Барышня ищет разгадки
Шрифт:
— Кому понадобилось поднимать погост? — я всё ещё не понимала.
— Революционерам, вестимо, — пожал плечами Миша. — Хотели освободить одного рьяного деятеля от революции, и для того устранили нескольких охранников — артефактами со смертной силой. И у них был некромант — сильный, но либо нерешительный, либо не вполне обученный.
— Однако, как поднять погост, он знал, твой необученный, — проворчал Севостьян Михайлович.
— Дурное дело нехитрое, — пожал плечами Миша. — Тем более, он снял свой амулет. Возможно, что и сами притянулись. А те, кто обитает на том погосте, не испытывали при жизни
— А ещё там за пригорком другой погост был, оказывается, — подключился Куницын. — Местный и давний. Оттуда к нашему противнику подошла подмога, которой они и сами не ожидали.
— Другой погост? — изумился Миша. — Ни слова никто не говорил.
— Видимо, сами не знали, некому было сказать. Там даже и никаких внешних знаков не осталось.
— Какие-то древние люди, что ли? — я не была уверена, что помню правильно, но в моём домашнем мире по берегам Ангары вполне так находили стоянки древнего человека.
— Очень может быть, — буркнул Севостьян Михайлович своим обычным образом, но внимательно глянул на меня.
— Так они явно старше пятисот лет, — дошло до меня. — И могут быть переродившимися и агрессивными.
— Так и были же, всё верно, — закивал Иван Алексеевич.
— И от кого я по затылку получил? — сощурился Миша.
— От такой твари и получил. Тварь стреножила тебя, а потом подхватила чью-то валявшуюся кость и использовала как оружие, — сверкнул глазами Севостьян Михайлович. — Надеюсь, это послужит тебе в дальнейшем уроком и напоминанием о том, что будь ты хоть какой маг распрекрасный, а о личной защите забывать не следует. А то крепость защитил, остальных защитил, а себя?
Я только вздохнула — представила, что было бы, если бы наши… отцы не успели туда.
— Спасибо, что помогли и вытащили его, — так и сказала. — А то меня он не позвал.
— Иван вытащил, — кивнул на друга старший Соколовский. — Оказался вовремя и на месте.
— Спасибо вам, Иван Алексеевич, — поклонился Миша. — Да, я ничего не знал о древнем захоронении, и теперь понятно — откуда взялось столько нежити и столько агрессивной смертной силы. Был шанс, что мы не справимся.
— Уже справились, — махнул рукой Куницын. — Выдыхай. Это было вчера, завтра труба снова позовёт, а сейчас — привал.
— А сегодня выдохнем уже наконец. Алексей, ужин где? — громко и грозно спросил Севостьян Михайлович.
— Сейчас, пан Севостьян, всё будет! — мгновенно отозвался тот, словно дежурил под дверью, да наверное, и дежурил.
— И настойки какой принеси, что ли. У нас тут воссоединение семейства, нужно праздновать.
Нужно — значит, будем. Остальное завтра.
19. Кто виноват
19. Кто виноват
Наутро я пробудилась в своей постели совершенно одна — как приличная барышня.
Вечером мы ещё довольно долго сидели тесным родственным кружком — говорили о здешних делах, о моих делах — старшему поколению было всё обо мне интересно, о столичных делах, и даже немного
о международных. Тут я больше прислушивалась — искала отголоски грядущих катаклизмов, не услышала. Или не поняла.А когда Миша начал клевать носом, все и зашевелились. И я поняла, что должна встать и отправиться к себе — потому что это сочтут правильным решительно все. Впрочем, нам удалось попрощаться без свидетелей — вышли из комнаты, да и всё. И наконец-то целовались.
— Я приду к тебе? — спросил Миша.
— Спи и восстанавливайся, а потом и придёшь, — я погладила его по щеке. — Мы же не знаем, что наша внезапно объявившаяся родня думает о наших отношениях.
— Да что бы ни думали, — отмахнулся Миша.
Но согласился пойти спать.
А Иван Алексеевич спросил меня:
— Ольга, где вы живёте?
— У меня служебная квартира, две комнаты в доме.
— Тепло ли там? Хорошие ли хозяева?
— С хозяйками я подружилась, и дом мы утеплили.
— Сами что ли? — изумился Куницын.
— Мне посчастливилось оказать услугу одному хорошему магу-строителю, и он нам всё утеплил, — пояснила я.
И увидела старшего Соколовского, внимательно слушающего.
— И какого же рода была та услуга? — спросил он.
— Прогнала донимавшую его нежить, — отмахнулась я. — Расскажу завтра, если желаете.
— Непременно расскажите, конечно же, мы желаем послушать. А сейчас и впрямь всем пора спать.
Договорились поутру связаться и там уже договориться — что и как делать.
И вот светлеющим уже утром я ела кашу и пила чай на нашей кухне, и слушала неизменную болтовню Надежды. Она рассказывала о вчерашнем визите Варфоломея — договаривались подправить что-то во втором этаже дома.
— И вот Варфоломей-то Аверьяныч возьми да скажи тёть Лушке — идите, мол, Лукерья-свет Семёновна, за меня замуж. Я человек не бедный, руки растут откуда положено, способностями господь не обидел, на хлеб с маслом хватает, а то и на икру, и на конфекты шоколадные, так, значит, говорит. И вам за мной щи пустые хлебать не придётся, и племянницу вашу, это меня, сталбыть, замуж выдадим с хорошим приданым.
Вот это поворот, называется.
— И что же она?
— А она меня прогнала, сказала пойти до соседки Василисы и снести ей зелье, что вчера для неё сварила, да так глянула, что меня ноги всё одно что сами наружу-то и вынесли, и дальше я уже и не слыхала, — с сожалением вздохнула Надежда.
Дальше, очевидно, немного видала и слыхала я, но — в тот момент совершенно ничего не поняла. А вот оно как, оказывается. Ладно, поглядим. Если я что-то понимаю, Варфоломей Аверьяныч нашей Лукерье как раз хорошая пара. И она ему — тоже. Глядишь, и сладится у них.
Я как раз допила чай, когда пришёл вызов Болотникова, и мне было велено скорейшим образом явиться в управу. Что ж, так мы и предполагали. Явлюсь.
Оделась строго и прилично, осмотрела себя в зеркало — я же гожусь для серьёзной работы в губернском магическом управлении? Значит, вперёд.
В приёмной Болотникова не было привычной фигуры — его секретаря Вениамина. Это показалось странным — куда дели? Он казался незыблемой здешней деталью, он был тут всегда, в любое время, когда бы что ни случилось. И дверь в кабинет, обычно распахнутая, сегодня закрыта.