Барон Дубов

— Дубов, хватит дурака валять!

— Ладно-ладно. Ну, подумаешь, зашвырнул какого-то шкета на середину озера. Он сам нарывался.

— Ох, Дубов, Дубов… — Никита Сергеевич вздохнул и покачал головой. — Ну, неужели тебя жизнь ничему не учит? Видишь аристократа — сразу знай, что он себе на уме.

— Иначе говоря, врёт, как дышит, и замышляет недоброе? — я глотнул чаю. Горячий и вкусный всё-таки. На шишках топил, сам их собирал.

— Вроде того. Это младший отпрыск барона Верещагина, слыхал о таком?

— Не-а.

— Ну, скоро услышишь. Он тебя спровоцировал, а ты поддался. Теперь его отец рвёт и мечет, требует твоего ареста и суда. В общем, у тебя проблемы, и серьёзные.

Я задумался. Нет, это не шкет меня спровоцировал. Скорее отец его науськал, а этот повёлся. А следом уже я, да. Вот же ж!

— Он много сквернословил, — попытался оправдаться я. — Вы же знаете, я первый не начинаю…

— Не продолжай, Дубов, про твоё «первым не начинаю» уже слепой увидел, глухой услышал. Собирайся и поехали.

Майор допил чай, аккуратно поставил на стол чашку из маминого любимого сервиза и пошёл к двери.

— А если не поеду?

Сергеич остановился, обернулся и хмыкнул в усы.

— Мы попытаемся увести тебя силой, не сможем — залижем раны, вернёмся и попытаемся снова. И так до тех пор пока либо тебе не надоест, либо мы не возьмём тебя числом. Что ты как в первый раз?

Мда, майор — дядька мировой, но уж очень исполнительный и упорный. Я на своей шкуре его дубинку уже не раз прочувствовал. Но ему стоит отдать должное — за меч или огнестрел он никогда не хватался. Крепкий мужик, справедливый. Я таких уважаю. Буркнул:

— Ладно, оденусь только.

Вскоре мы вышли из леса к дороге. Там стоял полицейский грузовик и несколько лошадей. Сергеич предусмотрительный, знает, что меня не каждая лошадь выдержит, решил подстраховаться. Меня посадили в открытый кузов. Парень, который Петров, хотел приковать меня наручниками к поручню, но от одного моего взгляда покраснел и ретировался.

Ехали быстро, километров двадцать-двадцать пять в час. Машина подскакивала на кочках и скрипела рессорами. Я слышал, что в городах, поближе к столице, есть автомобили, которые могут развивать скорость и шестьдесят километров. С ума сойти. Быстрее только поезд или аэроплан.

Лошади едва поспевали за нами, зато я успел рассмотреть женщину в отряде. Симпатичная, белокурые волосы и ладная спортивная фигурка с хорошими формами. Я гадал: простолюдинка или нет? Наверное, первое, иначе не несла бы службу в рядах полиции с такой внешностью. Пока ехали, она бросала на меня заинтересованные взгляды. Видимо, первый шок прошёл, и теперь в ней проснулось любопытство. Видал я уже такое.

Меньше, чем через час мы въехали в город. Он был небольшим, но живописным, с красивой архитектурой, парками и аллеями, по которым гуляли парочки под зонтиками от солнца. Сергеич подвёз меня к помпезному зданию городской управы. Мы прошли между белых колонн, ступили в просторный холл, отделанный мрамором, и вошли в кабинет губернатора.

Сергеич тут же вышел, тихо притворив за собой дверь. Я здесь раньше никогда не бывал. Странно, я думал, что меня везут в кутузку переждать самую бучу, как это обычно бывало. А тут… Обстановка здесь казалась более спартанской. Пара деревянных стульев перед массивным столом, сбоку у стены диван, шкафы с книгами и чуть более широкое кресло из тех, которые вертятся вокруг своей оси.

Человек на кресле развернулся ко мне лицом. Князь Мечников, губернатор и друг моего отца. Я посмотрел на него и понял, что его взгляд мне совсем не нравится. Князь подался вперёд, оперевшись на стол, и заговорил:

— Ну, Коля, отвечай быстро и не думая. Что ты предпочтёшь? Сесть в тюрьму или получить баронский титул?

Глава 2

— Рыбалку! — выпалил я.

Всегда так делаю, когда меня просят не думать. А тут ещё и оба варианта мне совсем не по нутру. Барон? Тюрьма? Что вообще происходит?

Князь вздохнул и откинулся на спинку, свесив руки по бокам. Он выглядел усталым и измождённым, а глубоко посаженные глаза, обычно светившиеся озорной добротой, тускло мерцали в закатном свете. Даже узкая бородка клинышком как-то грустно топорщилась. Может, просто давно на рыбалке не был, а я ему душу травлю?

— Тьфу на тебя, Дубов, — беззлобно сказал он. — Весь в отца. Ладно, присаживайся, нам надо серьёзно поговорить.

— Мда, — крякнул я. — От серьёзных разговоров у меня обычно изжога.

Я попытался сесть на стул, но он жалобно скрипнул под моим весом, пытаясь впиться мне между ягодиц. Пришлось подтащить диванчик, стоявший у стены. Вот, другое дело. Ещё и мягко, а то всю задницу отбил, пока трясся в грузовике.

— Чёрт, Коля, даже не знаю, с чего начать.

Я пожал плечами. Не знаю, что там Мечников задумал, но помогать я ему не собираюсь. В конце концов, это он меня сюда притащил. Я не напрашивался.

— Ты знаешь, с кем сегодня связался?

— Какой-то аристократ. Вроде Визглявин фамилия. Или как-то так. Говорящая, кстати — визжит так, что уши закладывает. Ну да вы же знаете, Анатолий Петрович, ко мне вечно то банный лист прилипнет, то мелкий аристократишка. Я им хуже кривого шила в одном месте. Полуогр — получеловек, да ещё и сын барона, которого тот не стесняется. А мне б просто жить спокойно да рыбачить.

Князь покачал головой.

— Спокойно уже не выйдет, Коля. Видишь ли, ты умудрился поцапаться с сыном барона Верещагина, и он теперь рвёт и мечет, требует суда, ареста, казни и всего такого.

— Не он первый, не он последний, — отмахнулся я. — Если бы давали рубль каждый раз, когда мне обещают все кары небесные, я бы уже небоскрёб построил.

— Я знаю, может показаться, будто барон — мелкий титул, и не стоит обращать на него внимания, но в этот раз всё иначе. Верещагин не простой дворянин. Он преуспевающий, как говорят, бизнесмен, но как по мне, просто торгаш. Долгое время занимается скупкой земли у обнищавших родов, и всё бы ничего, но у него сильные покровители в Совете Князей. И за счёт самообороны выйти сухим из воды не получится. Твоё слово против его. А ты пока что байстрюк, простолюдин.

— Да на кой я им сдался? Ни имущества, ни кола, как говорится, ни двора. Ну, ладно, кол есть, да не тот. Вколачивать в землю его не дам.

— Сколько тебе сейчас?

— Чего? Лет? Девятнадцать.

Князь встал, прошёлся по кабинету и выглянул в окно. Там солнце золотило крыши домов и верхушки деревьев в парке.

— А я помню тебя, когда ты помещался у меня в руках и постоянно норовил дёрнуть за бороду, — пробормотал Анатолий Петрович. — Значит, ещё минимум два года…

— До чего два года?