить может?

– Да запросто, - заверил Паша.
– Как раз подскочить должен - капсулу притарабанить.

– Вить, - встряла я, - давай смотреть правде в глаза: где ты, а где ловушки и заманивание? У тебя терпения не хватает даже оскорбление до конца дослушать, а тут выжидание, подготовка. Опять впаяешь промеж ушей, без всяких там хитростей.

– Может, и впаяю, - не стал спорить Зверь, - но попробовать-то можно. На басуху-то терпения хватило, может и тут хватит.

– У тебя с басухой нежная любовь, - возразила я и тут же осеклась.
– Хотя... С ПКшниками это тоже любовь, пусть не обоюдная, пусть своеобразная...

– Ща я точно кому-то промеж ушей залеплю, - мрачно пошутил Витёк, но от идеи освоить ловушечное кунг-фу явно не отказался.

– Вот только без рукоприкладства в расположении, - махнул здоровой рукой Паша.
– Вы как первогодки, право слово... Хотя, дети - вы дети и есть.

– Молчи уж, старче, - фыркнула я в ответ.
– Ты вообще в Барлионе брякнул как-то, что тридцать лет в горах летаешь, так что я искренне считала, что тебе за пятьдесят.

– Я?
– удивился Чип, затем ненадолго задумался, а потом рассмеялся.

– Это из песни слова, - пояснил он.
– Монолог вертолёта. Вот, - Паша щелкнул пальцами, подавая команду имитатору запустить компьютер.

– 'Я - Ми-восемь', воспроизвести,- приказал он.

Судя по звучанию, песня была древняя, записанная с помощью далёкой от совершенства техники, и повествование, как я позже поняла, велось от лица вертолёта. И там действительно звучали сбившие меня с толку строки.

– Да, это я лопухнулась, - признала я, когда песня закончилась.
– Ну да фиг с ним, с возрастом, как говаривала моя бабушка, мне из тебя суп не варить.

– Как будто ты умеешь варить суп, - как всегда прямодушно хохотнул Витёк.

– А зачем мне уметь, когда есть автоповар?
– привычно отмахнулась я.

– Херня ваш автоповар, - тут же влез Чип.
– Никогда ни один - даже самый совершенный - автоповар не сможет приготовить так, как человек. Если бы эти куски пластика спиноторонные могли сравниться с живым поваром - да-а-авно бы уже во всех ресторанах вкалывали роботы, а не человек. Но, как видите, живой разум всегда побеждает тупую железяку! Ибо ну не может эта хрень работать по принципу 'жменя такого-то и пол-щепотки такого-то'!