Барон Дубов 5

— Я… — начал говорить князь, но его прервала пуля, угодившая в горло. А Альфачик загавкал, предупреждая об опасности.

Медянин умер, не успев договорить. Я медленно встал и повернулся в сторону, с которой прозвучал выстрел. Неподалёку от нас стоял высокий и статный человек с пышной светлой бородой. От его фигуры, закованной в тёмно-зелёный бронекостюм с золотистым гербом в виде крепостной башни, веяло силой. В вытянутой руке он держал дымящийся пистолет. Из дыма пожара показались другие фигуры, так же в бронекостюмах, что казались чёрными.

— С Медяниным покончено, — громко возвестил неизвестный аристократ. Похоже, это его воины сбили дирижабль князя. — Добейте остальных выживших, этими займусь я.

— Так точно, Ваше Сиятельство! — отрапортовали солдаты и разбрелись по выжженной земле.

А дворянин направил оружие мне в грудь. Входить в Инсект я не стал, слишком мало маны, но призвал щит на руку и перенёс из кольца оружие. Девушки тут же спрятались за меня.

Имперский генерал или нет, но если кто-то задумал убить меня, пусть сам готовится к смерти.

— Стойте, господин Деникин! — повелительно произнёс спокойный, мягкий голос.

С пригорка во главе отряда бойцов в светлой с золотыми вставками броне спускался… царевич Владислав! Его соломенные волосы не были стянуты в пучок на затылке и развевались на ветру.

— Это барон Дубов, гость нашего государя, со своими любовницами.

— Я не… Ай! — попыталась возразить Лакросса, но Агнес топнула ей по ноге.

Царевич продолжил, подойдя:

— Мой отец несколько расстроится, если его же верноподданные убьют дорогого гостя.

— Прошу прощения, Ваше Императорской Высочество, — произнёс князь.

Деникин. Кажется, он из Совета Князей, значит Светлейший. Он помедлил, но всё же убрал пистолет в кобуру на поясе.

Что-то мне в его взгляде не понравилось. Может, просто показалось.

— Прошу прощения и у вас, барон, — слегка склонил голову князь. — Я не знал, кто вы такой, и предположил, что вы были вместе с Медяниным. Его род предал Империю… Кстати, я знал вашего отца. Достойный был человек.

Деникин подошёл и протянул руку. Скрыв нежелание, я пожал её. Не время ссориться с этим человеком. Пока. Его рука оказалась сильной, но рукопожатие — холодным и мерзким, как поцелуй ведьмы. Да что с ним не так? Или со мной?

— Дубов, я с прискорбием узнал, что вы покинули наши пенаты и больше не рады нашему гостеприимству, — сказал подошедший царевич. Его бойцы рассредоточились вокруг, осматривая обломки. — Мой… дорогой брат, — царевич скользнул взглядом по лицу Деникина, — весьма огорчился, узнав о вашем отъезде.

— У меня появились неотложные дела, — произнёс я.

Владислав ухмыльнулся и раскинул руки в приглашающем жесте.

— Если вы с ними покончили, возвращайтесь во дворец! Ваше появление на балу произведёт небывалый фурор. — Тут царевич слегка наклонился ко мне и прошептал: — Очень хочу на это посмотреть…

— Благодарю, Ваше Высочество, — поклонился ему. — Но я откажусь. Слишком мягкие постели, как по мне.

Царевич рассмеялся:

— Как скажете! Позвольте хотя бы сопроводить вас до воздушной гавани. На моём дирижабле найдётся пара свободных кают.

От этого предложения я отказываться не стал. Мы оставили Деникина разбираться с последствиями сражения, а сами поднялись на борт. По дороге царевич рассказал, что он возглавил операцию по устранению родов предателей.

Примерно в это же время его братья, Алексей и Ярослав, добивали Клюквиных и Кипарисовых. Возмездие за нападение на императорскую семью было скорым и неотвратимым. Жаль, что я сам не добрался до них раньше. Так бы разжился, возможно, парой особнячков.

Смущало ещё кое-что. Всех собак повесили на эту троицу с Самойловым, хотя Медянин только что отрицал, что они причастны к нападению Ледяного медведя. Но его слова слышали только я и Лакросса, а кто нам поверит? Думаю, стоит встретиться с графиней Кремницкой. Она — единственный мой контакт в Имперской Канцелярии. Кто знает, может, бухгалтерские книги помогут ей пролить на происходящее свет истины.

К несчастью, свободная каюта оказалась всего одна. Маленькая, узкая, с одним небольшим иллюминатором, зато с двумя двухъярусными кроватями. Агнес сразу бросилась к двери в ванную комнату, но её опередила Лакросса.

— Занято! — прокричала она, захлопнув дверь перед носом гоблинши.

— Занято! — передразнила зелёная мелочь и бухнулась на одну из постелей, надув губы.

Вероника забралась на второй ярус, а я занял нижний ярус свободной кровати. Нам всем не помешает душ, но тут, как говорится, кто успел…

Едва лёг, как на меня навалилась усталость, а веки налились свинцом. Сказалась нехватка сна последние пару дней. До столицы лететь не меньше шести часов, так что есть время и прикорнуть, и принять душ. Альфачика тоже помыть не помешает.

Корпус гондолы мягко завибрировал, и в иллюминаторе, что был ближе к полу, промелькнули верхушки далёких деревьев. Дирижабль царевича поднялся и развернулся на юг.

Не успел я закрыть глаза, как принесли еду. Простой, но вкусный обед сразу поднял всем настроение. После еды сил сопротивляться сну не осталось, голова отяжелела и бухнулась на подушку. Я закрыл глаза и заснул.

Уже в который раз за последние пару дней пришлось их тут же открыть. Потому что каюта исчезла, и вместо неё я оказался в просторной комнате, залитой светом. Большая кровать, светлые стены, невесомые шторы на окнах и яркий солнечный свет. Вкусно пахло лесом. А я лежал на кровати абсолютно голый. К тому же, не один. С соседней подушки вдруг поднялась голова с очень знакомым лицом.

— Кто ты? — спросил я девушку с рыжими волосами. Тоже голую, кстати.

Если это сон, то он уже начинает мне нравиться. Вот только слишком реалистично всё. Ну да это ещё лучше. Будем считать, что это только сон.

— Совсем ты намёков не понимаешь, Дубов, — нежно засмеялась она.

— Обычно это они меня не понимают, — отвечал я, приподнявшись на локтях.

Полузнакомая незнакомка засмеялась и залезла на меня. Внизу живота горел рыжим треугольник волос.

— Так, — притворно рассердилась наездница, — не слезу, пока не узнаешь меня!

Что ж… Значит, в моих интересах не узнавать её подольше!

Глава 14

Конечно, я почти сразу узнал девушку. В этот раз у неё кожа была персиково-розового оттенка, волосы рыжие и брови не из мха. Только слегка раскосые глаза дриады Марии, говорившие о примеси азиатской крови, остались прежнего, янтарного оттенка. Солнечный свет красиво ложился на её нежную кожу, а во взгляде читалось ехидное наслаждение.

Маша лежала на моей груди и пальцами игралась с кучерявыми волосками. Я гладил её ещё потную, но уже высыхающую спину.