Барышня и хулиган

В прошлом году Тяпа проснулась ночью и, вдруг заплакав на своей тахте напротив Алкиного дивана, громко попросила:

— Папа, не бей маму!

Алка тогда радовалась, что Тяпа еще не понимает, что такое половой акт. После этого случая она ставила на ночь перед Тяпиной постелью два стула и вешала на них покрывало. Теперь она всегда раздраженно одергивала бедного Мишу, не позволяя расслабиться ни ему, ни себе и настороженно прислушиваясь, крепко ли спит ребенок.

— Как у тебя в школе, как ваша Ирина Санна? — спросила Даша, усаживаясь у окна.

Ирина Санна, Алкина ненавистная директриса, властвовала в школе последние двадцать лет и категорически не желала замечать никаких изменений в окружающей жизни. На педсоветах она клеймила позором учительниц, приходящих в школу в брюках, а главное, не понимала, что за мизерную зарплату учителя отдаленной районной школы не собирались относиться к своим обязанностям хоть сколько-нибудь серьезно.

У директрисы имелась отдельная причина для ненависти к каждому члену педагогического коллектива. Алку она ненавидела за ее отказ брать классное руководство. Ирина Санна давно мечтала уволить ее, но в начале года, когда между ними разыгрывались очередные баталии, найти учителя химии было невозможно, так что на следующий год все повторялось заново — Алкин отказ, злоба Ирины Санны и придирки к Алке в течение года.

— Ты представляешь, за классное руководство доплачивают тридцать рублей! Государство хочет мне подать на килограмм хороших конфет! — возмущалась Алка. — Я же не сумасшедшая возиться с тридцатью придурками за такие деньги!

— Алка, а есть у вас учителя, которым нравится в школе работать?

— Ну, есть парочка. Они даже, как в советские времена, в походы с ребятами ходят, представляешь! Молодцы, конечно! А я… если бы ты знала, как меня трясет в воскресенье вечером, оттого что завтра я опять войду в класс… Особенно девятый «Б» ненавижу!

— Тебе много раз предлагали пойти в фирму секретарем! Ты же не хочешь! То тебе далеко ездить, то зарплата не такая уж большая, а за нее надо целый день сидеть, то тебе летнего отпуска жалко.

Обе перекидывались репликами автоматически, такие разговоры повторялись между ними многократно и служили привычным ритуалом.

Обычно Алка жаловалась совершенно беззлобно, но сегодня в ее словах прозвучала досада:

— Тебе хорошо говорить, а Тяпа в этом году в школу пойдет, кто ее будет забирать? Ты или, может, Соня? Я не могу уйти из школы, так она хоть будет учиться у меня на глазах!

Даша вздохнула.

— А как же все остальные дети, чьи матери не работают в школе? Как они учатся?

— То все, — сказала Алка обиженно. — А то Тяпа!

Действительно ли у Алки нет иного выхода, кроме как оставаться в школе ненавистной самой себе училкой химии, отдать в эту дворовую школу Тяпу и поставить на себе жирный крест? Положиться на Галину Ивановну невозможно, да и живут они с Алексеем Петровичем в часе езды от дочери и внучки… Даша помотала головой от наплывающей на нее безысходности и тут же, встряхнувшись, обрадованно сказала:

— Алка, знаешь что? Если для тебя самое главное быть с Тяпой в одной школе… У тебя английский хороший, ты же с третьего курса ушла на вечерний… давай попробуем устроить тебя в английскую школу на Скороходова, я там завуча знаю, она мне точно не откажет! Давай, и Тяпу туда отдашь, будешь вместе с ней! Это же английская школа все.таки! И из своего района будешь выбираться, тоже хорошо! — Увидев Алкино лицо, Даша погасла и вяло закончила: — А хочешь, я у нас в фирме поговорю?

Она уже не раз уговаривала Алку: «Неужели боишься, язык же легко вспоминается! У тебя же было лучшее произношение в классе, помнишь?»

— Дашка, ты с ума сошла, на Скороходова так далеко ездить! — Она изумленно взглянула на Дашу. — Слушай, а правда смешно — ты закончила технический институт и преподаешь английский, а я поступала на иняз, а.дело кончилось химией! — Алка кружила по кухне, одновременно наливая чай и что.то помешивая в кастрюле. — И вообще я уж лучше тут. Тяпа такая болезненная, мы опять кашляли целый месяц, нам даже физиотерапию хотели прописать…

«Тяпа болезненная… да на ней воду возить можно!» — вдруг почему-то подумала Даша и засмеялась.

— От Марины передали посылку, — объяснила она свой смех Алке. — Там письмо, сережки для Маргоши и для Тяпы футболка.

— Какая футболка? Красивая? — оживляясь, спросила Алка. — А Марина что пишет?

— Ее мальчик начал играть в теннис, его очень хвалят. Гордону опять повысили зарплату, они покупают другой дом, побольше. Смотри, у меня фотография с собой. — Даша протянула Алке небольшой снимок, в центре торгового зала под огромной искусственной елью сидел Санта.Клаус, держа на коленях мальчика в надвинутом на глаза рождественском колпаке.

— Жалко, лица не видно, — сказала Алка, внимательно рассматривая фотографию. — Но, по-моему, хорошенький.

— А когда Миша с Тяпой появятся? — спросила Даша, усаживаясь поудобнее и собираясь рассказать наконец Алке про Игорька. Она специально приехала к ней сегодня, зная, что Миша занимается субботним извозом и вечером по дороге домой забирает Тяпу от матери.

Свекровь все еще изредка напоминала Алке, что надо наконец развестись и выйти за Мишу замуж. Она наконец полюбила Тяпу достойной такого необыкновенного ребенка любовью, и теперь они с Алкой обожали ее вместе. Свекровь забирала к себе Тяпу, когда позволяла Алка, но позволяла она нечасто. Несмотря на то что Алка уставала от непрерывного общения с ребенком, она чувствовала себя неспокойно, выпустив Тяпу из.под своего контроля.

Алка взглянула на часы:

— Они часа через два должны быть. А что, у тебя какой-нибудь секрет? — сверкнув любопытными глазами, спросила она.

— Да нет… то есть да. Давай еще посидим, я скоро тебе расскажу, мне почему-то никак не начать, — смущенно ответила Даша.

Они выпили чай, рассмотрели всю Алкину замечательную технику, попробовали сделать вафли на новой вафельнице, сожгли первую порцию и бросили эту затею.

Даша принялась мерить новые Алкины джинсы и не влезла в них, в отместку защекотав Алку до того, что та свалилась на свой роскошный диван и, визжа, отбивалась от Даши ногами. Насмеявшись, они опять сели пить чай, и Даша, собравшись с духом, решила, что проще всего будет начать с того, что она на самом деле чувствует.

— Алка, слушай, это глупо, но мне стыдно, как будто я у тебя что-то украла.

Алка удивленно посмотрела на нее и спросила, улыбаясь:

— Мои новые джинсы в сумку засунула? Надеешься похудеть?

Даша хмыкнула в ответ и продолжила:

— Ты же знаешь, что я в Олега не была влюблена, правда? Знаешь, что я ему никогда не изменяла?

Алка серьезно смотрела на Дашу и кивала.

— Ну вот, вам всем можно… и я тоже.

— Что — тоже? И что ты у меня украла? — Алка не могла поверить своей догадке. — Не может быть! Игорек? Ты с ума сошла? — Ее лицо медленно принимало хорошо знакомое Даше выражение. Двадцать лет назад Алка смотрела так на физичку, получая очередную двойку. Удивляясь незаслуженной жестокости, она обижалась и одновременно выражала покорность судьбе.