Басаврюк ХХ
Шрифт:
— Местные к замку заезжают?
— А кто сейчас стариной интересуется? Молодежь раньше ходила, а как пошли слухи о вервольфов, особого желания туда соваться уже никто не проявлял.
— Вервольфы?
— Вы что, о них ничего не слышали?
И полилась рассказ, в котором были мрачные легенды и крестьянские предрассудки, странные превращения и зловещие чары. Полковник мрачно слушал, рука его машинально нащупывала зачохлену ружье.
Вокруг уже был глинистый грунт. Потянулись густые кусты, все чаще встречались деревья. Солнце сильно припекало. Полковник посмотрел
Солнце садилось, когда за верхушками деревьев появился бергфрид — центральная высокая башня замка. На фоне красного неба бергфрид казался мрачным предостережением неразумным любителям старины, которые неосмотрительно считали ее безопасным музейным экспонатом.
Коляска остановилась. Казаки слезли на землю и стянули свои вещи. Кожух с хрумтінням потянулся, Андрей зачарованно всматривался в замок. Полковник расплатился с візницею, тележка тронулся. Вдруг немец резко натянул поводья. Он посмотрел на трех человек, которые стояли перед путем к замку, и неожиданно предложил:
— Может, вернетесь? Так будет лучше.
Полковник молча покачал головой.
3
Мы стояли перед стенными воротами замка. Стены нависали над нами, некогда широкий и глубокий ров был наполовину засыпан разрушенным валом. Я в замках никогда особо не разбирался, но было хорошо видно, что строили его по принципу рахенсбурга — посреди башни и цитадели, опоясанные защитными стенами. Строили его со знанием дела, и при умелой обороне взять этот замок было бы трудновато.
Глядя на эти могучие своды, я чувствовал величественный и мрачный дух людей, которые воплотили его в этом сооружении. Что мы могли противопоставить этом замке, кем мы будем для него, — союзниками, врагами или просто очередными путниками, не достойными внимания? Из раздумий меня вывел полковник, который взял медное кольцо, прикована толстой цепью к стене, и застучал ним в углу железом ворота. Кожух скептически смотрел на замок. Вообще, вся эта поездка вызвала у него скепсис. Он чувствовал себя втянутым в обычную туристическую поездку с авантюрным уклоном, которая оторвала его от немедленной работе на ферме. Что касается меня, то я с удовольствием ухватился за возможность побывать в Германии, да еще на таких исторических местах. Так что среди нашей троицы я, не кривя душой, был настоящим поклонником баварской старины.
За несколько минут упорного буханье в ворота, полковник бросил кольцо. Мы подождали немного, и за дело взялся я. Затем, после перерыва, в ворота застучал Кожух. Думаю, что в душе он надеялся, что хозяева замка давно уже перемерли или направились к более цивилизованных мест, и мы вернемся к своей привычной жизни. Но, по своей привычке, Кожух все дела доводил до конца, и поэтому я был уверен, что он будет стучать, пока все поколения тевтонцев не вылезут из своих гробов, чтобы отцепиться от упрямого кубанца. По крайней мере мы не сомневались, что ни одно войско в мире не принимало этот замок приступом более настойчиво, чем это делал Кожух.
Прошло не менее получаса, пока наконец за стеной нечто загремело, прошло, и со страшным скрежетом над воротами открылось небольшое окошко. Там появилось лицо с огромными седыми усами. Не достаточно вежливо старик заорал:
— Кого там черти несут!
Полковник чрезвычайно вежливо рассказал о выдуманной цель нашего приезда. Старик пристально посмотрел на нас из-под лохматых бровей. Мне показалось, что на нас смотрит оживленный портрет Ницше. Пауза затянулась. Мы уже решили, что старик уснул, или, не дай Бог, умер. Но он неожиданно спросил:
— У вас есть порох?
— Есть.
— Насыпьте
на каменный выступление перед воротами горсть праха.Полковник достал из коробки несколько патронов, расколупал их и высыпал порох на выступление.
— Хорошо, теперь достаньте нож с широким лезвием.
Мы с полковником растерянно переглянулись, потом однажды одновременно посмотрели на Кожуха. Тот пожал плечами — и в руках у него неожиданно, как у фокусника, появился длинный кавказский кинжал в серебряных ножнах. Старик удовлетворенно заорал:
— Воткнет его в ворота перед выступлением так, чтобы в лезвии отбивался порох.
Кожух одним движением всадил кинжал в ворота. В блестящем лезвии я увидел сухую горсть праха и наши искаженные лица.
Сверху послышалось удовлетворенно:
— А теперь смотрите на лезвие и зажигайте порох!
Полковник достал спички и зажег. На мгновение лезвие превратилось в яркое солнце. Я невольно зажмурил глаза.
Через минуту я наконец смог увидеть нечто. Я поднял глаза вверх. Возле окошка наверху уже никого не было. Ворота заскрипели и медленно растворились. Перед нами стоял старик с ружьем в руках. Он облегченно вздохнул, опустил ружье стволом вниз и торжественно объявил:
— Граф Хельмут фон Темпельгофбауер. Заходите, господа, теперь я вижу, что вы люди.
4
Полковник быстро договорился с хозяином о плату за обстоятельную экскурсию и знакомство с залами и библиотекой замка. Мы шли за хозяином по подворью. На минуту у меня появилось сомнение относительно реальности событий последних нескольких столетий. По крайней мере, внутри этого замка время остановилось. Даже старый полувоенное сюртук графа, не говоря о наших достаточно современные костюмы, казался неуместным в этом застывшем царстве средневековья. Видно было, что почти никто не занимался благоустройством замкового хозяйства. Густой зеленый плющ обильно заплетал стены и хозяйственные постройки. Мы прошли мимо готическую часовню и подошли к двухэтажного каменного дома. Над входными воротами было вырезано на латыни:
Ordo domus Sanctae Mariae Teutonicorum…
Граф объяснил:
— Прежде в этом доме жил магистр Ордена, происходили банкеты рыцарей. Теперь здесь живу я со своей дочкой. Предлагаю вам поужинать и отдохнуть, а завтра я с удовольствием покажу вам замок более детально.
Мы ужинали в огромном зале. Судя по ее размерам, здесь запросто могла стать на постой вся наша сотня. Свечи бросали длинные тени на стены, с которых на нас смотрели большие портреты давно умерших рыцарей Ордена. Голоса глухо отдавались под темным каменным потолком. Впечатление, что я оказался в центре забытой и мрачной легенды, постепенно охватывало меня. Нам подавал блюда престарелый слуга с длинными седыми бакенбардами. Возле хозяина сидела его дочь Гретхен. В полумраке было трудно рассмотреть ее лицо. Мы пили холодное вино, ели жаркое и слушали старика. Сомнений в том, что он сумасшедший, у меня не возникало. Но слушать его было гораздо интереснее, чем лекции профессиональных историков. До меня долетал его сухой голос:
— В наше время люди больше верят… газетам, чем размышлениям многих поколений посвященных. Наш Орден существует с 1198 года. Можете себе представить, какой огромный опыт был накоплен его членами за это время! Но Знание может быть раскрыто только избранным, которые имеют высшее посвящение. Людей становится все больше, но по количеству теряется качество. И то, что за шесть лет вы — первые посетители, свидетельствует о резком сокращении тех, кто может быть посвященным.
Полковник спросил: