Басаврюк ХХ

Наталья редко выходила в город и почти не разговаривала с ординарцем Вальтера, толстым и доброжелательным Гансом. Наталья знала: то, что вскоре произойдет, намного превзойдет все зловещие слухи. Днем она всегда была спокойна, и только ночью ее сон пронизывали кошмары. Впрочем, днем Наталья была уверена, что живет в безмятежном сне, и только ночной бред неумолимо заводило ее до ужаса, который был слишком реальным. Как всегда, ее спасал Вальтер. Когда она во сне начинала кричать, он мягко и сильно занимал ее плечи и тихо говорил о том, что в этом мире все хорошо и спокойно. Наташа верила и снова засыпала. Ужас боялся покоя Вальтера и оставлял Наташу на некоторое время. Она не задумывалась — любит Вальтера или нет. Ей было достаточно того, что он спасает.

Вальтер был фронтовой офицер. После Вердена пребывания в Украине казалось ему верхом счастливой жизни. Ему повезло, и он не принимал участие в подавлении крестьянских восстаний. Полк находился в Киеве и находился в охране Гетмана. Рота, которой руководил Вальтер, состояла из опытных ветеранов. Солдаты уважали своего командира, и разложение армии почти не коснулось их роты.

Солнечные дни становились все короче. Ветер и дожди быстро обнесли дерева. Наташа боялась, что некогда день закончится, и ужас станет для нее бесконечным. Вальтер тоже становился все более мрачным. Германия готовилась капитулировать. Власть Гетмана постепенно теряла и Украину, и немецкие штыки. Было понятно, что вскоре немецкая и австрийская армии начнут возвращаться домой. Вальтер боялся возвращения. Он не знал, что будет делать на Родине, которая за четыре года стала совсем другой. Вальтер тоже стал другим. Он понимал, что нужен в этом мире только этой странной украинской девушке.

Она мало рассказывала ему о своем прошлом. Нашел Вальтер ее в конце марта. Тогда его полк только что вошел в Киев, и Вальтер со своим отделом обходил окрестности города. В одном из полуразрушенных домов они нашли молодую девушку. И была на грани полного истощения. Вальтер приказал солдатам отправить ее в госпиталь. Неожиданно через день он вспомнил о ней и решил навестить. Около часа Вальтер сидел край кровати и смотрел на бездыханную девушку, потом ушел, оставив цветы и шоколад. Посещение госпиталя стали для него нечто вроде обязательного ритуала. Девушка умела зачарованно слушать рассказы Вальтера о далеком, вежливое и старинный город, о ушедшую в небытие мирную жизнь. Он не расспрашивал ее о прошлом. Только один раз она, держа его за руку, начала рассказывать. Ее рассказ напоминала бред. В этом рассказе был затерянный в лесах имение, радостные люди, солнце и внезапный вопль, который перечеркивал все. Она помнила только черное пропасти, за которым начинался парализующий ужас. Пыталась забыть его, но ужас не забывал ее. Она не знала, как оказалась снова в Киеве после черного пропасть беспамятства. Началась Война, и четыре года девушка работала в военном госпитале. Сначала там лежали солдаты и офицеры российской армии, а затем гайдамаки Центральной Рады. В январе 1918 года, когда раненых гайдамаков в госпитале перекололи штыками красные солдаты Муравьева, она смогла спастись и скрывалась в разрушенном доме, где ее и нашел Вальтер.

Девушка постепенно выздоравливала. Вальтер все больше чувствовал, что не сможет без нее. Через несколько дней колебаний предложил ей переехать к нему. Ганс старательно переоборудовал одну из комнат, предоставив ей, как он считал, женский облик. В первую же ночь Вальтера разбудил крик отчаяния и страха. Он вскочил и бросился в комнату — девушка сидела у стены и дрожала. В темноте блестели ее глаза, полные судорожного отчаяния. Вальтер взял ее на руки, осторожно положил на кровать и лег рядом. Постепенно она успокоилась и, намертво вцепившись в его руку, заснула. Так они стали спать вместе.

В октябре через Киев потянулись, возвращаясь домой, бесконечные колонны немецких и австрийских войск. Наталья знала, что проклятие снова догоняет ее. Теперь стражи не ходили под дождем и, стоя под развесистым каштаном на дворе, тихо переговаривались. Иногда они смотрели в ее сторону окна, их взгляды становились холодными и мрачными. Вскоре стражи вообще перестали приходить. В городе образовалась германская «Большая солдатская Рада», которая постепенно перебирала власть над войсками к себе.

В ноябре Украина взорвалась. Наталья знала, что хороший сон закончился. По ночам в городе часто вспыхивала стрельба. Вальтер по несколько суток не возвращался домой. Город жил в страхе и отчаянии. Рассказывали о стотысячную армию Директории, которая быстро продвигается к Киева. В конце ноября на город обрушились снежные метели. Сквозь метели приближался глухой раскат пушечных залпов.

* * *

В ту декабрьскую ночь по всем городе слышалась стрельба. Вальтера снова не было. Наташа поставила на пол свечу и забилась в кресло, чувствуя, как из глубины тела поднимается неудержимый дрожь. Она наконец поняла чего боялась на самом деле — того, что через эти двери до нее лопнет самое страшное, и тогда спасения уже не будет.

За окном затріскотіли выстрелы. Некие люди с яростными криками бежали, стреляя, один за одним. Наташа зажала уши ладонями и закрыла глаза. Дверь распахнулась — на пороге стоял Вальтер, за ним ординарец с винтовкой. Вальтер приказал быстро собираться. Вещей у Наташи было очень мало, и вскоре они двинулись к центру города. Наталья почти бежала, держа небольшой пакет. Она чувствовала только сильную руку Вальтера и видела впереди широкие солдатские спины. Холодный воздух захватывало дыхание. Выстрелы время от времени вспыхивали с разных сторон, и тогда Вальтер сильнее сжимал ее плечо.

Вдруг отряд остановился. Теперь ее за руку вежливо подхватил Ганс, а Вальтер куда исчез. Наташа поняла, что они находятся возле гетманского дворца. В голове пронеслись обрывки ярких воспоминаний о май, парад на площади перед дворцом гетманских и немецких войск, торжественный толпа мещан и громкую музыку. Теперь дворец при свете нескольких фонарей и взблесков штыков одиноко и обреченно височив на фоне черного неба. Солдаты быстро начали строиться в две вон. Наташа вцепилась руками в плечо Ганса, пытаясь увидеть Вальтера. Между стальными шлемами солдат и рядами широких штыков сквозь снежную метель она увидела, как из дворца начали быстро выходить сердюки в овчинных бекешах и папахах. Совсем вблизи грянул взрыв. Солдатская сонм качнулась, и Наташа перестала видеть дворец. Она попыталась подняться еще выше и увидела, как из дворца вышел высокий мужчина в долгополое кавалерійській шинели. Сердюки и немцы виструнчилися. Человек, не оглядываясь, шел четким шагом кадрового офицера. Перед глазами Наташи на мгновение мелькнуло лицо с жесткими и острыми чертами. Воцарилась тишина. Сердюки и солдаты молча смотрели, как человек садится в черный военный автомобиль. Наташа услышала рычание мотора. Вдруг все распалось. Солдатские ряды рассыпались. Послышались украинские и немецкие команды. Почти в нескольких десятках метров густо затрещали выстрелы. Толпа окружила Наташу и закружил в вихре, из которого ее рука выдернула Вальтера.

Рта Вальтера получила приказ идти маршем на железную дорогу охранять отправку поезда с последним персонажем украинской легенды, а потом ждать на удаленной станции отправку на Родину.

Все, что происходило дальше, напоминало Наташе бесконечную и однообразную ленту. Эта лента состояла из мрачной колонны стальных шлемов, белого пару выдохов из сотен ртов усталых людей и равного колебания широких, покрытых белым хрусталем штыков. Наташа шла вместе со всеми, пакет с ее и вальтеровскими вещами тянул верный Ганс. Колонна промаршевала остаток ночи и день, останавливаясь на короткие отдых. Сзади солдаты слышали звуки боя — армия Директории постепенно овладевала столицей. Через несколько верст Наташа окончательно поняла, что не может сделать ни шагу. Тем не менее, не сбиваясь с темпа, она преодолела весь тяжелый переход к пригородной станции. Солдаты шли размеренной поступью, их лица были суровые и молчаливые. Издалека длинная серая лента ротной колонны, на все стороны от которого отлетали белые клубы пара, напоминала сказочного дракона. Время от времени колонна встречалась с разными военными отрядами. Утром мимо нее пробежали, отстреливаясь, люди в фуражках с трехцветными кокардами. За ними пронесся конный отряд с двухцветным флагом. На лохматых папахах конников трепетали черные шлыки. И беглецы, и конница проскочили, минуя колонну, а рот, не останавливаясь, маршировала далее. Иногда Наташе казалось, что рот так и будет переть по бесконечных киевских переулках, превратившись в призрак, и еще лет через пятьдесят киевляне будут встречать ее темными ночами в окрестностях своего города.

Под вечер рта добрался до станции и начал устраиваться на ночлег. Вальтеру приготовили комнату в доме станционного смотрителя, который исчез, как только увидел белые штыки на горизонте. Солдаты расположились в большом зале ожидания. Поезд должен был прибыть утром. Вальтер поручил Ганса устроить Наташу и приказал выставить караулы. За час он, его заместитель лейтенант Гофман и Наташа сидели в натопленной Гансом комнате. Гофман откупорил последнюю бутылку с киевской водкой. Водка обжигала горло, согревала тело, становилось легко и просто, казалось, что вскоре эта странная и страшная страна исчезнет, останется сама со своими бедами, бессмысленными братоубийственными войнами, а они ведут к родному Фатерлянд, чтобы забыть ужасы окопов, войны и холода.

Когда бутылка опустела и Гофман, по своей привычке, спел песню о печальном замок над берегом баварского озера, Вальтер отправился проверить часовых. Он знал своих солдат, — четыре года он ходил в атаки впереди своей роты и сидел с ними в окопах под обстрелом тяжелой артиллерии. Он знал все об их родителей, жен и невест. Вальтер боялся, что вскоре они рассеются по своей стране и он будет чувствовать себя человеком, оставленным без большей части собственной души.

Снег хрустел под сапогами, над головой чернело небо. Вальтер подошел к станционного зала. Солдаты сидели и стояли, образуя полукруг. В центре сидел молодой черноволосый мужчина в штатском и что-то горячо говорил, энергично жестикулируя руками. Вальтер, не замечен солдатами, тихо приблизился к толпе. Теперь он слышал слова неизвестного мужчины. Эти слова были просты и убедительны. И кругом от них все становилось простым и понятным. Солдаты снова чувствовали, что они простые рабочие и крестьяне, обманутые капиталистично-монархическим ложью, они уже не были немцами, баварцами, саксонцами, гессенцами, они вспомнили о своей принадлежности к всемирной нации пролетариев и о своем долге перед ней, о предстоящей светлую власть рабочих, которая сейчас закладывается здесь, но скоро распространится и на родину Великого Пролетарского Мудреца. Солдаты мрачно кивали, слушая убеждение, что именно им предстоит расправиться с буржуазно-дворянскими офицерами в своих рядах и нести пламя Революции домой.