Башня Богов III

Дети смотрели с надеждой, а учитель с неприязнью, и я внезапно понял, что хочу унизить Гусельского даже больше, чем сделать доброе дело.

— Вот, десять воронов в фонд нищебродов-неадекватов, — сказал я, глядя на него, как на пустое место, и протянул монетки. — Надеюсь, поможет в вашем забавном положении.

Тот молча принял и буркнул:

— Ладно, спасибо.

— Желаю удачи, — широко улыбнулся я, максимально проецируя мстительное удовлетворение. Особо стараться и не пришлось, я примерно его и чувствовал.

Дети обрадовались такому повороту событий, им было уже давно некомфортно и страшновато, они хотели домой.

— А булочку?! — возмутились сразу десяток пышек. — Купить пышку забыл?!

— Угости друга!

— Полакоми детей!

— Ладно, ладно, — согласился я, купил четыре плюшки и протянул их Гусельскому прямо с помоста, сверху. Так, чтобы взять плюшку можно было, только привстав на цыпочки.

— Спасибо, не голоден, — фыркнул Арсений, скрестив руки на груди.

— Бери и корми детей, — сказал я тихо, но таким тоном, что он вздрогнул и тут же забрал.

Безоблачное небо, температура двадцать четыре градуса и никакого отката, такая погода меня устраивала. Помахав притихшим землякам, я покинул оживлённый перекрёсток.

— Какой ты щедрый, умный и красивый, — ласково запела сдоба, ёрзая у меня в руке.

— Помолчи, мягонькая, а то пойдёшь на корм рыбам.

— Как скажешь, хозяин, — весело ответила плюшка. — Только ты сам сейчас потеряешь дар речи. Когда вкусишь меня.

И слушайте, она оказалась права!

Чёрствые ворота состояли из кусков высохшего хлеба, испечённого из таких видов сырья, которые не загнивали, а каменели. И у ближайших лавок сложилась традиция весь недоеденный закаменевший хлеб свозить сюда и встраивать в постепенно растущие врата. Когда-то они были человеческого роста, теперь стали великанского. Кто-то специально ради этого недоедал маленькую корочку, а потом гордо рассказывал детям и внукам, что внёс посильный вклад в создание важной достопримечательности.

На воротах стоял уже с утра замудоханный привратник и руководил проездом лодок по каналу, фур и телег по шести пересекающимся мостам и пеших по трясущимся от каждого шага подвесным мосткам.

Гвалт и ругачка здесь стояли страшные. Куда прёшь, грести научись, кто посадил гермафродита за рулевое колесо, щас рога обломаю, да я тебе чешую выдеру, а я на твою маму фаербол кастовал, — вот это всё. Несчастный привратник зычным, но уже надтреснутым голосом и волшебной дирижёрской палочкой затыкал рты мешавшим и разводил сложнейшие пробки, словно преисполненный логистического провидения Моисей.

— Один котик за проход, кидайте прямо в реку, — буркнул он мне. Я кинул монетку, не особо понимая, почему и для чего, и с какой стати в реку (наверное, плата напрямую речному духу?), но не стал тормозить очередь и выяснять.

Миновав мощную чёрствую арку, я оказался в более спокойном районе, который ещё только просыпался, — и минут за двадцать дошёл до Мохового порта. Там быстро нашёл лодку-баржу, гружёную тюками и рулонами ткани, расстался с ещё десятью котиками и удобно устроился на куче ковров. Там и уснул, ибо плыть предстояло три часа, а я чертовски устал и как раз было удобно отдохнуть.

Как там Мира, когда я смогу её увидеть? Чего происходит на Земле? Прошли уже вторые сутки с прибытия Башни, идут третьи, интересно, какие новости? Вдруг я начал понимать людей, которые потратили очко развития на способность выхода в интернет и ещё одно на энергетическую способность подзаряжать телефон за счёт собственной маны. Кстати, как нульт, я наверняка мог бы сделать и то, и другое. Надо украсть или купить где-нибудь по дороге кусочек подходящей магии…

С этой интересной мыслью я уснул — и проснулся уже в Думроке.

Глава 7

Моховые леса

Вы вошли на территорию свободных общин Думрока!

Внимание, здесь действует два особых правила:

1. Закон равенства отменяется. Любое существо может атаковать другого, вне зависимости от уровня.

2. Уравнение. При воздействии на существо более высокого уровня воздействующий получает шанс на мгновенное увеличение своей силы до уровня более сильного. Это правило действует на каждую попытку воздействия заново, и чем выше разница в силе между двумя существами, тем выше шанс. Однако с каждым воздействием шанс падает на 5%. Обратите внимание: все достижения за победу над противником более высокого уровня сдвинуты на одну градацию в меньшую сторону.

Воскрешение Башни и защита Обу-Хурая по-прежнему действуют единократно, на один час после первой смерти. Удачных вам путешествий по Думроку.

О как. То есть, если я захочу обнулить мага 50-го уровня, то мой нульт-дар на мгновение станет как у него? С определённым шансом, но чем маг круче, тем выше будет шанс. Или, предположим, слабый целитель захочет исцелить могучую магическую чуму. Обычно для нубов она неизлечима, а в Думроке слабенькое заклятье может побороть смертельный недуг. Хм, это слишком крутое правило: тогда в Думрок должна стоять длинная очередь из разных миров. Например, слабенький чаромант берёт мега-заготовку, здесь на секундочку становится гранд-мастером чаромантии и зачаровывает её в крутой артефакт. Не, не может быть такого, это ломает баланс многих систем и областей производства.

Изучение справки подсказало, что уравнение действует только на вредные воздействия: атаки, проклятья и так далее. Ну да, так гораздо логичнее: дикий Думрок поощряет сражения и драки. Нападай на чувака сотого уровня, лошара, у тебя есть максимальный шанс уложить крутана атакой сотого уровня! Но если он выживет и ответит, с каждым следующим ударом шанс уравняться с крутаном будет всё меньше и меньше. Интересно, как этот необычный закон меняет поведение и менталитет местных.

Наш кораблик плыл уже не по Великой реке, а по узкой и неглубокой речке, которую насмешливо звали Великанкой. Рулевой на полном серьёзе сказал, что это гиганты ссут с вершин снежных гор и потоки стекаются воедино. Но в Думроке не было ни одной высокой горы, сплошные холмы и низины, а вода в речке была очень даже чистой. Может, конечно, местные великаны экологичны и орошают мир родниковой водой!

Великанка вилась между холмов, густо поросших лесами. Пейзаж Думрока напоминал мрачный ковёр с заплатками: на зелёных склонах виднелись серые пятна руин когда-то воинственных лагерей, где-то лысели пепелища, а в других местах они уже заросли светлой травой. Небо омрачали тучи, и в целом каменистые земли с угрюмым ковром лесов навевали мысли о дикости и недобрости.

— Откуда столько руин? — спросил я рулевого.

То был скучающий ящерн практически без одежды, ибо на кой она сдалась ему вне городской черты, всё равно причиндалы спрятаны под слоем чешуи.