Баронесса Настя

— Сколько до них? — спросил командир, хотя дальномер был под руками и ему стоило взглянуть на шкалу.

— Три тысячи пятьсот метров! — доложил ефрейтор, командир расчёта.

Наступила минута, мучительная для Пряхина: он решительно не знал, что ему нужно делать. Ударить по танкам — спугнуть их. Правда, они и сейчас могут в любой момент развернуться и — восвояси. Может быть, повременить пока...

Касьянов стоял рядом.

— Ну! — не поворачиваясь к нему, выдавил командир.

—Будем ждать. Бить — так уж наверняка.

—Опустить стволы! Не двигаться! — скомандовал Пряхин.

Прильнули к прицелам наводчики Титаренко и Абросимова замерли у окуляров наводчики других орудий.

Танки, между тем, понюхали-понюхали, двинулись дальше, прямо на батарею. «Вот она маскировка!» — с радостью подумал Пряхин, вспомнив, как ещё вчера требовал зарыться глубже и брустверы обложить дерном, — так, чтобы и с близкого расстояния не разглядеть батарею.

— Команду подайте, — тихо проговорил Касьянов.

— Какую команду? Ах, да...

Танки изменили направление и шли как бы стороной. Однако же приближались, подставляя бока под пушки. Касьянов, верно оценив ситуацию, сам скомандовал:

— Первому и второму орудию — по головному! Третьему — по среднему! Четвёртому — по заднему...

«Вот меланхолик! — ругнул себя Пряхин, — не смог вовремя...»

И немедленно подключился:

— Приготовиться!..

И когда дальномерщик доложил: «До головного восемьсот метров...», Пряхин скомандовал:

— Бронебойными, темп две секунды, — огонь!

Рявкнула батарея, и тотчас же вслед за первым залпом сотрясли воздух второй, третий, четвёртый, пятый...

И почти одновременно все орудия прекратили стрельбу. Пряхин не мог понять почему. Он же не давал команды...

Смотрел в бинокль и ничего не видел. Над батареей повисло облако дыма, оно уплывало вперёд и закрывало танки. Их не было видно.

Подошёл к Титаренко.

— Ну что? — спросил тихо.

— Танки горят, товарищ старший лейтенант. Наш загорелся первый.

Настя смотрела вперёд на облако и делала вид, что командира не замечает.

Пряхин на мотоцикле с двумя солдатами поехал к танкам. Один из них горел, два других, накренившись на бок, замерли. Владимир издали осмотрел их в бинокль. Признаков жизни никаких.

Солдат спрыгнул с коляски.

— Разрешите, разведаю?

— Идите, но будьте осторожны.

Солдат, оставшийся в коляске, сказал:

— Мозги у них сварились. От зенитного снаряда всегда так: если уж попал, считай, — всё: мозги набекрень!

Вспомнил Владимир, как в училище преподаватель говорил: «Страшна зенитная пушка и для танка: ствол у неё длинный, начальная скорость полёта снаряда около километра в секунду. Представьте, как почти пудовая чушка с такой скоростью может садануть с маху!..»

Вернувшийся солдат подтвердил:

— Покойники. Из носа и ушей — кровь, а в первом танке весь экипаж всмятку. Снаряд броню прошил.

Старший лейтенант приказал вытащить немцев и сложить у своих машин. Из их карманов извлекли документы, отстегнули кобуры с пистолетами, собрали автоматы, гранаты. Пряхин поднялся на головной танк, осмотрел в бинокль местность: до самого горизонта не было видно движения войск. Знать, далеко забежали танки боевой разведки.

В суматохе не заметили подъехавший со стороны батареи «виллис». Вместе с начальником штаба к танку подходил командир полка — грузный, седой, но с молодым и свежим лицом, майор Соболев. Пряхин, спрыгнув с танка, доложил:

—Товарищ майор! Пятнадцатая батарея подбила три вражеских танка!

— Молодцы! Хвалю батарейцев. Лихо вы их.

Прошёл к лежавшим рядком немцам, в раздумье постоял над трупами.

Кто-то из солдат сказал:

— Молодые ребята.

Майор обернулся, посмотрел строго.

— Пожалел врага! А промешкай вы минуту-другую, и тогда бы вашим матерям плакать. Пушки-то у них вон какие! Немного и нашим уступят.

Помолчал.

— Люди, конечно. Да ведь не звали мы их.

Отвел Пряхина в сторону, спросил:

— Где командир батареи?

— Не знаю, товарищ майор. Наверное, у себя. Танки-то неожиданно появились, чуть свет забрезжил.

— Ладно. — Командир полка крепко пожал офицеру руку.— Всех, кто отличился, срочно представьте к награждению.

Всю ночь зенитная батарея пробиралась на машинах по полям и просёлочным дорогам к железнодорожной станции Кочубеевка, а к утру прибыла на место, где ей приказано было занять огневую позицию.

Солдаты разбились по расчётам, вооружились лопатами. Особая команда была выделена в помощь девушкам-зенитчицам, которых на батарее тридцать — прибористки, разведчицы, связистки. У них масса приборов и аппаратуры, — всё это надо поглубже укрыть в траншеях, — а сверх того девушкам нужны просторные землянки, — без помощи ребят им не обойтись. И вот когда все солдаты, сняв гимнастёрки, принялись рыть окопы, из местного посёлка заявился паренёк и спросил «самого старшего командира»:

— А почему ты хочешь говорить с командиром? — обступили его солдаты.— У тебя есть от нас секреты? Может, это военная тайна, какую нам знать не положено?

Солдаты с любопытством оглядывали паренька. На нём были лохмотья, он был бледен и худ.

— Тебя как зовут? — спросил Касьянов. Он сам воспитывался в детском доме, и затрапезный вид мальчонки тронул его.

— Федька Ус, — ответил мальчик.

— Ус! — удивились солдаты.

— Ус, а безусый! Ты, верно, украинец, только у них такие странные фамилии. Вон у нас на батарее... ефрейтор Рябокляч, рядовой Серобаба...

— Фамилия как фамилия, — обиделся Федя. — И никакая она не странная!

— Ладно, — сказал Касьянов.— Хорошая у тебя фамилия. И нечего над ней смеяться.

Старший сержант строго оглядел солдат.

— Я тоже командир, — обратился он к парню, — видишь — у меня на погонах красные полосы. Рассказывай спою тайну.

— Не буду я тебе рассказывать, — замотал головой Фёдор.— Ты мне самого главного позови. У меня дело важное, — Федька Ус сурово сдвинул брови, напрягся.— Очень важное.

И тогда Касьянов послал наводчика орудия ефрейтора Канарейкина доложить командиру взвода.

Старший лейтенант явился тотчас же и очень рассердился, увидев возле орудия оборванного паренька. Назначенный недавно командиром, он хотел казаться строгим и говорил басом.

— Кто таков? Как попал в расположение огневой позиции?

Старший сержант, вскинув к козырьку руку, доложил:

— Федька Ус, товарищ командир! Имеет сообщить важные секретные сведения.

— Докладывай! — разрешил старший лейтенант и тронул рукой край пилотки, желая удостовериться, строго ли расположена звёздочка надо лбом.