Барышня ищет работу

Мне оставалось только вздохнуть. Потому что — я вообще не понимала, каким чудом я справилась.

— Дмитрий Федотович — молодец. Супостата победил, товарищам пропасть не дал. Высший балл.

Вот и славно. А в следующий раз, глядишь, и получше выйдет.

Наутро перед лекцией по теории ко мне подошёл Толоконников. Очевидно, ему было непросто это сказать, но он всё же сказал:

— Благодарю вас, госпожа Филиппова. Ваш своевременный удар спас мне жизнь.

— Сочтёмся, — отмахнулась я.

Потому что кто его там знает, что ещё приготовят преподаватели нам на практику.

23. Марьяна солирует

23. Марьяна солирует

Преподаватели готовили на практику… разное.

До конца зимы мы побывали во множестве разных мест и повстречались лично с несколькими разновидностями нежити. А потом на теоретическом занятии Афанасий Александрович спрашивал — что видели да как упокоили. И нужно было правильно назвать, описать жизненный цикл — ну, то есть, откуда берётся да, как функционирует, думать о нежити в формате жизненного цикла мне пока было туговато. И ещё рассказать, как правильно упокоить, и что было сделано, и какие ошибки совершили.

Скажем, про того шатуна мы на следующий день рассказывали все вчетвером — почему не догадались скрутить его все вместе сразу же, как он приблизился достаточно близко, и мы могли бы его зацепить.

— Что ж, хорошо, что у Мити и Оленьки хватило сил додавить шатуна, — сказал Пуговкин, так и сказал — у Мити и Оленьки. — Но на будущее запомните — вам редко когда придётся выходить против нежити командой. Чаще вы будете одни. И он — один. И тут или вы, или он. И нужно, чтобы это были вы, успели вовремя и сделали всё правильно.

Что тут возразишь? Ничего.

Видимо, в учебном плане первого курса стояло — познакомиться на практике с самыми распространёнными видами нежити. Чаще всего мы бывали как раз на кладбищах, там водились те, кто почему-то не до конца упокоился. Но звери вроде того шатуна тоже встречались. И поддавались если не кому-то одному из нас, то команде-то точно.

Марьяна должна была выйти против нежити последней из нашей группы, все остальные уже попробовали, многие — не по разу. Даже меня называли дважды, а, скажем, Митя Ряхин приучился поглядывать — и если тем, кто сегодня атаковал, приходилось туго, то он просто вмешивался и добивал нежить, или помогал добить. При том на теории он традиционно не мог связать двух слов, а письменные работы ему давали списывать спасённые на практике товарищи. Афанасий Александрович его стыдил, он только сопел и признавал полную правоту наставника.

Так вот, Марьяна. Она боялась, но понимала, что деваться некуда. Что толку ей тогда здесь учиться, если она не справится с практикой? А как вернуться домой без диплома? Соседям в глаза смотреть стыдно. В общем, страшно, но нужно.

По дороге до места через тени я держала её за руку. Сегодня кроме неё, солировали Коля Малинин — балбес балбесом, учил и учился он, только если его прижимали преподаватели, Лёва Сошников — старательный, но не обладающий большой силой, и обаятельное трепло Войтек Томашевский, самый, наверное, сильный из всей четвёрки.

На месте — сегодня это было очередное кладбище — уже привычно заняли позицию, осмотрелись. Авенир Афанасьевич помалкивал, а вот Митя заметил:

— Малинин, к лесу два шага, Сошников к крестам один.

Ну да, если они так встанут, то прикроют нас получше. И послушались, не возразили, и то хорошо. Я же стояла позади Марьяны, готовая, если что, подсказать или помочь. Мне страшно не было, я уже привыкла, что обитатели кладбищ против нашей толпы всё же не самые серьёзные противники. Всякие лесные недозвери обычно оказывались опаснее.

Сегодня неживых было трое — выбрались из-за крестов и потекли к живым. И как знали — как раз на Марьяну, все трое. Она тяжело дышала и долго не отваживалась сделать ничего, но потом всхлипнула и как хлестнёт щупальцем! Одного сразу и снесла. Потянулась к двум другим, не достала, шагнула вперёд, да неудачно наступила — полетела в снег.

Я тут же швырнула на неё защиту — в последний момент, две призрачных сущности аж столкнулись над той защитой, так спешили к нашей Марьяне. И тут до них добрались с двух сторон Войтек и Лёва, и вместе добили. Больше никто не показывался и на нас не нападал.

— Живы, Марьяна Михайловна? — весело подмигнул ей Авенир Афанасьевич, поднимая из сугроба. — А говорили — не смогу да не получится. Вы можете ещё поболее некоторых ваших сокурсников, в вашем роду слабых не бывает. Выше нос, всё получится!

Марьяна хлюпала носом, цеплялась за его руку и так шла до нашей «практической» аудитории. А там уже и в меня вцепилась.

— Оленька, если бы не вы! Благодарю от души, я ж не видела ничего, ни куда полетела, ни что там вокруг творится-то!

— А что ж, мне нужно было стоять и смотреть? — усмехнулась я. — А потом и Лев с Войтеком подоспели.

Тем временем Авенир Афанасьевич раздавал кому что причиталось.

— Марьяна Михайловна молодец, справилась, только вот на ногах бы потвёрже стоять магу-некроманту немалой силы и с выдающейся родословной. Лев Фёдорович и Войцех Станиславович тоже молодцы, подоспели вовремя. Ольга Дмитириевна молодец, вовремя защитила. А вот что в это время делал Николай Иванович, я как-то до сих пор не понимаю, — качал он головой. — Если вы думали отсидеться за спинами — так не выйдет. Скоро нам с вами предстоят такие места, где нежить кишмя кишит, и там отсидеться не выйдет никак. У каждого будет своё задание, каждый будет один на один с нежитью, и как вы намерены справляться, если не желаете пробовать с поддержкой товарищей? Неудовлетворительно.

Коля втянул голову в плечи — он явно думал, что прокатит, но — не прокатило.

— На сегодня все свободны, завтра встречаемся в обычное время.

Марьяна ещё благодарила меня, и между делом зазывала на чай. Мы сговорились, что сегодня уже нет, всё же ночь, и скоро вставать к первой паре, а вот завтра полевой практики не будет, значит — самое то.

К тому времени мы посетили пару раз ближнюю лавку, торгующую предметами дамского обихода и гардероба, я купила там чулки и тёплые варежки, которые легче сбросить, чем перчатки — а на полевой практике бывало нужно именно что быстро сбросить и приготовить руки. Более того, я ещё пришила эти варежки на верёвочку, как мы дома в детстве на резинке носили, чтобы не терять, и могла с тех пор вообще не думать о том, где они там болтаются, когда я их сбросила. Мою идею подхватила та же Марьяна, а потом я ещё и у некоторых парней тоже видела, они поговаривали, что так удобнее, чем за пояс толкать. И время не тратить, и не потеряются. Все польза.

Ещё мы побывали в лавке, где торговали тканями, и от изобилия у меня разбежались глаза. В наше время, поверьте, столько всякого и разного просто нет. Есть разнообразие расцветок, потому что и красители, и печати рисунка, а вот именно разнообразия тканей, да ещё и натуральных — увы. Так что я купила там тонкое сукно — сказала, на юбку, а сама подумывала сшить штаны для практики, а то зима и не думает заканчиваться, а в юбке очень уж неудобно. И ещё нужно придумать какую-нибудь обувь, чтобы в ней ходить было попроще, чем в валенках. В валенках, конечно, тепло, и скажем, тот же Ряхин вообще везде в них ходит и не страдает, когда над ним посмеиваются. Или страдает, но виду не подаёт. С другой стороны, а что мы знаем о финансах Ряхина? Да ничего. А, скажем, Томашевский или Толоконников ходили в хороших высоких, выше колена сапогах. Но сапоги же, наверное, промокают от снега? Или можно как-то защитить? И насколько те сапоги тёплые? Или тоже — как закажешь, так и сошьют? В общем, если мне дальше по работе придётся рыскать по сугробам за нежитью, то нужно задуматься об экипировке. В длинной юбке да валенках много не нарыскаешь.