Башня Рассвета

Каждое слово было рваным. Как будто он спустил себя с цепи.

Она боролась, чтобы сохранить дыхание в норме. Собрать её остроумие. Слишком долго на ногах, и он может напрячь спину. И прежде чем она будет предлагать ему ходить, и позволить делать всё остальное, ей нужно было изучить рану. Возможно, чудовище внутри ушло само.

Шаол прижался губами к её губам, шелковистой жаре его губ, чтобы заставить её проигнорировать здравый смысл.

Но она отстранилась. Осторожно выскользнула из его досягаемости.

— Теперь у меня будут способы вознаградить тебя, — сказала она, пытаясь рассмешить его.

Он не улыбнулся. Не делал ничего, кроме как наблюдал за ней с почти хищным намерением, когда она отступила на шаг и протянула ему руку. Предлагая вернуться в инвалидное кресло.

Он мог ходить.

Он шёл…

Он сделал это. Отступил от стены и покачнулся…

Ирэн схватила его, удерживая.

— Я думал, ты не будешь помогать мне не упасть, — сухо сказал он, поднимая брови.

— В кресле — да. Но теперь тебе гораздо дальше падать.

Шаол рассмеялся, а потом наклонился, прошептав на ухо:

— Теперь мы будем работать на кровати или диване, Ирэн?

Она сглотнула, рассмеялась и посмотрела на него. Глаза у него были всё еще тёмные, лицо покраснело, губы чуть опухли. Из-за неё.

Кровь Ирэн нагрелась, и сердце практически расплавилось. Как, чёрт возьми, она будет смотреть на него почти голым?

— Ты по-прежнему мой пациент, — сказала она сдержанно, направляя его к креслу. — И хотя официального обета в отношении таких вещей нет, я планирую сохранить профессионализм.

Улыбка Шаола намекала на обратное. Он прорычал:

— Иди сюда.

Сердцебиение Ирэн ускорилось, когда она сокращала пространство между ними. Когда она проследила за его горящим взглядом и села к нему на колени.

Его рука скользнула в её волосы, откидывая с шеи и притягивая её к себе. Шаол поцеловал уголок её губ. Потом другой. Она сжала его плечо, сжимая мышцу под кожей, её дыхание стало рваным, когда он поцеловал её нижнюю губу, пока его другая рука скользнула на талию…

Дверь открылась в гостиной, и Ирэн мгновенно поднялась, быстрым шагом двигаясь к выходу.

Как раз тогда, когда Каджа вошла внутрь, принося на подносе ингредиенты, что «нужны» Ирэн.

Ирэн едва могла вспомнить слова, чтобы поблагодарить служанку, когда девушка поставила поднос на стол.

Даже если Каджа увидела их лица, волосы, одежду, прочесть между ними горячую линию напряжённости, ничего не сказала. Ирэн не сомневалась, что она, скорее всего, сообщит тому, кто держит её на поводке, но… целительница об этом не заботилась. Каджа ушла.

Шаол всё еще смотрел на неё, тяжело дыша.

— Что нам теперь делать? — тихо спросила Ирэн.

Потому что она не знала, как вернуться…

Шаол не ответил. Он просто протянул ногу перед собой. И вторую. Это просто чудо.

— Мы не будем оглядываться назад, — сказал он, встречая её взгляд. — Это никому не помогает.

То, как он это сказал… Казалось, что это значило нечто большее. Для него, по крайней мере.

Но улыбка Шаола растянулась на губах, глаза сверкали пламенем, когда он добавил:

— Мы можем продолжить.

Ирэн наклонилась к нему, не в силах остановить себя, как будто эта улыбка была маяком в темноте.

И когда Шаол пересел на кушетку и снял рубашку, лёг на живот, а целительница положила руку на его тёплую, крепкую спину… Ирэн улыбнулась.

Глава 40

Стоять и ходить несколько шагов было не то же самое, что вернуться к полной силе.

Следующая неделя доказала это. Ирэн все еще сражалась с тем, что скрывалось в позвоночнике Шаола, все еще цеплялась за саму основу, объясняла она, и все еще удерживала его от полного движения. Бег, прыжки на ногах: об этом не может быть и речи. Но благодаря крепкой деревянной трости, которую она заказала для него, он мог стоять, и он мог ходить.

И это было проклятое чудо.

Он приносил трость и стул на утреннею тренировку с Хашимом и охранниками, в моменты, когда он слишком сильно уставал и не мог справиться с возвращением в свою комнату. Ирэн присоединялась к нему во время утренних тренировок, указав Хашиму, где сосредоточиться на ногах. Восстановить больше мышц. Чтобы его восстановление пошло дальше. Она сказала тоже самое Шену, Хашим однажды признался, что наблюдал за большим количеством тренировок после травмы.

Итак, Ирэн была там, наблюдая со стороны, в первый же день Шаол взял меч и сразился с Хашимом на дуэли. Или пытался сделать это как можно лучше с тростью в одной руке.

Его баланс был ужасным, его ноги были ненадежными, но ему удалось сделать несколько ударов против охранника. И трость… не плохое оружие, если бой застал врасплох.

Глаза Ирэн были широко открыты, словно блюдца, когда они остановились, и Шаол подошел к ней, стоящей у стены, тяжело опираясь на трость, его тело дрожало.

Краска на ее лице, он знал, что она не из-за небольшого количества мужчин, она была вызвана не жарой. И когда они в конце концов ушли, медленно продвигаясь в прохладные тени залов, Ирэн затащила его в занавешенную нишу и поцеловала.

Прислонившись к полке чтобы удержаться, его руки блуждали по ней, по ее изгибам и тонкой талии, спутывая ее длинные волосы. Она целовала и целовала его, задыхаясь и задыхаясь, а затем лизнула — на самом деле слизнула пот с его шеи.

Шаол так громко застонал, что неудивительно, что слуга появился мгновением позже открыв занавеску, чтобы упрекнуть двух рабочих за уклонение от своих обязанностей.

Ирэн побледнела, поправилась, и поклонившись попросила слугу, чтобы он ничего не рассказывал. Он заверил ее, что он этого не сделает, но Ирэн трясло. Она дрожала до конца прогулки.

И поддерживала его каждый день с тех пор. Это сводило его с ума.

Но он понял. С ее положением в Торре и во дворце, они должны быть умнее. Более осторожными.

И с Каджой всегда в его комнатах…

Шаол держал руки при себе. Даже когда Ирэн клала руки ему на спину и исцеляла его, подталкивая и подталкивая себя, чтобы прорвать эту последнюю стену тьмы.

Он хотел сказать ей, обсудить с ней, что этого уже достаточно. Он с радостью жил бы с тростью всю оставшуюся жизнь. Она дала ему больше, чем он мог надеяться.