Барышня и хулиган

Из нее появился рослый парень в шортах и широкой майке и, не потрудившись запереть машину, торопливо вошел в подъезд.

— Лось? — почему-то испуганно спросила я.

— Кто ж его знает? Я ведь с ним незнаком.

— Надо было хотя бы запастись фотографией, раз уж мы решили, что он убийца.

— Извини, как-то не подумал об этом.

— А если парень вообще не имеет к Лосю никакого отношения? — не унималась я. — Что, если он просто живет в этом доме?

Мишка никак не отреагировал на мои замечания, но повернул ключ, и двигатель нашей машины опять заработал. Дверь подъезда открылась, парень в шортах занял место в кабине «девятки» и понесся со двора, причем выглядел явно встревоженным, по крайней мере, так мне показалось. Мишка, выждав, когда он свернет за угол, отправился следом.

— А вдруг это все-таки не он? — разволновалась я. — Мы поедем за этим парнем, а настоящий Лось появится через пять минут и…

— Дорогая, ты не могла бы немного помолчать? — спросил Мишка, я обиделась и отвернулась.

Был ли этот парень нужным нам Лосем, или мы все бездарно перепутали, но одно несомненно, он очень торопился. На проспекте мы пристроились в нескольких метрах сзади, а ближе к универмагу, когда он свернул на довольно тихую улочку под названием Лесная, едва его не потеряли, висеть у него на «хвосте» здесь было опасно: движение небольшое, и он мог обратить внимание на нашу машину, Мишка изрядно поотстал, и когда мы свернули на соседнюю улицу, выяснилось, что вишневой «девятки» там нет, Шальнов чертыхнулся и полетел как угорелый, а я примолкла, чтоб не попасть ему под горячую руку.

На перекрестке мелькнула, слава богу, «девятка», и мы с облегчением вздохнули.

— Придется рискнуть, — нахмурился мой спутник, сокращая расстояние между машинами. На счастье, мы вновь выехали на проспект, и надобность в риске отпала. — Он едет куда-то в пригород, — заметил Мишка, я согласно кивнула, хотя знакомство с городом не позволяло мне делать какие-то выводы.

Однако минут через десять и я могла совершенно определенно заявить: мы покинули город — мелькнул указатель «Аэропорт», а на следующем светофоре парень на «девятке» свернул в направлении поселка Первомайский. Не теряя его «девятки» из виду, мы двигались за ним на значительном расстоянии. Поселок остался позади, затем еще два населенных пункта, парень свернул на проселочную дорогу, а мы укрылись возле леса, наблюдая за «девяткой». На холме раскинулась деревушка, домов пятнадцать, не больше, судя по всему, парень направлялся туда, моста через реку, протекавшую за деревушкой, не было видно, следовательно, либо он будет преодолевать ее вброд, либо это конечный пункт его путешествия.

Проехав еще немного вдоль леса, мы укрыли машину среди чахлых елок и далее пошли пешком, до деревни оставалось метров пятьсот, не более. Преодолели мы их за считанные минуты, но на единственную улицу выходить не стали, дабы не привлекать к себе внимание, а пошли огородами, изображая праздных туристов, правда, неизвестно перед кем: ни одной живой души мы до сих пор не встретили.

В прогоне между третьим и четвертым домами я увидела «Опель» и замерла, точно меня кто-то толкнул в бок, пока я соображала, отчего это приключилось, на крыльце дома, ближе к которому стоял этот самый «Опель», появился парень в шортах с совершенно белым лицом и кинулся к своей «девятке», которую бросил под окнами, с трудом развернулся и помчался назад, поднимая облако пыли.

— Что-то произвело на него сильнейшее впечатление, — заметил Мишка и направился к крыльцу.

— Ты куда? — схватила я его за руку.

— Хочу взглянуть, — пожал он плечами.

— На что?

— Понятия не имею. А ты?

— Слушай, может, не стоит нам… может, мы вернемся в город?

— Подожди меня здесь, а я быстренько… В конце концов, для чего-то мы сюда приехали.

— Пойдем вместе, — тяжело вздохнув, ответила я, и мы направились к крыльцу.

На двери соседнего дома висел замок, не похоже, чтобы хозяева жили здесь постоянно. Интересовавший нас дом тоже скорее всего использовали только летом, мы поднялись по расшатанным ступенькам и осторожно толкнули дверь, она распахнулась с легким скрипом, а мы оказались в довольно темных сенях. Солнечный свет, который бил нам в спину, позволял увидеть чулан слева и дверь справа, обитую светлой клеенкой, Мишка открыл ее и вошел первым, а я, чуть поотстав и задерживая дыхание в предчувствии самого худшего.

— Мать твою, — рявкнул Мишка, а я чуть не вскрикнула. — Быстро отсюда. — Он попытался вытолкать меня за дверь, но я успела увидеть жуткую картину, достойную фильма ужасов.

За кухонным столом, возле окна, зашторенного ситцевой занавеской, сидел парень. Стол, голову и плечи парня облепили полчища мух. Вся эта масса жужжала и двигалась, а я оступилась и закрыла глаза, чувствуя, что теряю сознание.

Мишка выволок меня на улицу и устроил возле липы в тенечке, потряс за плечи, легонько хлопнул по щеке, а потом, чертыхаясь, побежал за водой, не в дом, конечно, а к колодцу, который был напротив. Вернулся он с ведром воды, а я, должно быть, перепугавшись, что на меня он его и выплеснет, быстренько пришла в себя.

— Что это было? — спросила я с отчаянием.

— Думаю, наш дружок Лось. Если ты обещаешь не умирать до моего прихода, я, пожалуй, вернусь и все там осмотрю.

— С ума сошел, — испугалась я. — Они тебя сожрут.

— Кто? — Мишка выглядел озадаченным, но быстро с собой справился. — Это же просто мухи. Зрелище неприятное, согласен, но в тюрьму меня по-прежнему не тянет, а наше дело обрастает загадками как снежный ком. Ладно, сиди здесь, брызгай в лицо водичкой, а я пошел. — Он в самом деле поднялся на крыльцо, я вздохнула, почувствовав уважение к Шальнову, к его отваге, а главное, к желудку, который в состоянии выдержать такое зрелище.

Мишка отсутствовал минут пятнадцать, затем я вновь увидела его, он держал у лица носовой платок, поплотнее закрыл дверь и направился ко мне. Примерно в это же время на тропинке, ведущей к колодцу, появился мужчина почтенного возраста, несмотря на жару, он был в меховой

Безрукавке и калошах. Увидев, что ведро отсутствует, он с досадой плюнул и только тогда заметил нас. Мишка, схватив ведро, пошел ему навстречу, а дедуля, поставив свои ведра на тропинку, щурясь, ждал его приближения.

— Извините, — вежливо заговорил Мишка. — Девушке плохо стало.

— Жара, — кивнул дедок, поглядывая на меня из-за Мишкиного плеча. Шальнов вернул ведро на законное место, выплеснув воду на лужайку, и помог деду наполнить его ведра, продолжая разговор.

— Хозяина машины сегодня не видели? — кивнул он на «Опель».

— Нет, не показывался.

— А когда он приехал?

— Должно быть, в понедельник, ночью. Во вторник утром я за водой пошел, гляжу, стоит.

— И что, со вторника его никто не видел?

— Не знаю. Нет вроде. Соседка интересовалась, говорит, дверь заперта и в доме вроде никого, в окно постучала, тихо. Может, уехал в город… на автобусе, машина сломаться могла. Хотя не похоже, что уехал, двор не заперт, отсюда видно.

— Не очень любопытные люди в вашей деревне, — заметил Мишка, я к этому моменту настолько пришла в себя, что поднялась с земли и приблизилась к беседующим, на ходу здороваясь.

— А кому любопытничать-то? Дачники завтра к вечеру приедут, а так во всей деревне нас пять человек, топчется каждый возле своего огорода, а в такую-то жару и вовсе лишний раз не выйдешь.

— А он сюда часто наведывался? — радуясь словоохотливости деда, продолжил расспрашивать Мишка.

— Нет. Приедет с дружками, напьются до бесчувствия, но чтоб часто, такого не было. Вовке дом от бабки достался, бабка умерла года три назад, вот дом и ветшает потихоньку.

— Вовке? — опешила я и, должно быть, по этой причине потеряла бдительность, Мишка посмотрел на меня неодобрительно и поспешил вмешаться:

— Разве это его «Опель»?

— А мне откуда знать? Он на чем только не приезжал… Наверное, его, чей же еще, у Максимовых машины нет, выходит, Вовка приехал, а может, из дружков кто, поди разберись… Вы огородом пройдите, двор открыт, загляните в дом, может, пьяный спит. — С этими словами дед подхватил ведра и уже собрался покинуть наше общество, но на тропинке показалась женщина в ситцевом халате с пустым ведром, и дед решил дождаться ее.