Барышня с подвохом или любовь дело тонкое

Пётр Васильевич, до которого стала доходить ситуация махнул головой сердито и растеряно, но Надежда не дала вставить и слова.

— Ситуация так себе, понимаю, — протянула она, — но у нас и того хуже. Ты видел лозунги, дядюшка? Как думаешь, что будет со страной, если регентом станет франкийская принцесса, которая русских терпеть не может и даже гарем из своих фрейлин собрала, не говоря уже о слугах, которых также заменила франкийскими людьми? Кем станем мы, если она привыкла беззастенчиво брать, то, что ей по нраву и готова отправить на конюшню даже бояр? Как ты думаешь, она поступит? Будет радеть за ненавистную ей Империю или отдаст ее на растерзание своим родственникам во Франкии и Германии?

Надежда бросила внимательный взгляд на побелевшего от переживаний Петра Васильевича и покачала головой, яростно.

— Гражданская война, — сказал девушка уж совсем тихо, — думаешь, она сама по себе возникла? Нет, дядюшка, ее разжигали тихо, и умело, пока мы жили спокойно и не замечали этого, а потом дали толчок и все вспыхнуло как спичка. Знаешь, что будет дальше? Люди разделятся на два лагеря — одни будут за царя и законную власть, а другие за пресловутую свободу или еще что-то, а потом эти люди будут убивать и грабить друг друга, пока те, кто это затеял, пробуют урвать кусок побольше, да пожирнее.

Не обращая внимания, а может и, не замечая замершего в ужасе наставника, столпившихся в дверях домочадцев и слуг, Надежда продолжала ходить по комнате, яростно отмеривая шаги.

— Гражданская война, — повторила как в трансе, слепо глядя в темнеющее окно, — она уже началась и это самое страшное, что может случиться в мире, поскольку это внутренняя война, и потому, в стороне не останется никто. Ты знаешь, что бывает, когда сын встречается с отцом по разные стороны баррикад? А брат с братом? Когда ненависть душит, а родственные связи и кровь уже не имеют значение и есть только одна цель — уничтожить, отстоять то во что веришь и чем живешь…

Тишина в комнате стояла звенящая, тяжелая и давящая. Казалось, домочадцы, собравшиеся в комнате, даже дышать забыли как.

— Откуда ты это знаешь? Может и обойдется еще все? — первой пискнула впечатлительная Олька.

— И что же теперь делать нам? Как предотвратить и обезопасить себя? — Добрыня сжал плечи не меньше потрясенного Митьки и смотрел серьезно, словно уравнение по высшей математике решал.

Надежда, вздрогнула, увидела перепуганные лица родных и вдруг поняла что перестаралась, сгущая краски.

Ответить девушка не успела. Анечка, стоявшая у дивана, пискнула вдруг жалобно, засветилась зеленоватым светом, и рухнула как подкошенная.

Надежда подбежала к девочке первой.

— Что? Что с ней? — закричала она перепугано, подхватывая тоненькое тельце и прижимая к себе.

Вокруг все зашевелились, забегали, непонятно зачем или просто с испуга, а рядом опустилась Олька, схватившая подругу за руку.

Минуту она прислушивалась к чему-то, а потом улыбнулась радостно.

— Магия проснулась. Первый выброс, — прошептала она с благоговением.

Надежда посмотрела на целительницу с удивлением и, чувствуя как страх отпускает, выдохнула с облегчением, всматриваясь в бледное лицо девочки. Что за магия она так и не поняла, но впрочем, пока это было и не важно.

— Всем молчать, и разойдитесь уже, дышать нечем, — скомандовала она решительно, разгоняя слуг и наклоняясь над девочкой, — Анюта, милая, ты слышишь меня? Все хорошо?

Ещё какое-то время ничего не происходило, но тут глаза подопечной распахнулись, и зеленоватое свечение снова разлилось по комнате.

— Иди, делай, что задумала, спаси его и спасешь всю Империю, — прошептали бесцветные губы тихо, — мы в безопасности, защита не пропустит чужаков. Мы дождемся, — выдало чудо, откидываясь без сил.

Надежда бросила недоуменный взгляд на Ольку и собралась уточнить, что это значит, но ее опередили.

— Предсказательница, этого не может быть! — дрогнувшими голосами, почти в унисон, прошептали молодая целительница и Петр Васильевич, поднявший ребенка на руки.

Надежда, оставшаяся на полу, рассеяно проводила взглядом процессию, подхватила на колени непонятно откуда появившегося Алексея, и крепко обняв его, задумалась.

Во всех прочитанных девушкой книгах, про прорицателей сказано было очень мало, скорее, между делом, поскольку дар считался утерянным безвозвратно, но если все обстоит так, как ей показалось…

— Ох, же! — Надежда даже за голову схватилась в панике.

Во-первых, Анечку придётся прятать и беречь еще тщательнее, чем Ольку, на которую уже облизываются и шлют предложения о браке другие рода, а во вторых, похоже, что ее задумка имеет шанс на существование. Не то, чтобы ей хотелось идти и спасать наследника, но, к сожалению, и так ясно, что только он сможет предотвратить гражданскую войну и выпроводит из страны иноземных гостей. Похоже, рисковать собой все же придется. Не опоздать бы теперь. А сын? Его даже несмотря на слова девочки оставлять страшно.

Помявшись в сомнениях, Надежда решила, что идти днем глупо и стоит подождать до позднего вечера.

— Лешенька, а давай я почитаю тебе сказку, — предложила она, чтобы побыть хоть немного с любимым ребёнком.

9. Чужие планы

Когда совсем стемнело, Надежда собралась. Петр Васильевич качал головой, бледнел, цокал языком вовсе не по-аристократически, но после нарисованных перспектив девушки и предсказания юной провидицы, с советами не лез. Принес только пару лечебных кристаллов, что Олька, не отходящая от подруги, передала, да обнял напоследок.

— Ты это… береги себя, да не волнуйся за нас, — выдавил через силу, — купол из шести видов разной, и редкой, в том числе магии собран, его никто кроме тебя да призраков снять не сможет. Мы точно в безопасности теперь.

— Он еще раз осмотрел девушку в наряде для конных прогулок, но промолчал, а просто отогнав крутившихся здесь же Лилю с Любашей, первым вышел из спальни.

Да, переход тенями дело мало того, что секретное — не все домочадцы до сих пор знают о тех возможностях, нелегкое для только начавшей осваивать его девушки, так еще и требующее полной концентрации.

— Порталом, пойдет, конечно же, порталом, а как еще? — захлопнул мужчина дверь перед двумя любопытными мордашками, отрезая Надежду от чувства безопасности и уюта собственного дома.

Егор Ильич уже ждал девушку в безвременье.

— Точку выхода уже знаешь или как обычно, собираешься петлять тут всю ночь? — обдал он холодом, испугав Надежду, чуть не оступившуюся с тонкой петляющей нити тропы.

Девушка упрямо поджала губы, но ругаться с единственным помощником не решилась.

— Знаю, — буркнула она, прикидывая, что сейчас, в ночи, любое место во дворце является одной большой тенью и можно представить любое помещение, но отчего-то тянуло ее в гостиную при спальне бывшего Государя. Возможно потому, что именно там она провела больше всего времени, споря и доказывая преимущества и финансовую состоятельность своего детища. И именно это помещение знала, как свои пять пальцев.